Запад-Восток №4-5

Название:

Запад-Восток №4-5

Номер:

5

Год:

2012

Дата публикации на сайте:

2015-11-13 11:38:17

Полный журнал в PDF:

Array
(
    [0] => Array
        (
            [id_section] => 6
            [id] => 67
            [id_journal] => 4
            [name_ru] => КОНЦЕПТУАЛИЗАЦИЯ ПОНЯТИЯ «ДИАСПОРА» В СОВРЕМЕННЫХ НАУЧНЫХ ИССЛЕДОВАНИЯХ
            [annotation_ru] => Любая наука начинается с определения терминов. С этой точки зрения ситу-ация с изучением диаспоральных проблем выглядит парадоксально. Феномену диаспоры посвящены многочисленные исследования, но само понятие «диаспо-ра» до сих пор не имеет четкого определения и трактуется учеными по-разному. Объяснение, очевидно, в том, что диаспора является предметом изучения самых разных наук и дисциплин — истории, социологии, этнологии, политологии, культурологии и т. д., и уже одно это предполагает неизбежность многообразия подходов к пониманию этого сложного и многообразного феномена. Едва ли не каждый исследователь трактует его по-своему и дает ему собственное определение. Серьезные дискуссии о его смысловой нагрузке десятилетиями ведут-ся даже в рамках одних и тех же научных дисциплин.
Диаспорой обычно называют как процесс рассеяния первоначально единого человеческого сообщества, так и совокупность возводящих себя к этому сообще-ству групп, проживающих вне изначального района обитания. Такое представле-ние, очевидно, не является строгим определением, при помощи которого диаспо-ру можно отличить от ряда других типов передвижений человеческих сообществ и от самих этих сообществ, изменивших место обитания.
            [text_ru] => Любая наука начинается с определения терминов. С этой точки зрения ситу-ация с изучением диаспоральных проблем выглядит парадоксально. Феномену диаспоры посвящены многочисленные исследования, но само понятие «диаспо-ра» до сих пор не имеет четкого определения и трактуется учеными по-разному. Объяснение, очевидно, в том, что диаспора является предметом изучения самых разных наук и дисциплин — истории, социологии, этнологии, политологии, культурологии и т. д., и уже одно это предполагает неизбежность многообразия подходов к пониманию этого сложного и многообразного феномена. Едва ли не каждый исследователь трактует его по-своему и дает ему собственное определение. Серьезные дискуссии о его смысловой нагрузке десятилетиями ведут-ся даже в рамках одних и тех же научных дисциплин.
Диаспорой обычно называют как процесс рассеяния первоначально единого человеческого сообщества, так и совокупность возводящих себя к этому сообще-ству групп, проживающих вне изначального района обитания. Такое представле-ние, очевидно, не является строгим определением, при помощи которого диаспо-ру можно отличить от ряда других типов передвижений человеческих сообществ и от самих этих сообществ, изменивших место обитания. Прежде чем обсуждать вопрос о том, какое содержание следует вкладывать в понятие диаспора в совре-менном этнокультурном и геополитическом контексте и какие из миграцион-ных процессов новейшего времени следует считать диаспорическими (или диас-порными), стоило бы разобраться, что же такое «диаспора» в традиционном и общепринятом смысле этого термина.
При ближайшем рассмотрении становится ясным, что термин этот никакого универсального содержания не имеет и термином, строго говоря, не является. Он лишь описывает, а вернее просто называет, один или несколько исторических сюжетов. В толковых словарях и энциклопедиях в статье «Диаспора» иногда упоминаются армянская и цыганская диаспора, реже диаспора христианская (в метафорическом смысле — как рассеяние «Hового Израиля»), но всегда и в первую очередь -– еврейская диаспора, диаспора par excellence. Беглые попытки определения диаспоры, как правило, опираются преимущественно или исключи-тельно на представление о еврейской диаспоре. Приведем характерный пример: «диаспора гр. diaspora — рассеяние; в Hовом Завете расселение евреев вне Палестины, политическое — пребывание значительной части народа (этнической общности) вне страны его происхождения как следствие насильственного высе-ления, угрозы геноцида (истребления), социально-исторических, экологических и прочих катаклизмов»1.
Что касается происхождения греческого термина diaspora, то он образован от глагола diaspeirein — рассеивать(ся), рассыпать, раздавать, расточать, состояще-го из приставки dia- и глагола speirein — сеять, засевать, сыпать. Глагол diaspeiro встречается в ранних греческих текстах (у Геродота и Софокла) в значениях рас-сеивать, разбивать (войско) и расточать (деньги), а существительное diaspora впервые засвидетельствовано в Септуагинте, греческом переводе еврейской Библии, именно в значении рассеяние евреев среди язычников; впоследствии это слово упоминается у Плутарха, Филона Александрийского и позднее у христианских авторов2.
Очевидно, что исходя из нового глобального контекста, многие понятия нуждаются в переосмыслении и переформатировании, и среди них, в первую очередь, понятия транснационального пространства, сообщества мигрантов и диаспоры. В настоящее время область явлений, обозначаемых как «диаспора», заметно расширилась, а частота употребления этого термина существенно воз-росла. В связи с этим смысл, вкладываемый в слово «диаспора», значительно изменился. В какой-то мере подобное положение дел можно объяснить тем, что дискуссия о диаспоре ведется специалистами разных направлений, среди ко-торых не только этнологи, социологи, политологи, но и писатели, режиссеры, журналисты. Можно констатировать, что «диаспора» стало попросту модным словом, которое принято употреблять, когда речь идет об этнических группах3.
С точки зрения этнографов диаспора в узком смысле — совокупность мест поселения евреев после разгрома Вавилоном Израильского царства (VI в. до н. э.) и увода живших там евреев в плен, позже — совокупность всех мест расселения евреев по странам мира вне Палестины; в широком смысле — для обозначения мест расселения тех или иных этнических групп, оторвавшихся от родной этни-ческой территории: армянская диаспора, ирландская диаспора и т. д. К диаспоре не относятся случаи расчленения территории политико-государственными гра-ницами, при сохранении компактности расселения»4.
В итоге мы имеем бесконечное множество мнений о том, что понимать под диаспорой. Проблема такого разброса коренится также в многогранности самого исследуемого понятия, которое требует более или менее отчетливой дефиниции, о чем рано или поздно придется договориться.
В самом деле, понятие «диаспора» используется для таких неоднородных яв-лений, как этнические меньшинства, беженцы, трудовые мигранты и т. д. В ко-нечном счете, речь идет о любых группах, по тем или иным причинам живущих вне страны своего происхождения. По сути, употребление термина «диаспора» явилось попыткой объединить все возможные процессы этнического размежева-ния. Это касается как «старых» этнических образований (так называемых исто-рических или классических диаспор), так и «новых» форм рассеяния, которые только стремятся к сохранению своей этнической обособленности и созданию собственных отличительных признаков.
Ю.А. Поляков приводит два толкования понятия «диаспора»: этническая общность, находящаяся в иноэтничной среде, и население той или иной страны, принадлежащее этнически и культурно к другому государству5. При этом он ука-зал на существование иммигрантских диаспор и групп коренных жителей стра-ны, оказавшихся оторванными от основного места пребывания своего этноса в силу перекройки государственных границ и других исторических обстоятельств.
Подходы В. А. Тишкова к феномену диаспоры расходятся с традиционными, которые он считает объективистскими, не учитывающими исторической ситуатив-ности и личностной идентификации6. Само понятие «диаспора» представляется ему достаточно условным, как не менее условны сопровождающие его категории. Рассмотрев их, ученый приходит к выводу, что история и культурная отличи-тельность — это только основа, на которой возникает феномен диаспоры. Однако сама по себе эта основа не является достаточной. «Диаспора, — считает В.А. Тиш-ков, — это культурно отличительная общность на основе представления об общей родине и выстраиваемых на этой основе коллективной связи, групповой соли-дарности и демонстрируемого отношения к родине. Если нет подобных характе-ристик, значит, нет и диаспоры. Другими словами диаспора — это стиль жизненного поведения, а не жесткая демографическая и тем более этническая реальность, и тем самым это явление отличается от остальной рутинной миграции»7.
Диаспоры могут быть собирательными, многоэтническими. В основе их со-здания лежит преимущественно фактор общей страны происхождения. К их чис-лу относится русская (российская диаспора, особенно в так называемом дальнем зарубежье, русскими считались все, кто прибыл из России). Диаспора, по мне-нию автора, выполняет особую по сравнению с этничностью миссию. Это — по-литическая миссия служения, сопротивления, борьбы и реванша. Одним из ос-новных производителей диаспоры служит страна-донор. Нет страны исхода — нет и диаспоры. На большом материале автор утверждает тезис о том, что диас-пора — это явление, прежде всего, политическое, в то время как миграция — со-циальное. Ключевым моментом диаспорообразования служит не этническая общность, а так называемое национальное государство.
С точки зрения В.А. Тишкова, диаспора как жесткий факт и ситуация, и ощущение — это порождение деления мира на государственные образования с охраняемыми границами и фиксируемым членством8.
По мнению Т. Полосковой, «Дефиницию понятия диаспоры следует начать с выделения системообразующих признаков, к которым относятся: 1) этническая идентичность; 2) общность культурных ценностей; 3) социокультурная антитеза, выражающаяся в стремлении сохранить этническую и культурную самобыт-ность; 4) представление (чаще всего в виде архетипа) о наличии общего истори-ческого происхождения. С точки зрения политологического анализа, определя-ющего место диаспор в системе политических институтов, важно не только характерное для диаспор осознание себя частью народа, проживающей в ином государстве, но и наличие собственной стратегии взаимоотношений с государством проживания и исторической родиной (или ее символом); формирование институ-тов и организаций, деятельность которых направлена на сохранение и развитие этнической идентичности. Иными словами, диаспора, в отличие от этнической группы, всегда институциирована и несет в себе не только этнокультурное, но и этнополитическое содержание»9.
З.И. Левин, рассматривая диаспору как часть этноса за пределами страны его происхождения, полагает, что диаспора, вопреки мнению В.А. Тишкова, суще-ствует, пока сохраняется ее этнокультурная специфика, высшим проявлением которой является сложившийся менталитет, определяемый характерным проти-востояния «Мы — Они». По мнению З.И. Левина менталитет диаспоры — про-изводная от ее адаптивного функционирования. Сама община существует, пока не нарушена ее триада: структура — адаптивность — механизм регуляции. Ее институты обеспечивают возможность контакта между мигрантами, позволяют сохранить этнокультурную специфику10.
За последние десять лет вышел ряд научных работ, посвященных таким об-щетеоретическим проблемам диаспор, как: условия возникновения и эволюция диаспоры, ее идентифицирующие признаки и процессы ее интеграции.
Огромное количество работ сегодня посвящено отдельным диаспорным группам: русским в ближнем и дальнем зарубежье, а также национальным мень-шинствам постсоветского пространства, находящимся в пределах Российской Федерации. Но слишком общее толкование термина «диаспора», применяемое ко всем национальным меньшинствам, привело к отсутствию общего понятийного аппарата.
В результате не только многие аспекты положения и развития современных диаспор рассматривались и оценивались по-разному, но и сама дефиниция диас-поры трактовалась в зависимости от того, к какому национальному меньшинству она была адресована.
Исследования социологов, этнографов, философов, правоведов, политологов, психологов в основном группируются вокруг таких проблем диаспоры, как мето-дологическая база, дефиниции понятия, критерии диаспоральности, типология диаспор, перспективы развития и т. д.
Существующие разработки по проблеме диаспоры можно разделить на сле-дующие группы. Первая группа — это теоретико-методологические труды, зало-жившие основу для исследований данной проблемы. Следует иметь в виду, что в отечественной литературе проблема диаспоры всегда шла на базе разраба-тываемой теории этноса. Эта теория нашла глубокую научную разработку в 1960–1980-х годах в трудах Ю.В. Бромлея11, Л.Н. Гумилева12 и др. В то же время проблема диаспоры в качестве отдельного вопроса не рассматривалась.
Однако основополагающие труды ученых в этой области заложили теорети-ческие основы для исследования разнообразных этносоциальных общностей13.
В частности, исследователями (особенно Ю.В. Бромлеем) была дана подроб-ная классификация этнических общностей, указаны их признаки и особенно-сти. Последующие поколения ученых — Р.Г. Абдулатипов, И.В. Арутюнян, Л.М. Дробижева, Т.А. Полоскова, В.А. Тишков в 1980–1990-е годы приступили непосредственно к исследованию проблемы диаспор, уделяя особое внимание вопросам их политико-правого статуса, роли и места во внешне и внутреннепо-литической жизни государств. Данные работы известны в качестве классических примеров использования приемов социологического исследования в проблеме диаспор.
Вторую группу составляют исследования, посвященные разработке различ-ных аспектов и конкретных особенностей диаспоры как специфического этносо-циального феномена14. Первым теоретическим исследованием об источниках формирования, критериях самоорганизации диаспоры в отечественной литерату-ре стала работа Т.С. Иларионовой «Этническая группа: генезис и проблемы самоидентификации (теория диаспоры)»15. Как весьма содержательную, следует также отметить монографию З.И. Левина «Менталитет диаспоры»16, который в основу функционирования диаспоры положил принцип системного и социо-культурного анализа. Особого внимания заслуживает работа Ж.Т. Тощенко в со-авторстве с Т.И. Чаптыковой «Диаспора как объект социологического анализа»17. Это наиболее ценная в теоретическом плане обобщающая публикация по данной проблеме. Авторы внесли значительный вклад в изучении диаспоры: определили ее типологию, функции, особенности и др.
Третью группу исследований проблемы диаспоры составляют многочислен-ные статьи, опубликованные в научных журналах, а также сборниках конфе-ренций и других периодических изданиях, посвященных вопросам диаспоры, в которых освещены, главным образом, региональные аспекты проблемы18.
Большое значение имеет издание с 1999 года журнала «Диаспоры», являю-щегося сосредоточением научно-исследовательской мысли и «копилкой» разра-батываемых вопросов по данной проблеме. Таким образом, за последние годы в отечественной литературе было издано значительное число работ о диаспорах, что свидетельствует о получении значительной научной информации по назван-ной проблеме. Однако надо признать, что в разработке данной научной темы продолжают оставаться не до конца раскрытые и спорные вопросы. Так, к сожа-лению, приходится констатировать тот факт, что в научной литературе, в зару-бежной и отечественной, не существует единой трактовки данного феномена.
Мы уже установили, что термин «диаспора» имеет греческое происхождение (diaspora) и обозначает рассеяние, пребывание определенной части народа вне страны его происхождения. С хронологической точки зрения появление диаспор восходит к событиям VI в. до н. э., когда вавилонский правитель Навуходоносор II после завоевания Палестины насильно переселил евреев в Вавилонию, где они жили до завоевания персидским царем Киром.
Поэтому первоначально этот термин применялся к иудеям и евреям. Впо-следствии понятие диаспора стало применяться ко всем этническим группам, которые по этим или иным причинам были оторваны от своего народа и продол-жали не просто жить, но и сохраняться как особая этническая общность.
Такому пониманию соответствует известное определение, данное Валкером Коннором, усматривающим в диаспоре «ту часть народа, которая живет вне родины»19.
Среди множества существующих определений и мнений о диаспоре К.С. Гаджиев и Э.Г. Соловьева выделяют два наиболее общих направления, ко-торые, по их мнению, вбирают в себя все многообразие исследовательских под-ходов. Во-первых, диаспора — это полемическая категория, широко употребляе-мая в публицистике и даже научных дискуссиях, но не имеющая качества научного термина20.
А. Милитарев в журнале «Диаспора» в этой связи подчеркивает: «Термин этот никакого универсального содержания не имеет и термином, строго говоря, не является»21. Следовательно, сторонники этого подхода не углубляются в терминологические нюансы, а ограничиваются его лингвистической версией.
Сторонники другого направления, наоборот, по мнению авторов, придер-живаются терминологической определенности, пытаясь дать исчерпывающее определение феномена, сталкиваются с двоякими последствиями.
Смысловые рамки понятия «диаспора», либо все расширяются, включая но-вые аспекты, либо на фоне научного поиска происходит постоянное уточнение понятия. В результате понятие усложняется, «обрастает множеством дополни-тельных условий, а ее универсальный характер безвозвратно теряется»22. И как следствие, сторонники обоих подходов, рассматривая понятие диаспоры как социального феномена, вступают в противоречие с научным подходом.
Т. Полоскова также подчеркивает, что в современной научной литературе от-сутствует четкая дефиниция понятия «диаспора», несмотря на широкое использова-ние этого термина, что дает основание обозначить ее «неидентифицированную определенность»23. Большинство исследователей — И.П. Иваненко, Т.С. Илла-рионова, А.В. Кушхабиев, Ли Квангю, О.В. Котов, полагают, что диаспора — это часть этноса, проживающая за пределами своего национального государства.
Некоторые авторы расширительно трактуют понятие диаспор и относят к ним также этнические общности, проживающие в едином государстве, но за пределами своей «титульной» республики (С.В. Соколовский, Г.В. Старо-войтова, И.Г. Петров, В.П. Иванов). Ж. Тощенко и Т. Чаптыкова, например, относят к диаспорам народы, проживающие в России, но за пределами их «титульных» республик: чуваши, удмурты, чеченцы и другие24.
А.С. Балезин и Ю.В. Бромлей предлагают рассматривать понятие диаспоры как тождественное понятию субэтноса, под которым подразумевается «террито-риальные части народа или нации, отличающиеся локальной спецификой разго-ворного языка, культуры и быта, имеющие как бы двойственное самосознание, и возникающие, когда мигрирующие части этноса попадают в разную природную среду, взаимодействуют с различными этносами…»25.
Подобные дефиниции, по сути, тождественны понятию этнической группы, т. е. диаспора определяется как часть народа, проживающая за пределами страны своего происхождения, имеющая общие этнические корни и духовные ценности. Но современные реалии этносоциального и этнополитического процесса приво-дят к расширенному употреблению термина, что опять же приводит к его универсальности и вместе с тем неопределенности.
Так, В. Дятлов указывает на то, что первоначальное значение термина «диас-пора» расширяется, включая все новые смыслы, зачастую отличающиеся друг от друга и от породившей термин ситуации26.
И, наконец, разрабатывая явление диаспоры как научную дефиницию и со-циальную реальность, все выше перечисленные исследователи, выдвигая разно-образные гипотезы и концепции, дают возможность для дальнейшей полемики и субъективных интерпретаций.
Понятие «диаспора» довольно часто рассматривают в тесной взаимосвязи с такими понятиями как «нация», «этнос» и «национально-этническое меньшин-ство». Именно с таким подходом связано предложение М.А. Аствацатуровой рассматривать диаспору в рамках инструментализма и конструктивизма.
Инструментализм учитывает ассимиляционные процессы, с одной стороны, а с другой рассматривает этничность как средство достижения групповых целей (Дж. Девис, Н. Глезер, Д. Мойнихан, М. Губогло, Л. Дробижева, В. Ядов и др.). Принадлежность к диаспоре, т. е. к переселенческому национальному мень-шинству, определяется не только на основе «прирожденной этничности», но и во многом зависит от сознательного самоопределения.
Подобный подход позволяет в большей степени объяснить формальную подвижность диаспоры (как результат перемещений в пространстве и времени) и сущностную подвижность (как результат включения диаспоры в иноэтническое, инокультурное окружение).
Конструктивистский метод отвечает некоторым особенностям и потребно-стям диаспоры в силу подвижности самой переселенческой группы, среди неко-торых характеристик которой являются численность, уровень этнической дистанции, степень компактности или дисперсности и т. д.
Таким образом, эффективность обоих подходов безусловна, так как сочетание конструктивистского и инструменталистского подчеркивает «значимость такой интеграции с точки зрения социолого-феменологического подхода к этничности, которая предполагает двойственность мира личности»27 .
Подобное многообразие толкований термина «диаспора», позволяет сделать следующее заключение, что диаспора — это, с одной стороны, процесс рассеива-ния того или иного этноса за пределами исторической родины. С другой, это яв-ление в виде устойчивой совокупности людей единого этнического происхождения, характеризующееся наличием и сохранением собственной стратегии взаимоот-ношений с государством проживания и исторической родиной, имеющая свои основные и важные характеристики национальной самобытности своего народа (язык, культура, сознание), сохраняет их, поддерживает и содействует их разви-тию, а также активно функционирует в общественных, национально-культурных и политических движениях.
И, как подчеркивают Ж. Тощенко и Т. Чаптыкова, «нельзя отнести к диаспоре любую группу лиц определенной национальности, если у них нет внутреннего им-пульса и потребности к самосохранению»28. Не менее интересным является убеж-дение С.А. Арутюнова в том, что диаспора — это не только и не столько состоя-ние, диаспора — это процесс развития от «еще не диаспоры» через «собственно диаспору» к «уже не диаспоре»29 .
Одной из итоговых работ в осмыслении понятия диаспоры можно считать докторскую диссертацию Т.В. Полосковой30. В ней она делает следующие выводы:
1. Диаспора — это этнокультурный и этнополитический феномен, возни-кающий на основе этнических групп, проживающих за пределами «титульно-го» государства и обладающих рядом признаков, к которым относятся: множественная этническая самоидентификация, предполагающая наличие этнокультурной связи и со страной проживания, и с этнической родиной; со-здание институтов, призванных обеспечить сохранение и развитие диаспоры, в том числе международного характера; существование стратегии взаимодействия с государственными институтами как страны проживания, так и «титульного» государства.
2. Усиление взаимосвязи современных государств ведет к глобализации диаспоральной формы существования общества и возрастанию влияния диаспор на внутреннюю политику государств и систему международных связей.
3. Эволюция современных диаспор имеет ряд общих и особенных черт. Большинство диаспор, возникнув в результате социальных катаклизмов, проходят в своем развитии три стадии: период становления; период собственно диас-порального развития; период угасания либо трансформации. Особенное обуслов-лено совокупностью следующих факторов: социально-экономической ситуацией в стране проживания диаспоры; этнической политикой; близостью или «отдален-ностью» культур страны проживания и диаспоры; вхождением диаспоры в качестве подсистемы в «мировую» диаспору (либо отсутствием этого фактора); потенциа-лом (социальным, экономическим, культурным, институциональным) диаспоры.
На основе такого критерия, как место в системе международных отношений, Т.В. Полоскова дает следующую типологизацию диаспор: «мировые» диаспоры, оказывающие влияние на развитие системы международных отношений и политику ведущих государств; диаспоры, чье влияние ограничивается региональными си-стемами, отдельной группой стран; диаспоры, имеющие значение для двусторонних отношений.
К типологообразующим признакам, характеризующим «мировые» диаспоры, следует относить ареал расселения; количественный потенциал диаспоры, пред-полагающий наличие некой критической массы, ниже которой существование диаспоры в качестве «мировой» становится проблематичным; политический, экономический и культурный потенциал, позволяющий оказывать влияние не только на политику и экономику отдельных стран, но и на развитие междуна-родных отношений; осознание себя в качестве «мировой» диаспоры; наличие международных диаспоральных объединений (Всемирный еврейский конгресс; Всемирный конгресс русских организаций и т. п.).
По мнению Т.В. Полосковой, историческая ситуация, в которой происходит развитие «новых» диаспор, характеризуется рядом признаков: их возникновение обусловлено распадом государственных образований и ростом миграционных потоков (необходимо отметить глобальный характер этих процессов, получив-ших распространение, практически, во всех регионах мира); развитие «новых» диаспор происходит в условиях этнократии, что несет в себе конфликтогенный потенциал.
Исследователи не только выделяют различные типы диаспор, но и предпри-нимают попытки классифицировать их. Так, С.А. Арутюнов и С.Я. Козлов различают диаспоры по времени их образования. В группу старых диаспор они включают те, которые существовали со времен древности или Средневе-ковья: это еврейские, греческие, армянские диаспоры в странах Европы и Западной Азии, китайские и индийские в странах Юго-Восточной Азии. От-носительно молодыми авторы считают турецкие, польские, алжирские, марок-канские, корейские, японские диаспоры; совсем новыми — диаспоры, формиру-емые гастарбайтерами (выходцами из Палестины, Индии, Пакистана, Кореи) в нефтяных государствах Персидского залива и Аравийского полуострова с начала 1970-х годов31.
Р. Брубейкер ввел в научный оборот новое понятие — «диаспоры катаклиз-ма». Появление таких диаспор он связывает с дезинтеграцией и распадом круп-ных государственных образований, приводящих к изменению политических гра-ниц. Главной идеей, положенной Р. Брубейкером в основу выделения «диаспор катаклизма», служит не перемещение людей через границы, а движение самих границ. «Диаспоры катаклизма», в отличие от уже знакомых исторических или трудовых диаспор, возникают мгновенно, в результате резкого изменения политического устройства, вопреки желанию людей. Они более компактны по сравнению с трудовыми диаспорами, имеющими тенденцию быть рассеянными в пространстве и слабо укорененными в принимающих странах32 .
Уорвик Р. Коэн выделяет четыре типа диаспор: диаспоры-жертвы (еврейская, африканские, армянская, палестинская), трудовые диаспоры (индийская), торговые (китайская) и имперские (британская, французская, испанская, португальская)33 .
Дж. Армстронг при классификации диаспор исходит из характера их взаимо-действия с мультиэтничным государством, в котором они обосновались. Он вы-деляет два типа диаспор: «мобилизованные» и «пролетарские». «Мобилизован-ные» диаспоры имеют длительную и сложную историю, они складывались веками. Эти диаспоры обладают способностью к социальной адаптации и потому глубоко укоренились в принявшее их общество. К категории «мобилизованных» диаспор Дж. Армстронг относит, прежде всего, еврейскую диаспору (он называет ее архетипичной, т. е. истинной, первоначальной диаспорой) и армянскую. «Про-летарские» диаспоры — это молодые, возникшие недавно этнические сообщества. Дж. Армстронг считает их «неудачным продуктом современной политики»34.
Г. Шеффер выделяет следующие типы диаспор:
– диаспоры с глубокими историческими корнями (сюда относятся армянская, еврейская и китайская);
– «дремлющие» диаспоры (американцы в Европе и в Азии и скандинавы в США);
– «молодые» диаспоры (их образуют греки, поляки и турки);
– «зарождающиеся», то есть находящиеся лишь в начальной стадии своего становления (их только начинают формировать корейцы, филиппинцы, а также русские в бывших советских республиках);
– «бездомные», то есть не имеющие «своего» государства (в эту категорию попадают диаспоры курдов, палестинцев и цыган);
– «этнонациональные» — самый распространенный тип диаспор. Их харак-терная особенность в том, что они чувствуют за спиной незримое присутствие «своего» государства;
– диаспоры «рассеянные» и диаспоры, живущие компактно35.
Очень интересна детально разработанная типология, предложенная В.Д. Попко-вым. Он классифицирует диаспоры на основе восьми критериев.
1. Общность исторической судьбы. По этому критерию выделяются два типа: 1) диаспорные образования, члены которых проживают на территории своего бывшего государства, но за пределами отделившейся страны исхода (например, армянские или азербайджанские диаспоры в России, русские (и «русскоязыч-ные») общины в государствах Средней Азии); 2) диаспорные образования, члены которых ранее не были связаны с территорией нового проживания единым пра-вовым, языковым полем и никогда не являлись частью единого государства (сю-да относится большинство ныне существующих диаспор — например, армяне в США или во Франции, турки в Германии и др.).
2. Юридический статус. Этот критерий также позволяет разделить все диас-поры на два типа: 1) общины, члены которых обладают официальным юридиче-ским статусом, необходимым для легального пребывания на территории прини-мающего региона (сюда относится статус гражданина страны поселения, вид на жительство, статус беженца и т. д.); 2) общины, члены которых находятся на территории принимающей страны преимущественно нелегально и не имеют официальных документов, регламентирующих их пребывание (В.Д. Попков под-черкивает, что данное разделение довольно условно, поскольку практически каждая диаспорная община включает в себя как лиц с признанным юридическим статусом, так и нелегалов).
3. Обстоятельства появления диаспор. Здесь возможны два случая. Первый связан с миграцией. Группы людей пересекают государственные границы и пе-ремещаются из одного региона в другой, в результате возникают новые диаспор-ные общины либо пополняются уже существующие. Второй случай предполагает перемещение самих границ: та или иная группа остается на месте и, оказавшись «вдруг» в положении этнического меньшинства, вынужденно формирует диас-порную общину (наиболее ярким примером могут служить русские в бывших республиках Советского Союза).
4. Характер мотивации к переселению. В соответствии с этим критерием диаспорные образования делятся на: 1) возникшие в результате добровольного перемещения людей, движимых, например, экономическими мотивами (таковы-ми является большинство «новых» диаспорных общин в странах ЕС, например, турки или поляки в Германии); 2) сформировавшиеся в результате «выдавлива-ния» членов данной этнической группы с исходной территории вследствие раз-личного рода социальных, политических изменений или природных катаклизмов (в эту категорию попадает большинство классических диаспор, возникших в ре-зультате принуждения к переселению, а также русская эмиграция первой и вто-рой волн).
5. Характер пребывания на территории региона поселения. По этому крите-рию диаспоры делятся на три типа: 1) общины, члены которых ориентированы на постоянное нахождение на новой территории, то есть на оседлость и получе-ние гражданства страны поселения; 2) общины, члены которых склонны рас-сматривать регион нового поселения как транзитную область, откуда должно следовать продолжение миграции или возвращение в страну исхода; 3) общины, члены которых настроены на непрерывную миграцию между страной исхода и регионом нового поселения (сюда следует отнести, например, значительную часть азербайджанцев в России, ориентированных на челночную миграцию).
6. Наличие «базы» в регионе нового поселения. Здесь выделяются два типа: 1) диаспорные образования, члены которых длительное время проживают (или проживали) на территории региона поселения, исторически связаны с местом нового проживания и уже имеют опыт взаимодействия с его культурой и обще-ством. Такие диаспоры отличаются наличием сложившихся сетей коммуникаций, обладают высоким уровнем организации и экономическим капиталом (типичны-ми примерами являются еврейские или армянские диаспоры на территории Рос-сии); 2) диаспорные общины, возникшие в относительно недавнее время и не имеющие опыта взаимодействия с культурой и обществом принимающего регио-на (сюда относятся «новые», или «современные» диаспоры — такие, например, как турки в Германии или афганцы в России).
7. «Культурная схожесть» с принимающим населением. Данный критерий предполагает разделение на три типа: 1) общины с близкой культурной дистан-цией (например, украинские общины в России, азербайджанские общины в Тур-ции, афганские общины в Иране); 2) общины со средней культурной дистанцией (например, русские общины в Германии или армянские общины в России); 3) общины с дальней культурной дистанцией по отношению к населению прини-мающего региона (например, афганские общины в России или турецкие общины в Германии).
8. Наличие государственных образований на территории страны исхода. Данный критерий предполагает разделение диаспорных общин на три типа: 1) диаспор-ные общины, члены которых имеют свое государство, историческую родину, куда они могут вернуться добровольно либо быть высланы властями региона нового поселения; 2) «безгосударственные» диаспоры, члены которых не имеют офици-ально признанного государства, на поддержку которого могли бы рассчитывать (сюда относятся, например, цыгане, палестинцы, до 1947 г. — евреи)36.
Приведенная типология показывает, сколь сложным и неоднозначным явля-ется феномен диаспоры. Неудивительно поэтому, что ни одному исследователю до сих пор не удалось дать определение, более или менее устраивающее всех. Как справедливо отмечает А.Ю. Милитарев, «в современной литературе термин этот достаточно произвольно применяется к самым разным процессам и явлени-ям с вкладыванием в него того смысла, который считает нужным придать ему тот или иной автор или научная школа»37.
Несмотря на широкий диапазон мнений, с определенной долей условности можно выделить три основных подхода к исследованию феномена диаспоры: социологический, политический и этнический.
Сторонники «социологического» подхода, получающего в последнее время все большее распространение, важнейшим условием, дающим право этническим и религиозным группам, проживающим за пределами своей родины, именоваться диаспорой, называют наличие в них социальных институтов. Методология этого подхода хорошо прослеживается в статье Ж.Т. Тощенко и Т.И. Чаптыковой «Диас-пора как объект социологического исследования»38. Хотя эта статья появилась еще в 1996 г., почти все авторы, затрагивающие в своих работах проблему диаспоры, до сих пор ссылаются на нее.
Сторонники «политического» подхода рассматривают диаспору как полити-ческое явление. Основной акцент они делают на таких понятиях, как «родина» и «политическая граница», поскольку в их интерпретации диаспорами считаются лишь те этнические рассеяния, которые находятся за пределами государства исхода.
Среди российских ученых наиболее ярким сторонником политического подхода является директор Института этнологии РАН, академик В.А. Тишков. По его мнению, «чаще всего употребляемое, хрестоматийное понятие «диаспо-ра», используемое для обозначения «совокупности населения определенной эт-нической или религиозной принадлежности, которое проживает в стране или районе нового расселения», равно как и более сложные дефиниции, встречающи-еся в отечественной литературе, малоудовлетворительны, ибо имеют ряд серьез-ных недостатков»39.
Активным критиком концепции В.А. Тишкова является Ю.И. Семенов. В.А. Тишков, по мнению Ю.И. Семенова, при определении сущности «диаспо-ры» переоценивает значимость понятия «родина», которое разными учеными трактуется далеко неодинаково. «Сконцентрировав свое внимание на политиче-ской стороне диаспоры, В.А. Тишков в конечном счете пришел к выводу, что диаспора — суть явление только политическое, — отмечает Ю. И. Семенов.
Это не значит, что он совсем не заметил диаспоры как этнического явления. Од-
нако чисто этнической, неорганизованной диаспоре он отказал в праве называться
диаспорой. Он назвал ее просто «миграцией»40.
Ю.И. Семенов не согласен с таким подходом. Он считает, что диаспора —
явление в своей основе, прежде всего этническое. Этнос, или этническую общ-
ность он определяет как «совокупность людей, которые имеют общую культуру,
говорят, как правило, на одном языке и осознают как свою общность, так и свое
отличие от членов других таких же человеческих групп»41. Ю.И. Семенов убеж-
ден, что «по-настоящему разобраться в проблеме диаспоры невозможно, если
не выявить отношения диаспоры и этноса, этноса и общества, и, наконец, этноса,
нации и общества»42.
В последние годы ученые, занимающиеся изучением проблем, связанных
с диаспоральными процессами, все чаще говорят о «размывании привычных
представлений о диаспоре» и о появлении у современных диаспор качественно
новой черты — транснациональности. Как отмечает А.С. Ким, современные
диаспоры — это «особые социальные группы, чья идентичность не определяется
каким-либо конкретным территориальным образованием; масштабы их распро-
странения позволяют говорить о том, что явление диаспоральности приобрело
уже транснациональный х
            [name_en] => CONCEPTUALIZATION OF THE CONCEPT OF "DIASPORA" IN MODERN SCIENTIFIC RESEARCH
            [annotation_en] => Any science begins with the definition of terms. From this point of view, the situation with the study of Diaspora problems looks paradoxical. Numerous studies are devoted to the phenomenon of Diaspora, but the concept of "Diaspora" still has no clear definition and is interpreted by scientists in different ways. The explanation, obviously, is that the Diaspora is the subject of study of various sciences and disciplines-history, sociology, Ethnology, political science, cultural studies, etc., and this alone suggests the inevitability of a variety of approaches to understanding this complex and diverse phenomenon. Almost every researcher treats it in his own way and gives him his own definition. Serious discussions about its semantic load for decades are conducted even within the same scientific disciplines. The Diaspora is usually referred to as the process of dissipating the originally unified human community, and the totality of groups that consider themselves part of this community, living outside the original area of habitation. Such a view is obviously not a strict definition by which the Diaspora can be distinguished from a number of other types of movements of human communities and from these communities themselves that have changed their habitat.
            [text_en] => Any science begins with the definition of terms. From this point of view, the situation with the study of Diaspora problems looks paradoxical. Numerous studies are devoted to the phenomenon of Diaspora, but the concept of "Diaspora" still has no clear definition and is interpreted by scientists in different ways. The explanation, obviously, is that the Diaspora is the subject of study of various sciences and disciplines-history, sociology, Ethnology, political science, cultural studies, etc., and this alone suggests the inevitability of a variety of approaches to understanding this complex and diverse phenomenon. Almost every researcher treats it in his own way and gives him his own definition. Serious discussions about its semantic load for decades are conducted even within the same scientific disciplines. The Diaspora is usually referred to as the process of dissipating the originally unified human community, and the totality of groups that consider themselves part of this community, living outside the original area of habitation. Such a view is obviously not a strict definition by which the Diaspora can be distinguished from a number of other types of movements of human communities and from these communities themselves that have changed their habitat.
            [udk] => 
            [order] => 1
            [filepdf_ru] => 67_ru.pdf
            [filepdf_en] => 67_en.pdf
            [download] => 
            [section_ru] => СТАТЬИ И СООБЩЕНИЯ
            [section_en] => ARTICLES AND POSTS
            [authors] => Array
                (
                    [0] => Array
                        (
                            [author_ru] => Юлия Сергеевна  ОБИДИНА
                            [author_en] => Yuliya S. Obidina 
                        )

                )

        )

    [1] => Array
        (
            [id_section] => 6
            [id] => 68
            [id_journal] => 4
            [name_ru] => «ИЗДЕРЖКИ» РОССИЙСКОГО КОЛОНИАЛЬНОГО ДВИЖЕНИЯ НА ВОСТОК (в трудах отечественных исследователей второй половины XIX века)
            [annotation_ru] => Бурная интеграция исламского мира в общемировые процессы, начавшаяся на рубеже XVIII–XIX веков, привела к вовлечению мусульманских стран в структу-ру международных политических и экономических связей, прогрессу научного мировоззрения и светского образования, привнесению новых технологий, а так-же элементов европейской культуры. За сто лет в жизни мусульман произошли столь существенные перемены, едва ли не сопоставимые со всем тысячелетним периодом предыдущего развития. Однако, колонизация наряду с прочими выго-дами европейской цивилизации несла в жизнь покоренных народов массу нега-тивных моментов, разрушающих основы их духовного, социокультурного строя.
            [text_ru] => Бурная интеграция исламского мира в общемировые процессы, начавшаяся на рубеже XVIII–XIX веков, привела к вовлечению мусульманских стран в структу-ру международных политических и экономических связей, прогрессу научного мировоззрения и светского образования, привнесению новых технологий, а так-же элементов европейской культуры. За сто лет в жизни мусульман произошли столь существенные перемены, едва ли не сопоставимые со всем тысячелетним периодом предыдущего развития. Однако, колонизация наряду с прочими выго-дами европейской цивилизации несла в жизнь покоренных народов массу нега-тивных моментов, разрушающих основы их духовного, социокультурного строя.
***
По мнению Н.М. Ядринцева, «вторжение русских в Азию уничтожает преж-ние связи и отношения, повсюду происходит передвижение и разряжение сил, которое сопровождается разложением и катастрофами»1. «Издержки» этого дви-жения вызывали опасения даже у явных апологетов российского колониализма. Н.И. Ильминский в 1887 г. озабоченно писал Победоносцеву: «Русские колони-заторы, на первых порах раскольники, наглые и злые, явились… с пренебреже-нием к инородцам… Со многих сторон приводилось мне слышать, что вообще великорусы — плохие колонизаторы: они всё норовят на даровое и на чужое, в религиозном отношении невежды, в нравственном — распущенные, в хозяйстве неряхи… Вообще у нас колонизация, особенно усилившаяся за последние годы, ведётся нехорошо. Это как бы огромный поток, с которого сняли плотину, и он понёсся неудержимо, всё затопляя и разрушая»2.
«Сюда (на Восток — А.Г.), — продолжает Н.М Ядринцев («Сибирь как ко-лония», 1882), — бежали воры, грабители, разбойники и разные преступники»3, «у которых одно на уме, — по мнению Кастрена, — как бы хитростью и обманом притянуть к себе трудом и потом приобретенное имущество простодушного и доверчивого туземца. Такие поступки, правда, делают их счастливыми, но, вследствие этого, большая часть из этих искателей счастья стали нравственно портиться, погружаться в зверскую грубость»4. Борьба за колонизацию, — кон-статирует Ядринцев, — не могла не сделать «это население грубым и отсталым. Какими слабыми культурными и умственными средствами обладает русское население среди инородцев до настоящего времени — это видно из многих сви-детельств путешественников и учёных»5. Русскую колонизацию на Восток со-провождали массовое спаивание аборигенов и распространение многочисленных болезней. Ужасающие картины деградации и вымирания коренных народов Си-бири представили в своих трудах С.С. Шашков, Н.М. Ядринцев и др. Корреспон-дент журнала «Деятель», обсуждая тему пьянства среди башкир, откровенно признаёт: «В данном случае, мне думается, пьянство привилось к башкирам че-рез общение последних с русскими»6. По отзыву ориенталиста, знатока казанско-го края О.С.Лебедевой, татары, соблазнённые в христианство, в большей степени занимаются пьянством и игрой, чем мусульмане7.
Пользуясь нищетой и неискушенностью местных жителей, колонизаторы за бесценок скупали обширные земли. Как пишет Шиле: «разные лица начали ску-пать у них (башкир — А.Г.) огромные пространства земли за самую дешёвую цену. Даже за последние годы (конец 70 гг. — А.Г.), башкирские земли покупа-лись по полтине и по рублю за десятину, в то время, как даже годовая арендная плата была гораздо выше этой цены»8. Из Уфы сообщал «Голос» (1876), что не-кий Уткин приобретал в 1874 г. огромные территории в Бирском уезде по 12 коп за десятину. Подобные сделки, как отмечает автор, достигались подарками, спа-иванием, угрозами и захватом территории сверх купленного9. Корреспондент «Казанского биржевого листка» в заметке «О покупке башкирских земель в Уфимской губернии» (1876) поясняет: «…башкиры весьма часто во многом терпели лишения, сумма назначенная им единовременно за всю землю, с первого взгляда, по всей вероятности, поразила их своей «громадностью»… они, ни мало не сопротивляясь, попали в эту приготовленную для них ловушку, не предвидя того позднего раскаяния или отчаяния, в каком находятся теперь»10. Не слу-чайно Г.Н. Потанин в конце XIX в. называл башкир «вымирающим народом» и «угасающим племенем»11.
Относительно сибирских татар Ядринцев также отмечает (1891), что инород-цы «запродают» землю «за ничтожную сумму 2–3 рубля»12. Впоследствии для облегчения движения переселенческому «потоку» правительством были приняты законы, позволяющие отбирать у кочевников (на «законном» основании) «лиш-ние» земли. Так, на казахских землях были поселены сибирские и оренбургские казаки. Казацким офицерам (хорунжиям и сотникам) нарезались участки (с пра-вом продажи) по 600 десятин, а генералам и более13. В Семиречье в пользу ка-зацких переселенцев насильно отбирались у киргизов орошенные земли; казакам отводились огромные наделы до 100 десятин на мужскую душу. В результате их благосостояние держалось «не на труде и культурной работе, но на высокой норме земельных наделов», которые, по большей части, сдавались в аренду местному населению14. (Характерно при этом, что российским правительством не было проведено практически «никаких оросительных работ»; сделанные же попытки были весьма неудачны, причинили «огромный вред населению».)15 «За-мечательную» оценку в статье «Азиатская культура и цивилизация» (1894) дал российской колонизации проф. А.Н. Краснов16: «Земледелец Европы и в особен-ности наш южнорусский мужик и барин, изгадив, обобрав, опустошив свой край, сами гнушаются созданной ими мерзости и в природе и в человеческих отноше-ниях. И тогда мужики целыми толпами бессознательно, как стадо, бегут искать новых земель, нового поприща для разрушения и обирания, а барин едет за гра-ницу проживать награбленное у природы и людей богатство вдали от содеянного им преступления»17.
Кавказская война «изгнала и уничтожила горцев, в корень разрушила их культуру»18. По воспоминаниям публициста Я.В. Абрамова, «все три лета, кото-рые я провёл здесь в Нальчике…, мне пришлось вволю насмотреться на то, с ка-ким бесстыдством русские истребляли продукты кабардинской культуры и мно-голетнего труда». Богатейший край опустел, «хотя некогда прежде … кормил очень и очень большое население». «Огромные пространства земли, прежде за-нятые горцами не вызывают даже ни в ком желания приобретения: так мало ка-жутся они пригодными для культуры», хотя цена на плоскости в некоторых ме-стах и упала до 3 руб. за десятину19. В результате, как иронично заметил П. Цирюльников, колонистов вероятно «придётся переселять на новые места, покорив предварительно какого-либо супостата… ну хотя бы киргиза… Господи! Если хочешь испакостить своё творение — природу, отдай её русскому человеку, а уж он её «произведёт»20. Переселенцы-казаки в Кубанской области получили по 30 десятин на мужскую душу, которые они, как правило, так и не смогли освоить. В телеграмме ингушского народа в Государственную Думу отмечалось, что в руки казаков перешло 2/3 всех земельных угодий. Избыток земли частью сдавался местным инородцам, частью просто зарастал лесом.
«Кавказская администрация ставила горцев в положение париев, смотрела на них как на низшую покорённую расу, как на «гололобых татар», «азиатов», …с которыми позволительно какое угодно обращение. Такими же глазами смот-рела на туземцев и главная масса русского населения, в лице казачества»21. Для них «туземец являлся не человеком, а так «тварью» какою-то, церемониться с которою решительно нет резона»; в результате утвердился «взгляд, что тузем-цы стоят вне закона и всякий самосуд против них возможен»22. В Местном обо-зрении «Среднеазиатского вестника» (1896) выражено откровенное кредо коло-низатора: «всего в тридцать лет мы приучили полудикого азиатского туземца смотреть на нас как на распорядителей и строителей его судьбы… Мы для них высшая раса»23.
Очевидно, что имперская психология проникла во все слои великоросского общества, став органичной частью менталитета, породив устойчивые стереотипы национального восприятия. Н.Миролюбов в фельетоне «Воскресные беседы» (1894) откровенно признаёт: «Вечно новой историей остаётся протест благомыс-лящих уважающих своё человеческое достоинство людей против неблаговидной черты в особенно сильной степени, к сожалению, присущей именно русскому народу, составляя один из его крупных недостатков. Это крупный недостаток, в числе целого ряда других, не раз подчёркивался иноземными писателями, повествовавшими о России не только в новейшие времена, но даже ещё в XVII и XVI столетиях. Этот недостаток — страсть русского человека издеваться над иноземцами и иноверцами, страсть, которой не чужды бывают и люди, мнящие себя «интеллигентами»24.
О великоросском пренебрежении к инородцам сетует также последователь Ильминского Я.Д.Коблов: «В противоположность татарам, русские не стараются сблизиться с инородцами; проявляют к ним, но по большей части, прямо таки враждебное отношение, награждая их при всяком случае не особенно лестными названиями. Русский, например, не позволит своим детям играть с детьми чуваш и черемис, а поесть из их посуды — сохрани Бог; ибо из их посуды едят свиньи и собаки. Нередко от русских можно слышать об инородцах: «И что это за народ; у этих собак и особой банной посуды нет; из чего моются, из того и жрут. Тьфу. Давно бы их всех следовало в Сибирь сослать». К подобным издевательствам инородцы в значительной степени привыкли и притерпелись; но и о сближении их с русскими конечно, не может быть и речи». «Для осмеяния инородцев у рус-ских существует очень много рассказов; например рассказ о происхождении чу-ваш из поганого теста, в котором копались собаки и свиньи; вотяков называют «саврасыми мышами», татар (безразлично крещённых и магометан) «собаками», черемис «черноногими баранами»25. Н.И. Золотницкий26 в своём докладе Совету Братства св. Гурия с грустью приводит весьма характерный эпизод: «Русский ямщик, с которым я ехал в той же местности, встретясь с длинной вереницею саней и, погоняя свою тройку, принялся хлестать плетью каждого из сидевших в санях, приговаривая: «держи собака, чувашская лопатка!» «Замечу, что много-образные обороты русского сквернословия, породившего поговорку, что «чест-ной женщине можно спокойнее пройти мимо стада скотов, чем мимо толпы мужиков», сильнее всякой заразы прививаются к инородцам…»27
«В значительной части нашего образованного или полуобразованного обще-ства слышны нередко самые дикие и грубые мнения и выражения об инород-цах», — писал Н.П. Остроумов. «Это совсем не по-христиански, да и большое заблуждение, великий предрассудок. Это решительно наше несчастье! Пора, дав-но пора понять, что начало разнообразия только пополняет и оплодотворяет начало единства: «каждую особенную народность жизни и слова, по прекрасно-му замечанию Средневского, — можно сравнить с особенным музыкальным то-ном: каждая необходима, каждая самобытна, хотя и сливается с другим…»28 «Вообще говоря, многие недостатки нашей образованности, нашей администра-ции, всей нашей полупраздной и сонной провинциальной жизни объясняются господствующим в провинции, да и в столичном обществе равнодушием, прене-брежением и невежеством, часто весьма не нравственным презрением к инород-цам, среди коих живут русские образованные люди иногда целые десятки лет, не научась ни одному из этих языков, не ознакомившись с местным населени-ем…»29
В Средней Азии также «благочестие поколебалось»30. (Как горестно сетовал поэт Абай Кунанбаев: «Забыты обычаи старых времён…», «степь полна вражды и воровства».)31 «Туземцы, сближавшиеся с русскими и научавшиеся говорить по-русски, усваивали преимущественно внешнюю сторону русской жизни,
большею частью отрицательные стороны, научались вести легкомысленный об-
раз жизни, пить вино и пиво; это относилось даже к учёным, представителям ре-
лигии, как муфтий, впоследствии казий Саттар-хан»32. Туркестанский генерал-
губернатор в докладной записке (1908) военному министру признавал: «….не следу-
ет забывать, что мы внесли в среду среднеазиатских народностей также и массу
отрицательных сторон европейской культуры: пивные рестораны, опиокурильни,
публичные дома, и проч. заведения расплодились не только в городах, но и каж-
дом мало-мальски большом городском селении. Туземная молодежь хлынула
на эти приманки душевного и телесного разврата и к ужасу и горю стариков про-
славляет себя неслыханными нарушениями корана и законных вековых традиций
Востока о благопристойности и воспитанности. Появились грабители, убийцы,
явные развратники и хулиганы среди туземной молодёжи; с поразительной быст-
ротой исчезает вера в бога, уважение к старшим и почёт к властям. Если подоб-
ный упадок нравственности будет сопровождаться и впредь, то трудно даже
представить, во что обратятся последующие поколения туземцев. Теперешние
старики, муллы, кази и старшины, с прискорбием взирая на такой упадок нравов,
винят во всём русских, и вероятно, в сердцах многих из них, как у Мадали, Мин-
Тюбинского ишана в 1898 году, не раз зарождались тайные желания так или ина-
че свергнуть иго «неверных урусов». Эту сторону местной туземной жизни также
необходимо учитывать, ибо через неё может произойти вспышка серьёзного
народного неудовольствия, глубокого по своим последствиям потому, что народ
будет уверен в правоте своего дела»33.
«К сожалению, предшествующая история оставила столько горьких воспо-
минаний, — резюмирует Ядринцев, — совершено было столько ненужных же-
стокостей, а позднейшая эксплуатация инородцев и обирание их так опровергали
всякие дружественные и братские чувства, что между русскими и инородческим
населением находится доселе пропасть и полное недоверие со стороны народа»34.
Проводя аналогии с отношением европейских колонизаторов к американским
индейцам, он отмечает, что «магометанское население» в результате не только не
смогло сблизиться с русской общиной; «мало того, оно находится в антагонизме
с русским населением на экономической почве за захваты угодий»35. И хотя,
сравнивая с Америкой, Ядринцев называет Сибирь «нашими Соединёнными
Штатами», сравнение с Австралией и Америкой — не в пользу Сибири36.
Примечания
1 Ядринцев Н.М. Сибирь как колония. СПб., 1882. С. 89.
2 Ильминский Н.И. Письма Н.И. Ильминского обер-прокурору Константину Петровичу Победонос-
цеву. Казань, 1895. С. 220–221.
3 Ядринцев Н.М. Сибирь как колония... С. 133. Только с 1823 по 1877 гг. в Сибирь было сослано
393914 преступников.
4 Цит. по: Ядринцев Н.М. Сибирь как колония… С. 48.
5 Ядринцев Н.М. Сибирь как колония… С. 47; Ядринцев Н.М. Сибирские инородцы, их быт и совре-
менное положение. СПб., 1891. С. 168.
6 Башкиры и народные чайные // Деятель. 1900. № 8–9. С. 378.
7 Lebedeff, Olga. Abrege de l’histoire de Kazan, offert aux membres du XII-me Congres des orientalistes.
Roma, 1899. P. 85–86.
8 Шиле. Башкиры. Этнографический очерк // Природа и люди. 1979. Март. С. 8.
9 Из Уфы // Голос. 1876. № 7. 7 января.
10 В.Г. О покупке башкирских земель в Уфимской губернии // Казанский биржевой листок. 1876. № 20. 7 марта.
11 Потанин Гр. В юрте последнего киргизского царевича. (Из поездки в Кокчетаевский уезд) // Рус-ское богатство. 1896. № 8 (август). С. 80.
12 Ядринцев Н.М. Сибирские инородцы… С. 29.
13 Потанин Гр. В юрте последнего киргизского царевича… С. 80.
14 Бартольд В.В. История культурной жизни Туркестана. Л., 1927. С. 146, 147.
15 Там же. С. 149, 151.
16 Краснов А.Н. (1862–1914 гг.) русский ботаник и географ. Труды по истории растительности Сред-ней Азии и степей Северного полушария. Основал Батумский ботанический сад.
17 Краснов А.Н. Азиатская культура и цивилизация // Книжки недели. СПб, 1894. июнь. С. 197.
18 Личков П.С. Очерки из прошлого и настоящего Черноморского побережья Кавказа. Киев, 1904. С. 5–6.
19 Абрамов А. Кавказские горцы // Дело. 1884. № 1 (январь). С. 70, 75, 78. В 1868 г. пришлось даже упразднить 12 станиц в Кубанской области «по крайнему неудобству относительно хозяйства, путей сообщения и отчасти климата», как сказано в официальном приказе. Земли, розданные в частную собственность, также остаются до сих пор совершенно пустыми и некультивированными» См.: там же. С. 70.
20 Цирюльников П. На старом пепелище черкесов абадзехов. Цит. по: Цаликов А. Кавказ и Поволжье. Очерки инородческой политики и культурно-хозяйственного быта. М., 1913. С. 28–29.
21 Ахмет Ц-ов. Русская бюрократия и кавказские горцы // Вестник Европы. 1909 Т.V. Кн. 9. С. 301–304. «Эти отношения не пережиток военного времени. Есть в России места, где военные отношения прекратились сотни лет назад, где ряд поколений вырос в мирной обстановке и где всё же, несмотря на это, сохранилась ненависть казаков к туземцам и наоборот». См.: Цаликов Ах. Кавказ и Повол-жье… С. 92.
22 Абрамов А. Кавказские горцы… С. 79.
23 Местное обозрение // Среднеазиатский вестник. 1896. Март. С. 64.
24 Миролюбов Н. Воскресные беседы // Волжский вестник. 1894. № 206. 14 августа.
25 Коблов Я.Д. О татаризации инородцев Приволжского края. Казань, 1910. С. 13, 14.
26 Золотницкий Н.И. — инспектор чувашских школ в Казанском учебном округе.
27 Доклад Совету Братства св. Гурия братчика Н. Золотницкого // Приложение к сборнику докумен-тов и статей по вопросу об образовании инородцев. СПб., 1869. С. 40.
28 Остроумов Н. Мусульманские мактабы и русско-туземные школы в Туркестанском крае // Жур-нал Министерства народного просвещения. 1906. Ч. I. Январь. С. 157.
29 С.-Петербургские Ведомости. 1896. — № 64. 6 марта.
30 Наливкин В., Наливкина М. Очерк быта женщины оседлого туземного населения Ферганы. Казань, 1886. С. 149.
31 Абай. «Свою судьбу от мира не таю…» Избранное. — Алматы, 1995. С. 50, 226.
32 Бартольд В.В. История культурной жизни Туркестана Л., 1927. С. 170.
33 Цит. по: Галузо П.Г. Туркестан-колония. Ташкент, 1935. С. 202.
34 Ядринцев Н.М. Сибирские инородцы… С. 203.
35 Там же. С. 29.;
36 Ядринцев Н.М. Сибирь как колония… С. 95, 141, 433, 449.
            [name_en] => "COSTS" OF RUSSIAN COLONIAL MOVEMENT TO THE EAST (in the works of Russian researchers of the second half of the XIX century)
            [annotation_en] => The rapid integration of the Islamic world into world processes, which began at the turn of the 18th and 19th centuries, led to the involvement of Muslim countries in the structure of international political and economic relations, the progress of the scientific worldview and secular education, the introduction of new technologies and elements of European culture. For a hundred years in the life of Muslims there have been such significant changes, almost comparable to the entire millennium period of previous development. However, colonization, along with other benefits of European civilization, brought to life of the conquered peoples a lot of negative moments, destroying the foundations of their spiritual, sociocultural system.
            [text_en] => The rapid integration of the Islamic world into world processes, which began at the turn of the 18th and 19th centuries, led to the involvement of Muslim countries in the structure of international political and economic relations, the progress of the scientific worldview and secular education, the introduction of new technologies and elements of European culture. For a hundred years in the life of Muslims there have been such significant changes, almost comparable to the entire millennium period of previous development. However, colonization, along with other benefits of European civilization, brought to life of the conquered peoples a lot of negative moments, destroying the foundations of their spiritual, sociocultural system.
            [udk] => 
            [order] => 2
            [filepdf_ru] => 68_ru.pdf
            [filepdf_en] => 68_en.pdf
            [download] => 
            [section_ru] => СТАТЬИ И СООБЩЕНИЯ
            [section_en] => ARTICLES AND POSTS
            [authors] => Array
                (
                    [0] => Array
                        (
                            [author_ru] => Анвар Айратович  Гафаров
                            [author_en] => Anvar A. Gafarov 
                        )

                )

        )

    [2] => Array
        (
            [id_section] => 6
            [id] => 69
            [id_journal] => 4
            [name_ru] => ПРОСВЕТИТЕЛЬСКАЯ ПОЛИТИКА КАЗАНСКИХ ПРАВОСЛАВНЫХ МИССИОНЕРОВ В XIX ВЕКЕ
            [annotation_ru] => Распад СССР, обострение социально-политической ситуации и вспышки этнических и конфессиональных конфликтов на «постсоветском пространстве» в 1990–2000-е годы оживили интерес отечественных и зарубежных исследовате-лей к истории формирования многонациональной, поликонфессиональной Российской империи и внутренней политике ее властей.
Приоритетным направлением для ученых стало изучение политики импер-ских властей в национально-религиозном вопросе, в частности, миссионерская деятельность православной церкви в распространении православия среди нерусских народов1.
Особый интерес для исследователя представляет регион Среднего Поволжья. Эта территория вошла в состав России в середине XVI века и в начале XIX века уже не являлась пограничным рубежом империи. В то же время регион сохранял этническую, культурную и конфессиональную неоднородность и рассматривался российскими властями как «национальная окраина».
Утверждения православия в качестве государственной религии отразилось на правовом статусе местных нерусских народов. Российское законодательство формально почти не знало ограничений по национальному признаку, который официально не фиксировался.
            [text_ru] => Распад СССР, обострение социально-политической ситуации и вспышки этнических и конфессиональных конфликтов на «постсоветском пространстве» в 1990–2000-е годы оживили интерес отечественных и зарубежных исследовате-лей к истории формирования многонациональной, поликонфессиональной Российской империи и внутренней политике ее властей.
Приоритетным направлением для ученых стало изучение политики импер-ских властей в национально-религиозном вопросе, в частности, миссионерская деятельность православной церкви в распространении православия среди нерусских народов1.
Особый интерес для исследователя представляет регион Среднего Поволжья. Эта территория вошла в состав России в середине XVI века и в начале XIX века уже не являлась пограничным рубежом империи. В то же время регион сохранял этническую, культурную и конфессиональную неоднородность и рассматривался российскими властями как «национальная окраина».
Утверждения православия в качестве государственной религии отразилось на правовом статусе местных нерусских народов. Российское законодательство формально почти не знало ограничений по национальному признаку, который официально не фиксировался. Правовые ограничения были связаны с конфесси-ональной принадлежностью. Вероисповедание являлось основным критерием, разделившим подданных империи на православных христиан и иноверцев. В конце XVIII – начале XIX века важным критерием правового разграничения наряду с конфессиональным стал образ жизни, что привело к введению правовой категории «инородцы». Эта категория охватывала многочисленные тюркские, угро-финские, монгольские и тунгусо-маньчжурские народы Сибири и Крайнего Севера, включенные в состав Российского государства в ходе территориальной экспансии XVI–XVIII веков. Они находились на разных уровнях развития, со-храняли уклад жизни, отличный от уклада русского православного населения, и в административно-юридическом отношении были поставлены в особое поло-жение. К середине XIX века понятие «инородец» было распространено на все нерусские народы России и широко применялось как на бытовом уровне, так и в деловых бумагах.
Духовные власти и православное духовенство Казанской епархии в практи-ческой деятельности имели непосредственные отношения с иноверцами и ино-родцами, главным образом тюрко-исламским и финно-угорским языческим насе-лением Среднего Поволжья. В первой половине XIX века основное население региона составляли представители пяти этнических групп — русские, татары, чуваши, марийцы и мордва. По доле нерусского населения первое место в По-волжье занимала Казанская губерния. По данным В.М. Кабузана, она была един-ственной губернией региона, где русские составляли меньше половины населения2.
Этническая неоднородность региона дополнялась конфессиональной. В ре-зультате двух волн массовой насильственной христианизации, осуществленной правительством в середине XVI века и в 1730–1760 годы, основная масса чува-шей, мордвы, марийцев и удмуртов, придерживающихся язычества, была хри-стианизирована. Подавляющее большинство татар остались приверженцами ис-лама3. Но как показывают результаты переписи населения 1897 года, крещение и даже утрата родного языка не всегда сопровождаются изменением этнического сознания и подавлением культурно-религиозных традиций. Большинство ново-крещеных (т. е. крещеных после первой ревизии 1722 года) являлись христианами формально и продолжали считать себя мусульманами или язычниками.
Особенностью региона было и тесное проживание представителей несколь-ких народностей, что приводило к взаимовлиянию в конфессиональной, языко-вой и культурной области. Поэтому вероисповедный и культурно-языковой со-став населения Среднего Поволжья определялись не только его этническим происхождением, но и степенью воздействия русского православного или татарского мусульманского населения. О происходивших в регионе процессах аккуль-турации в первой половине XIX века свидетельствуют материалы, опубликованные на страницах «Журнала Министерства народного просвещения» за 1867 год4.
Методы насильственной христианизации подрывали внутреннюю социально-политическую стабильность Российской империи. Со времени Екатерины II и на протяжении первой половины XIX века при усилении государственного кон-троля важным условием сохранения единства многонациональной и поликонфес-сиональной империи стала политика терпимости к верованиям неправославных подданных. Утверждение православия как государственной религии не сопровожда-лась установкой на радикальную унификацию нерусских народов — религиозную (христианизация) и культурно-языковую (русификация)5.
Государственная политика веротерпимости и отходническое движение, раз-вернувшееся в Среднем Поволжье с конца XVIII века до 40-х годов XIX века с его массовым возвращением новокрещеных в язычество и ислам, привели ду-ховные власти и духовенство Казанской епархии к пониманию необходимости новых методов утверждения инородцев в христианской вере. С начала XIX века в среде казанского православного духовенства начала складываться программа христианского просвещения местных нерусских народов. Ее целью было не культурное просветительство инородцев, а только религиозно-нравственное с тем, чтобы укрепить новокрещенных в православии, ограничить влияние исла-ма и тем самым остановить отходничество. Основными методами утверждения православия должны были стать «культурные» методы — проповедничество и духовное просвещение. Осуществление программы потребовало новой органи-зации миссионерского дела и наличия миссионерских кадров со знанием местных языков.
Миссионерский характер казанских православных учебных заведений был отличительной особенностью с самого начала их образования. Уже в указе Анны Иоанновны 1737 года высказывалось требование, чтобы казанская духовная се-минария не только «в добром порядке была утверждена», но и «от времени до времени в науках размножалась с таким подкреплением, что в Казани наипаче других мест ученые священники потребны ради обращения иноверцев»6.
Недостаток священнослужителей, знавших одновременно русский и местные языки, способствовал тому, что в XVIII веке казанские духовные власти пыта-лись готовить миссионеров из числа самих инородцев. Для этого в Казани, Ела-буге, Царевококшайске и Цивильске были созданы новокрещенские (инородче-ские) школы. Новокрещенские школы были низшими духовными заведениями, учреждаемыми «для обучения некрещеных вотяков, мордвы, чуваш, так разных народов новокрещенских детей»7.
Императорский указ 1740 года обязывал обучать инородческих детей рус-ской грамоте и началам православной веры, «однакож… смотреть, чтобы они и своих природных языков не забывали»8. С этой же целью в Казанской цен-тральной новокрещенской школе были открыты классы татарского, чувашского и черемисского языков, которые действовали до 1797 года.
Инородческие школы и классы заметного следа в просветительстве инород-цев не оставили. Д.М. Макаров, рассмотрев количественный и национальный состав учеников новокрещенских школ за 1750–1773 год, пришел к выводу, что особого недостатка в учениках они не испытывали. Главная причина, приводившая к упадку новокрещенские школы, была в отсутствии учительских кадров, более или менее грамотных и владеющих местными языками9.
Отходническое движение, развернувшееся в регионе, заставило казанские духовные власти обратить внимание на подготовку миссионеров из среды рус-ского православного духовенства. Указом 1789 года основная деятельность по про-светительству инородцев возлагалась на приходских священников10. Как доклады-вал Синоду в 1800 году епископ Иркутский Вениамин, приходские священники «…по частому с иноверцами обхождению к языку их привычны и разговаривают без толмача…»11. Но при этом, по замечанию Н.И. Ильминского, в «Казани, где были новокрещенские школы и были в числе духовенства лица, практически изучившие татарский язык, не было ни одного из русских духовных, знающих татарско-арабскую грамоту»12.
Необходимость в образованных приходских священниках, знающих инород-ческие языки, способных вести службу в инородческих приходах, а при необхо-димости и перевести церковную литературу на эти языки, была причиной, побу-дившей духовные власти Казанской епархии вводить в православных учебных заведениях духовно-учебного округа преподавание и изучение местных языков.
Начало официальному изучению местных инородческих языков в казанских православных учебных заведениях положил указ Павла I от 31 мая 1800 года. По предложению Синода было принято решение — учеников новокрещенских школ, «способных к уразумению наук» определить в Казанскую духовную академию, «учредя в ней для того особый класс и татарского языка»13.
В первой половине XIX века в казанских православных учебных заведениях наряду с татарским языком попытались ввести изучение и других инородческих языков. В 1820–1821 годах в подведомственных Казанской семинарии уездных училищах было решено учредить особые классы. В Казанском уездном училище открылись классы чувашского и марийского языков, в Чебоксарском — чуваш-ского языка, в Симбирском — калмыцкого языка «для обучения оным священно-служительских детей»14. В 1830 году были открыты классы татарского и чуваш-ского языков в Чистопольском и Свияжском уездных училищах. В 1830–1841 годах преподавание татарского и чувашского языков пытались ввести в приходских начальных училищах.
Преподавание инородческих языков сопровождалось созданием учебных по-собий — грамматик и словарей. Некоторые из этих пособий, учитывая научное состояние тюркского и финно-угорского языкознания того времени, учебно-практические цели авторов, современные лингвисты оценили достаточно высоко. Это краткая татарская грамматика и словарь татарского языка священника А.А. Троянского (1814, 1833 гг.); грамматика чувашского языка и приложенный к ней чувашско-русский словарь, составленные протоиереем В.П. Вишневским (1836 г.); грамматика марийского (черемисского) языка, составленная на основе горного наречия священником А.А. Альбинским (1837 г.)15.
С целью христианского просвещения с начала XIX века осуществлялись пе-реводы церковной литературы на языки местных нерусских народов. В 1804 году в синодальной типографии Санкт-Петербурга были напечатаны в переводах на татарский, чувашский, марийский, мордовский языки Символ веры, Катехи-зис, Десятисловие и некоторые молитвы. В последующие годы к переводческой деятельности подключилось Казанское отделение Русского Библейского общества, действующего с 1818 по 1826 год. В 1830–1840 годы священниками ино-родческих приходов были выполнены переводы Евангелия на татарский, чуваш-ский и марийский языки16.
Практическое осуществление программы христианского просвещения нерус-ских народов Среднего Поволжья во многом зависела от наличия миссионерских кадров со знанием инородческих языков. Но именно в этом вопросе и проявилась несостоятельность просветительской политики казанской миссии первой поло-вины XIX века. Ввести регулярное преподавание языков местных нерусских народов в казанских православных учебных заведениях, создать систему их пре-подавания и подготовить из приходских священников необходимые миссионер-ские кадры не удалось. Этому мешали объективные причины.
Положение инородческих языков как предметов необязательных, второсте-пенных приводило к тому, что число желающих обучаться им было невелико. Многие из учащихся делали это по предписанию семинарского начальства. В 1822 году из 30 студентов высшего отделения Казанской семинарии татарский язык изучало лишь восемь человек, а из 111 учеников низшего отделения — только пять17. Регулярному преподаванию языков также препятствовало отсут-ствие подготовленных учителей. Это заставляло семинарское правление назна-чать на учительские должности учеников семинарии или училищ, у которых уро-вень знания языков был недостаточен для их преподавания. Из-за отсутствия преподавателя в Казанской семинарии не были открыты классы чувашского и марийского языков.
Невысокий уровень знания местных языков учителями и воспитанниками ка-занских православных учебных заведений, священниками инородческих прихо-дов показывают переводы христианской литературы, осуществлявшиеся на эти языки. И хотя в них было видно «стремление переводчика примениться к складу инородческой речи», эти переводы не учитывали грамматические особенности инородческих языков и были построены по правилам русского языка, что созда-вало большие трудности для понимания текста. В материалах министерства про-свещения отмечалось, что вследствие слабой подготовки приходских священников и светских учителей духовное просвещение нерусских народов «ограничивается только заучиванием наизусть повседневных молитв без объяснения даже словес-ного их смысла». В результате такого учения «пришлось уволить из Вятской ду-ховной семинарии всех воспитанников из черемис, за совершенною их неспособ-ностью … в Буинском уезде, татары, учившиеся в подобных школах, … все вступили в магометанство»18.
Улучшить подготовку миссионерских кадров не позволяла позиция Синода. В 1828 году архиепископ Казанский Филарет (Амфитеатров) отправил в Синод подробное донесение о религиозном состоянии Казанской епархии19. В нем он показал, что возлагать надежды на приходских священников в деле христианиза-ции инородцев беспочвенно и предложил создать в Казани особое миссионерское заведение, чтобы готовить миссионеров и образованных священников для ино-родческих приходов. Основной метод подготовки Филарет видел в изучении языков местных нерусских народов. Однако проект Филарета Синодом был отвергнут.
Новая волна отходнического движения в 1850–1860-е годы явилась свиде-тельством несостоятельности просветительской политики казанской православной миссии первой половины XIX века.
Пореформенная эпоха характеризовалась вступлением монархической Рос-сии на путь буржуазного развития. По мере углубления капиталистического раз-вития, сопровождавшегося западной образованностью и формированием нового мироощущения, происходили изменения в общественном сознании. Эти процес-сы затронули не только русское общество, но и нерусские народы, в первую оче-редь татар, способствуя их самосознанию, Фактором национального самосознания стал ислам. Во время всероссийской переписи населения 1897 года на вопрос о национальной принадлежности татары отвечали, что они «мусульманской национальности20.
Эти изменения в общественно-политической ситуации в России второй половины XIX века способствовали окончательному отказу от насильственных методов христианизации и формированию новых взглядов на цели и методы про-светительской политики. Представители казанского чиновничества, православ-ные духовные власти и казанские миссионеры сходились во мнении, что нельзя допустить «отатаривания» и «омусульманивания» нерусских народов Поволж-ского региона, что «русско-христианское просвещение должно быть прочно водворено на всем пространстве восточной окраины»21.
Вопрос заключался в том, что понимать под «русско-христианским просве-щением». Представители административных кругов и националистически настроенной русской интеллигенции выступали за национальную унификацию нерусского населения (русификацию). Они считали, что основным критерием обрусения является не конфессиональный признак (принятие православия), а культурно-языковое единство, связанное с распространением русского языка. Поэтому просвещение и образование инородцев должно быть поставлено таким образом, чтобы они становились «…настоящими русскими по языку, по граж-данскому чувству … Христианское просвещение и полное обрусение … должно быть целью…»22.
Казанские духовные власти соглашались с тем, что «православная миссия по отношению к инородцам есть миссия не только истинного просвещения, но вместе и миссия истинного обрусения». Но при этом на первое место ставили интересы православной церкви, а политику русификации рассматривали как средство, которое способствует утверждению православия среди инородцев23. Православное духовенство рассматривало христианизацию не только как необ-ходимый, но решающий момент цивилизованности. Просвещение инородцев по-нималось не в смысле приобщения их к русской, а тем более к европейской, культуре, а как религиозно-нравственное, «состоящее в научении их истинам веры и в укреплении их в доброй нравственности»24.
Среди казанских миссионеров также существовали различные взгляды на политику просветительства. Со второй половины XIX века основной задачей казанской православной миссии становится не приобретение прозелитов из числа татар-мусульман, а ограничение влияния ислама на другие поволжские наро-ды — чуваш, марийцев, удмуртов. Е.А. Малов (1835–1918), известный казанский миссионер, профессор противомусульманского отделения Казанской духовной академии, считал, что основное внимание миссионеры должны направить на изучение религий и быта нерусских народов Казанской губернии, чтобы проследить влияние христианства и ислама на их повседневную жизнь25. Просветительская политика в интерпретации Е.А. Малова приобрела ярко выраженную антиислам-скую направленность. Основным методом, способным ограничить влияние исла-ма на местные нерусские народы, Е.А. Малов считал полемику и опровержение ислама. Сам Е.А. Малов и его сторонники, активно использовали в миссионер-ской деятельности религиозные собеседования и полемику с татарами, в ходе которых обосновывалось религиозно-нравственное превосходство христианства перед исламом.
Особой точки зрения на миссионерскую деятельность придерживался другой видный казанский миссионер, известный российский тюрколог Н.И. Ильминский (1822–1891). В 1848–1849 годах по заданию архиепископа Казанского Григория он посетил уезды Казанской губернии, охваченные отходническим движением крещеных татар. В результате этих поездок Н.И. Ильминский пришел к выводу, что ослаблению ислама способствует не противомусульманская полемика, а рас-пространение просвещения и ознакомление мусульман с христианским учением26.
Процессы аккультурации, происходившие в Казанской губернии под влияни-ем татар-мусульман, и новые случаи отходничества еще больше укрепили Н.И. Ильминского в важности просветительской деятельности. Он считал, что остановить дальнейшее влияние ислама на нерусские народы и укрепить их в православной вере можно только через религиозно-нравственное образова-ние. С этой целью Н.И. Ильминский в 1860–1870 годы создал особую систему образования для инородцев.
Н.И. Ильминский был против чрезмерного увлечения «обрусением» нерус-ского населения и считал, что, прививая христианство, необходимо сохранить национальные языки, культуру и быт инородцев. Взгляды Н.И. Ильминского на политику русификации ясно выражены в письмах к обер-прокурору Синода К.П. Победоносцеву: «…Надо убеждать инородца, что он и при своем образе жизни может быть христианином: что и в юрте живя, и нося свою национальную одежду, и занимаясь охотой и рыболовством, он может жить по-христиански, по-Божески»27.
Система образования нерусских народов, которую предложил Н.И. Ильмин-ский, строилась на следующих принципах: христианское воспитание следует начинать с детей, с начальной школы; преподавание должно происходить на родном разговорном языке; необходимы учебники и христианская литература на разговорном родном языке; преподаватели должны иметь педагогическое об-разование и знать инородческие языки. В течение 60-х годов XIX века Н.И. Иль-минским создавались инородческие школы в уездах Казанской губернии. Но ос-новными учебными заведениями, где получали образование нерусские народы Казанского края и осуществлялась подготовки учителей для инородческих школ, стали Казанская центральная крещено-татарская школа, Казанская учительская семинария, Симбирская центральная чувашская школа, Уфимское двухклассная черемисская школа, Бирская инородческая учительская школа.
Важной составной частью системы Н.И. Ильминского являлась работа, свя-занная с переводом книг духовного содержания на национальные языки. Вопрос о переводах христианской литературы на языки местных нерусских народов не был узко церковным вопросом. Это был важный политический вопрос, связанный с позицией правительства, православной церкви и российского общества в отношении нерусских народов империи. Со стороны представителей различных слоев российского общества отношение к этому вопросу было далеко неодно-значным и неодинаковым. Насколько вопрос о переводах имел большое значение для российского общества, свидетельствует тот факт, что он был поднят русски-ми учеными на III Международном конгрессе востоковедов 1876 года28. Обсуж-дение вопроса выявило резко полярные мнения. Среди противников перевода христианской литературы на инородческие языки были как сторонники политики русификации, так и представители научных кругов, оперировавшие различными доводами. Точка зрения российских ученых была высказана востоковедом В.П. Васильевым. Он обосновывал свою позицию тем, что многие инородцы не имеют письменного языка, разговорные языки слишком скудны, что бы выра-зить идеи христианского вероучения. По мнению В.П. Васильева, «переводить священные книги на эти языки означало бы искусственно создавать инородче-скую литературу, мало того — создавать до некоторой степени и самый язык»29. Достаточно негативно к переводам христианской литературы на языки нерусских народов относились многие представители чиновничества и православного духовенства. Являясь сторонниками политики русификации, они опасались, что переводы на инородческие языки будут способствовать росту национального самосознания инородцев.
Сторонники переводов доказывали, что для сознательного усвоения инород-цами христианских истин, необходимо, чтобы богослужение шло на родных языках новообращенных и высказывались за необходимость переводов христианской литературы. Но среди них также не было единства. Суть спора заключалась в сле-дующем — переводить духовные книги на литературный язык или по системе Н.И. Ильминского, т. е. на разговорный язык с использованием русского шрифта.
С подачи директора Казанской учительской семинарии Н.А. Бобровникова переводческая деятельность казанских миссионеров представлена в несколько искаженном виде. Полемизируя с монголоведом А.М. Позднеевым, он писал, что Н.И. Ильминский почти никогда не составлял сам переводов, а только толковал русский текст инородцу и тот уже делал перевод. «Затем перевод этот много-кратно прочитывался ученикам школы и исправлялся по их указанию»30. Это был слишком упрощенный взгляд на переводческую деятельность. Н.И. Ильминский считал, что в основе переводов должен лежать научный подход. Эту точку зре-ния на переводческую деятельность можно найти в его письмах к К.П. Победо-носцеву. Характеризуя переводы охотского миссионера Попова, Н.И. Ильмин-ский писал «…подвизался …среди туземцев без малого двадцать лет, да затем три года трудился над переводом Евангелия при помощи туземного толмача Ше-лудякова — и все-таки перевод вышел сплошным русицизмом. Только немногие лица … без научной подготовки, с успехом преодолевали сказанную трудность. Но они были одарены исключительными способностями к языкознанию»31. Од-новременно Н.И. Ильминский полагал, что значительную помощь при переводах может оказать непосредственный носитель языка.
Образовательная система Ильминского была поддержана в правительствен-ных кругах, сначала А.Д. Толстым, министром народного просвещения, а затем обер-прокурором Синода К.П. Победоносцевым. Они увидели в ней метод инте-грации нерусских народов. В 1870 году на заседании Совета министерства просвещения система Н.И. Ильминского была признана основным методом образо-
вания нерусских народов Поволжья и Сибири и с этого времени получила рас-
пространение в земских школах, а с 1884 года и в церковно-приходских. Как по-
казало общественно-политическое развитие России в конце XIX – начале
XX веков, миссионерская деятельность Н.И. Ильминского в образовании и про-
свещении нерусских народов поволжского региона способствовала формирова-
нию интеллигенции народов Среднего Поволжья и тем самым заложила основу
для формирования национального самосознания и национальных движений этих
народов.
Примечания
1 Верт П. Православие, инославие, иноверие: очерки по истории религиозного разнообразия Российской
империи: пер. с анг. М., 2012; Батунский М.А. Православие, ислам и проблемы модернизации в России
на рубеже XIX–XX веков // Общественные науки и современность. 1994. № 2; Дякин В.С. Национальный
вопрос во внутренней политике царизма (XIX век) // Вопросы истории. 1995. № 9; Долбилов М. Русский
край, чужая вера: Этноконфессиональная политика империи в Литве и Белоруссии при Александре II. М.,
2010; Исхаков Р.Р. Миссионерская деятельность православной церкви в отношении мусульман
Среднего Поволжья в XIX – начале XX вв. (1800–1917): Автореферат на соискание ученой степени
к.и.н. Казань, 2008; Каппелер А. Россия — многонациональная империя. Возникновение. История.
Распад. М., 2000; Национальные окраины Российской империи. Становление и развитие системы
управления. М., 1998; Of Religion and Empire: Mission, Conversion, and Tolerance in Tsarist Russia /Ed.
By R.R. Gerasi and M. Khodarkovsky. Ithaca: Cornell University Press, 2001; R. Gerasi. Window on the
East. National and Imperial Identities in Late Tsarist Russia. Ithaca and London, 2001.
2 Кабузан В.М. Народы России в первой половине XIX века. Численность и этнический состав. М.,
1992. С. 133.
3 Первая всеобщая перепись населения Российской империи 1897 г. Казанская губерния / Под ред.
Н.А. Тройницкого. СПб., 1905. Т. 14. С. 8.
4 Сборник документов и статей по вопросу об образовании инородцев. СПб., 1869. С. 3; См. также:
Кабузан В.М. Указ. соч. С. 197.
5 ПСПР-4. Царствование Павла I. Т. № 472. С. 578–579; ПСЗ-1. Т. 24. № 17910. С. 586; Т. 26.
№ 19600. С. 341.
6 Цит. по: Знаменский П. Духовные школы России до реформы 1808 года. Казань, 1886. С. 163.
7 ПСЗ-1. Т. 9. № 6695. С. 483; Т. 11. № 8236. С. 255.
8 ПСЗ-1. Т. 11. № 8236. С. 255.
9 Макаров Д.М. Заметки о новокрещенских школах в Поволжье в XVIII в. // Вопросы истории
и культуры народов Среднего Поволжья. Межвузовский сборник науч. трудов. Чебоксары, 1991. С. 26.
10 ПСПР-4. Т. 1. № 472. С. 578–579.
11 Там же.
12 Ильминский Н.И. Опыты переложения христианских вероучительных книг на татарский и другие
инородческие языки в начале текущего столетия. Казань, 1885. С. 191.
13 ПСПР-4. Т. 1. № 472. С. 582.
14 Национальный архив Республики Татарстан. Ф. 11, оп. 1, д. 57. Л. 101; д. 194. Л. 31 об.-32.
15 Баскаков Н.А. Введение в изучение тюркских языков. М., 1969. С. 262; Егоров В.Г. Введение
в изучение чувашского языка. М., 1930. С. 183; Иванов И.Г. Из истории марийской письменности.
Йошкар-Ола, 1996. С. 29.
16 Никольский Н.В. Конспект по истории христианского просвещения чуваш. Казань, 1909. С. 22; Его
же. История мари. Казань, 1920. С. 11–13.
17 Национальный архив Республики Татарстан. Ф. 11, оп. 1, д. 194. Л. 56–79.
18 Сборник документов и статей по вопросу об образовании инородцев. СПб., 1869. С. 8.
19 ПСПР–6. Царствование имп. Николая I. Т. 1. № 169. С. 224–228.
20 Гаяз Исхаки. Идель-Урал. Набережные Челны, 1993. С. 36.
21 Сборник документов и статей по вопросу об образовании инородцев. СПб., 1869. С. 5.
22 Там же. С. 5.
23 Дионисий. Идеалы православно-русского инородческого миссионерства. Казань, 1901. С. 32–33.
24 Там же. С. 17.
25 Протоколы заседаний Совета Каз. дух. ак. за 1911. Казань, 1912. С. 45–46.
26 НА РТ. Ф. 10, оп. 1, д. 994. Л. 75–76.
27 Письма Николая Ивановича Ильминского к обер-прокурору Св. Синода К.П. Победоносцеву (1882–1891). Казань, 1898. С. 195.
28 Третий международный конгресс ориенталистов в Санкт-Петербурге // ЖМНП. 1876. Ноябрь. С. 52–53.
29 Смирнов В. Несколько слов об учебниках русского языка для татарских народных школ // ЖМНП. 1878. Январь. С. 2.
30 Бобровников Н.А. Калмыцкие издания православного миссионерского общества. (По поводу ре-цензии А.М. Позднеева). СПб., 1895. С. 7.
31 Письма Николая Ивановича Ильминского к обер-прокурору Св. Синода К.П. Победоносцеву (1882–1891). Казань, 1898. С. 200.
            [name_en] => EDUCATIONAL POLICY OF KAZAN ORTHODOX MISSIONARIANS IN THE XIX CENTURY
            [annotation_en] => The disintegration of the USSR, the aggravation of the socio-political situation and the outbreak of ethnic and confessional conflicts in the "post-Soviet space" in the 1990-2000s revived the interest of domestic and foreign researchers in the history of the formation of a multinational, multi-confessional Russian Empire and the domestic policies of its authorities. The priority direction for scientists was the study of the policy of the Imperial authorities in the national-religious issue, in particular, the missionary activity of the Orthodox Church in the spread of Orthodoxy among non-Russian peoples. Of particular interest to the researcher is the middle Volga region. This territory became part of Russia in the middle of the XVI century and in the early XIX century was no longer the borderline of the Empire. At the same time, the region remained ethnically, culturally and religiously heterogeneous and was viewed by the Russian authorities as a "national fringe". The affirmation of Orthodoxy as a state religion affected the legal status of local non-Russian peoples. Russian legislation formally knew almost no restrictions on ethnic grounds, which was not officially recorded.
            [text_en] => The disintegration of the USSR, the aggravation of the socio-political situation and the outbreak of ethnic and confessional conflicts in the "post-Soviet space" in the 1990-2000s revived the interest of domestic and foreign researchers in the history of the formation of a multinational, multi-confessional Russian Empire and the domestic policies of its authorities. The priority direction for scientists was the study of the policy of the Imperial authorities in the national-religious issue, in particular, the missionary activity of the Orthodox Church in the spread of Orthodoxy among non-Russian peoples. Of particular interest to the researcher is the middle Volga region. This territory became part of Russia in the middle of the XVI century and in the early XIX century was no longer the borderline of the Empire. At the same time, the region remained ethnically, culturally and religiously heterogeneous and was viewed by the Russian authorities as a "national fringe". The affirmation of Orthodoxy as a state religion affected the legal status of local non-Russian peoples. Russian legislation formally knew almost no restrictions on ethnic grounds, which was not officially recorded.
            [udk] => 
            [order] => 3
            [filepdf_ru] => 69_ru.pdf
            [filepdf_en] => 69_en.pdf
            [download] => 
            [section_ru] => СТАТЬИ И СООБЩЕНИЯ
            [section_en] => ARTICLES AND POSTS
            [authors] => Array
                (
                    [0] => Array
                        (
                            [author_ru] => Елена Владимировна  КОЛЕСОВА
                            [author_en] => Elena V. Kolesova 
                        )

                )

        )

    [3] => Array
        (
            [id_section] => 6
            [id] => 70
            [id_journal] => 4
            [name_ru] => МИССИОНЕРСКАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ СРЕДИ НЕРУССКИХ НАРОДОВ ПОВОЛЖЬЯ ДО 1806 ГОДА
            [annotation_ru] => Although the authorities in the 19th century continued to follow the policy of toler-ation introduced by Catherine II, Orthodoxy enjoyed the status of state-supported and state-protected religion. Once you became Orthodox you were supposed to remain one; apostasy was a crime and apostates were severely punished. Yet, the cases when Mid-dle Volga Orthodox non-Russians apostatized into Islam were numerous in the 19th century. In the present study I will first present the region, then I will give an overview of missionary activities before the 19th century and finally, I will discuss the issues that favoured apostasy and Muslim proselytism, especially in the village. The non-Russian population of the region consisted of various ethnic groups-Tatars, Chuvash (Turkic language group), Mari, Udmurt, Mordva (Finno-Ugric lanuage group). Besides, what is even more important for the 19th century discourse, the region was a virtual crossroads of religions and beliefs, for there lived Orthodox, Muslims, Old Believers, pagans, and in smaller numbers Jews, Catholics and Lutherans. For al-most the whole ‘long 19th century’ religion, not ethnicity, defined a person’s identity and these two factors often got mixed. In the popular consciousness Orthodoxy was certainly connected with Russianness, but Islam was blended with Tatars, to a degree that the notions ‘Muslim’ and ‘Tatar’ seemed interchangeable.
            [text_ru] => O. Zemtsova
MISSIONARY ACTIVITIES AMONG THE MIDDLE VOLGA NON-RUSSIANS BEFORE 1860S
Although the authorities in the 19th century continued to follow the policy of toler-ation introduced by Catherine II, Orthodoxy enjoyed the status of state-supported and state-protected religion. Once you became Orthodox you were supposed to remain one; apostasy was a crime and apostates were severely punished. Yet, the cases when Mid-dle Volga Orthodox non-Russians apostatized into Islam were numerous in the 19th century. In the present study I will first present the region, then I will give an overview of missionary activities before the 19th century and finally, I will discuss the issues that favoured apostasy and Muslim proselytism, especially in the village. The non-Russian population of the region consisted of various ethnic groups-Tatars, Chuvash (Turkic language group), Mari, Udmurt, Mordva (Finno-Ugric lanuage group). Besides, what is even more important for the 19th century discourse, the region was a virtual crossroads of religions and beliefs, for there lived Orthodox, Muslims, Old Believers, pagans, and in smaller numbers Jews, Catholics and Lutherans. For al-most the whole ‘long 19th century’ religion, not ethnicity, defined a person’s identity and these two factors often got mixed. In the popular consciousness Orthodoxy was certainly connected with Russianness, but Islam was blended with Tatars, to a degree that the notions ‘Muslim’ and ‘Tatar’ seemed interchangeable. Still, it was a person’s religious affiliation that made him ‘visible’ to the state. One was ‘born into’ a religion, and in certain cases it was possible to change one’s religion from a non-Christian to a Christian one and from Catholicism or Protestantism to Orthodoxy.
The Kazan diocese was considered to be one of the largest and most powerful ones in the infrastructure of the Russian Orthodox Church. Although the process of conver-sion of animists and Muslims into Orthodoxy was underway ever since Kazan was tak-en under Russian control, and many animists and some Muslims converted, baptism hardly changed their convictions and religious worldview. By the 1860s, the majority of the population of the Kazan province was formally Orthodox (71.5 %), the second largest confession were Muslims (27.1 %), and the other religious minorities constitut-ed 1.4 %.1
Many non-Russians were either converted by force, and therefore refused to accept what they perceived as an alien faith, or got baptized for purely pragmatic reasons — to escape conscription, to get tax concessions or money. Although according to the imperial legislation, a person once baptized or converted from another religion to Orthodoxy, could not change his confessional belonging, apostasies were common, reaching their peak in 1866, as we will see further.
The process of historical migration contributed to the increase of contacts among Turkic, Finno-Ugric and Russian peoples. Missionary work in the region began as soon as Kazan became part of the Russian empire, after the territory was taken in 1552, alt-hough more consistent and straightforward measures were introduced in the 18th centu-ry. In 1731, a special committee for the Newly-baptized was established in Sviazhsk for the dioceses of Kazan and Nizhnii Novgorod. Already in 1740, it was replaced by the Bureau for the Newly Baptized at Bogoroditskii monastery in Sviazhsk. The Syn-odal decree of 1740, signed by the Empress Anna Ivanovna and later confirmed by Elizabeth I, affirmed the need to institutionalize missionary work in the region and made the Bureau its main agent. The Bureau was supposed to supervise religious and everyday life of the baptized non-Russians, protecting them from abuse of power from Russian officials and also protecting the neophytes from their former religious community.
However, as it turned out in practice, both the head of the Bureau Sechenov and especially Kazan archbishop Luca (Kanashevich) were infamous for making non-Russians get baptized often by use of direct force, cruelly separating families (taking children from non-baptized parents and baptizing them, proclaiming non-Christian marriages illegal and thus separating husbands and wives).
In 1764, under the reign of Catherine II, the Bureau was closed and transferred to civil authorities. All Orthodox missionary activity was suspended for some time. Cath-erine allowed the construction of mosques in Muslim villages and cities and in every mosque Muslims prayed for the rulers of Russia just as they did since Elizabethan times. Since then missionary activity remained relatively passive and was aimed at Or-thodox Russians and baptized non-Russians. The duty of maintaining, rather than spreading Christianity was shifted to three special preachers under the lead of Kazan archbishop. It was only in 1830s that the mission received an official status when Filar-et (Amfiteatrov) became the new archbishop of Kazan and Mari and Udmurt anti-pagan missions appeared. In theory, the missionary work consisted in going from vil-lage to village, helping the local clergy to strengthen the baptized in Orthodox faith and to make them denounce their pagan beliefs, and proposing baptism to the unconverted.
Missionary trips to pagan villages were considered successful if the parishioners signed written statements of denouncing paganism for good, yet the missionaries them-selves hardly believed in the sincerity of such statements. As the priests’ reports showed, as soon as a missionary left, non-Russians turned to their animistic practices, remaining Orthodox only on paper.
Given that the religious worldview of the baptized but previously pagan peoples remained unstable, under favourable conditions it could become inclined into Islam just as well as into Orthodoxy. Thus, these two plausible alternatives came to terms with each other, both being religions of the book, having long history, certain religious hierarchy, centuries-long tradition of confessional schools. Islam contributed to cultural distinctiveness of its numerous followers, who besides a common language had very close ties and relative self-sufficiency of the community. Given the ability of Muslims to proselytize, downright incapability of the Russian peasants to serve as agents of the Russian Orthodox mission and the fact that the generations of baptized non-Russians still remained unstable in their faith and therefore liable to apostasy, it is evident that missionaries could not ignore the activities of Muslims, especially in villages with mixed population.
Why would non-Muslim non-Russians, especially of non-Tatar origin, be attracted to Islam? The cases of conversion to Islam mostly took place in the villages where Chuvash, Mari, Votyak peoples lived together with Muslim Tatars. The split of the Tatar ethnos in two parts — Orthodox and Muslim — was a lengthy and painful pro-cess when the stronger Muslim part was re-assimilating the indecisive Orthodox one and all imperial measures would be useless until deeper spiritual bond to Orthodoxy and understanding of their own particularism appeared within the baptized Tatar mi-lieu.
Cases of apostasies into Islam and paganism occurred throughout the 19th century, but it was the Great apostasy of 1866 that caused more concern and drew more atten-tion of the authorities and missionaries. The phenomenon was striking because of the quantity of apostates — thousands of baptized Tatars as well as Orthodox non-Russians of animistic background openly declared their wish to profess Islam. Accord-ing to the data provided by a missionary E. Malov, the number of apostates among Ta-tars reached 12000 by the mid-1870s.
Why did the apostasy break out at this point, after almost three hundred years of missionary work in the region? There were several factors that triggered it. The re-search conducted by Michael Johnson convincingly suggests that the increase of num-ber of petitions requesting the permission to leave Orthodoxy for Islam in the 19th cen-tury fell on the periods of accession and coronation of each new emperor, since “Tatar leaders believed that at the beginning of his reign, the new emperor would follow the tradition of issuing a series of manifestos and granting the formal requests of his sub-jects in an effort to gain their support.” Johnson has demonstrated that the increase of petitions occurred in 1802 (Alexander I), 1826–27 (Nicholas I), 1856 (Alexander II), 1882–1883 (Alexander III) and 1896 (Nickolas II), which supports his point.2 The pe-riod under Alexander II is specific since it bred a lot of liberal ideas. The emancipation of serfs in 1861and state peasants in 1866 brought enough confusion since for many Middle Volga people it was a step towards getting other freedoms, freedom of religion among them, which as Paul Werth claims, set off the Great apostasy of 1866. Literate people in the local communities quickly grasped the news of any of the advances and were writing numerous petitions for their co-religionists, making money and often becoming leaders of apostasy movements.
Almost all pre-revolutionary missionary writers (Il’minskii, Koblov, Malov, Mashanov) remark on the almost ‘fanatical’ devotion of the Muslim Tatars to their faith, and their ability to defend its truth and divinity. The proselytism manifested itself in daily activities, such as family life, schooling, work, markets and festivals and we will further look at these practices.
Throughout the 19th century the descendants of converted Tatars apostatized en masse and tried to re-embrace Islam. They sent petitions to St. Petersburg asking for permis-sion to profess Orthodoxy, but in vain. As shown in the tables below, there was a sig-nificant increase in the number of apostates in Kazan province between 1864 and 1901.
Baptized
Apostates
Muslims
1864
45377
7266
399204
1901
45377
31737
6536543
Agnes Kefeli, in her article on the role of Tatar and Kriashen women in the aposta-sy matters, draws a conclusion that one of the missionaries’ drawbacks was that they overlooked the importance of Sufism (which is defined by its adherents as the inner, mystical dimension of Islam) which the baptism to Orthodoxy could not oust, especial-ly in the milieu of Old Baptized Tatars (baptized in the 16th century)4 Sufi traditions were passed from generation to generation in the form of popular religious knowledge. Islamic folk stories were told by visiting Sufis or male seasonal workers who would go to trade in places where Islam was better-spread and were later passed down from parents to children.
Sometimes there were more practical issues in mind, like marriage, for instance. It is hard to say to what extent conversion became a personal choice here, for it was first of all submission to the rules of the new family. In what way could one proselytize more effectively than that? In order to avoid punishment for the prospective relatives (and according to Punishment code of 1845 when “a Muslim, a Jew or a pagan who, taking advantage of the ignorance and simplicity of the Russian inorodets, will bring him from one non-Christian faith to another non-Christian one by means of seduction, instigation or suggestion,” was to be punished), wrote explanatory notes like this twen-ty-year-old Votyak girl who married a Muslim Tatar:
“ I was a simple non-baptized Votyak girl when, at the age of twelve, I sincerely began to love Islam. Without being forced or seduced, or promised money, or being scared but out of my sheer will, I later became a Muslim, accepted the religion of Islam and the duties that come with it…. I denounced all the beliefs contrary to Islam in order to, hoping for God’s mercy and grace, avoid the tortures of Hell and resurrect with oth-er Muslims…Now, at the presence of witnesses, I pronounce the words of confession in which I sincerely believe and become a real Muslim.5”
The cases of such mixed marriages were quite frequent. But even living in the same village with Muslim Tatars or coming to work for them, non-Muslims sometimes found their lifestyle more agreeable, and together with clothing and dietary habits gradually started to follow their religious rituals. Many converted for economic rea-sons, in order to gain more money when working for a Muslim family, since Muslims in such cases were often more highly-paid than their pagan counterparts. In Kazan province there were whole villages inhabited by the Kriashen, almost all the male pop-ulation of which for a greater part of the year remained in Muslim villages for work. Naturally, major part of the apostates who troubled the rest of the population were these male workers.
In the light of the impressive dimensions of the 19th century apostasy movement, it is impossible to overlook the importance of women in the reproduction of Islamic knowledge inside the family, inside a given community and between communities. Much like Muslim Tatars, Kriashens practiced exogamy in their family connections, which meant that the bride rarely remained in her own village and became a connecting element between her home village and her husband’s village. It was usually parents themselves who chose the prospective spouses for their children. When making such a choice, the following factors were taken into consideration: he potential spouse’s vil-lage of origin, the family and the degree of Islamization of the village that will receive the bride. The last point was sometimes even more important than the well-being or social position of the prospective family.
Another important factor that worked against the actions of Orthodox missionaries was the spread of Muslim education in the Kazan region. In almost every village mul-lahs taught the local children the basics of Muslim faith for some parental donation. In cities and towns there were madrassahs, where young people got further education, the quality of which was not very high, but still the quantity of educational institutions among Muslim Tatars was greater than among all other peoples of the Middle Volga regions, including Russian peasants. Not infrequent were the cases when, for lack of any alternative of education, non-Muslim non-Russians would send their children to a mekteb thus making the first step towards conversion to Islam.
Cases of apostasy of former pagans, with no Muslim background, to Islam became especially pronounced in the areas where there were no parish schools, except the mektebs, for the non-Russians would send their children to a Muslim school in order to get at least some education. In fact, Antonii, archbishop of Kazan noted in 1867 in his letter to public prosecutor of the Holy Synod Tolstoi, among conditions, paralyzing the influence of the church and Orthodox priests, was the great number of mosques and mullahs. Using the privilege to have a mosque for every two hundreds of male popula-tion, the Muslims built more and more mosques as soon as the population figures reached the number required.
As Antonii reported further, there was hardly a village with even a small number of Tatars without a mosque and a mullah, while the same could not be said about Or-thodox villages, which stood far from each other, were composed of mixed baptized and non-baptized population, and by diocesan statute, introduced in 1846, there was supposed to be one priest for 1500 parishioners. Building new churches and organiza-tion of new parishes was complicated by formalities and poverty of the local popula-tion. At the same time, small number of Muslim population per mullah gave the latter the freedom and convenience to perform rituals and teach children, so at every mosque there were mektebs and madrasah, where mullah gave lessons to boys and his wife taught girls. This is the reason for the fact that the level of literacy of Muslim Tatars is much higher than that of Russians, and Orthodox altogether. “What makes things worse, is that this literacy is non-Russian, which makes them (non-Russians-O.Z.) more alienated from the Russian people and they become less prone to the influence of the church and Orthodox priests.
The representatives of the Russian Orthodox Church complained that more and more threat was coming from the Muslims. They believed that the aim of the mission-ary activities-to promote Orthodoxy and to fight the apostasy among the indigenous population — was hard to achieve because of counter projects led by Muslims, the resistance of the apostates and the evident deficit of qualified missionaries. However,
Muslims with their proselytism were not to be the only scapegoats in the failure of Orthodox
missionary activities. When analyzing the reasons for the apostasies of baptized
Tatars into Islam, the representatives of a missionary St. Gurii brotherhood established
in 1867 in the Kazan province in order to establish schools and churches for inorodtsy
population and assist in the spread of Christian faith in the region, mentioned the fact
that the baptized Tatars had not got used to Orthodox Christian rituals. Some priests
refused to talk to their Tatar parish since they did not know the language. The missionaries,
who, in contrast, knew the languages, and came to the villages in order to talk
to the parish, did not have a good idea of the Muslim faith and spoke about it in an
insulting way while giving no sound arguments against it.
However, one soon understood that by admonitions alone the mission got nowhere
since the parishes and apostates were many and the missionaries were few. A speech
given by a missionary once in a while did not have a great impact on the population,
and did not make them leave their beliefs-once he left the people would turn to their
earlier practices. When a missionary arrived at a village, it was the priest’s duty to
gather the parishioners to listen to him, and theoretically also his duty to continue admonitions
in order to maintain the missionary effect if such had been produced. In reality,
however, priests in the majority of parishes did not speak indigenous languages and
had no desire to learn them.
It was clear that, in order to avoid collisions similar to the apostasy of 1866, the
mission should have clearly defined methods and strategies which would persuade the
non-Russians of the region to consciously embrace Orthodoxy. Thus, schools, books
and church sermons in the non-Russian languages were chosen as means of bringing
Orthodoxy to pagans, but it took a long time to obtain success in any of the three.
Moreover, Great apostasy of 1866 proved not only inefficiency of missionary work
among the Middle Volga non-Russians in order to block Muslim proselytism, but also
the failure of the state to incorporate these subjects into the imperial system so far.
Резюме
В данной работе рассматриваются аспекты деятельности православных мис-
сионеров в отношении нерусских народов Среднего Поволжья в первой половине
XIX века. Православие, несмотря на то, что представители царской администра-
ции в этот период продолжали политику толерантности, провозглашенную импе-
ратрицей Екатериной II, оставалось религией, которую государство поддержива-
ло и защищало. Будучи однажды обращенным в православие, российский
подданный официально не мог сменить свой конфессиональный статус, отступ-
ничество преследовалось законом, и отступники подвергались достаточно жесто-
ким наказаниям. Тем не менее, случаи отступничества или «возвращения» в ислам
и язычество среди нерусских народов Поволжья были нередки на протяжении всего
XIX века. Целью работы, наряду с изучением деятельности миссионеров, являет-
ся анализ факторов, которые способствовали отступничеству и мусульманскому
прозелитизму, особенно в деревне.
Примечания
1 Распределение населения империи по главным вероисповеданиям. СПб., 1901. С 5–9. (Division of the population of the empire according to the main confessions. Saint Petersburg, 1901. Р. 5–9).
2 Michael W. Johnson. Imperial Commission or Orthodox Mission: Nikolai Il’minskii Work among the Tatars of Kazan, 1862–1891. PhD diss. (University of Chicago, 2005). P. 78.
3 Малов E. Статистические сведения о крещеных татарах в Казанской и некоторых других епархиях в Волжском бассейне // Миссионерство среди магомедан и крещеных татар. Казань, 1892. С. 400; Памятная книжка Казанской губернии на 1901 г. Казань, 1901, С. 18–23 (Е. Malov. Statisticheskie svedeniia o kreschenuh tatarakh v kazanskoi I nekotorukh drugikh eparkhiiah v volzhzskom basseine // Missionerstvo sredi mukhammedan I kreschenukh Tatar. Kazan, 1892. 400 (Pamyatnaia knizhka kazanskoi gubernii na 1901 g. Kazan, 1901. P. 18–23.)
4 Kefeli Agnes. The Role of Tatar and Kriashen Women in the Transmission of Islamic Knowledge // Of Religion and Empire: Missions, Conversion, and Tolerance in Tsarist Russia / R. Geraci and M. Kho-darkovsky eds. Ithaca and London: Cornell University Press, 2001. P 250–273.
5 Казанская крещено-татарская школа: материалы для просвещения крещенных татар. Казань, 1887. С. 5 (Kazanskaia krescheno-tatarskaia shkola: materialu dlya prosvescheniia kreschenukh tatar (Kazan: Kliuchnikov publishing house, 1887. Р. 5).
            [name_en] => MISSIONARY ACTIVITY AMONG THE NON-RUSSIAN PEOPLES OF THE VOLGA REGION TILL 1806
            [annotation_en] => Although the authorities in the 19th century continued to follow the policy of toler-ation introduced by Catherine II, Orthodoxy enjoyed the status of state-supported and state-protected religion. Once you became Orthodox you were supposed to remain one; apostasy was a crime and apostates were severely punished. Yet, the cases when Mid-dle Volga Orthodox non-Russians apostatized into Islam were numerous in the 19th century. In the present study I will first present the region, then I will give an overview of missionary activities before the 19th century and finally, I will discuss the issues that favoured apostasy and Muslim proselytism, especially in the village. The non-Russian population of the region consisted of various ethnic groups-Tatars, Chuvash (Turkic language group), Mari, Udmurt, Mordva (Finno-Ugric lanuage group). Besides, what is even more important for the 19th century discourse, the region was a virtual crossroads of religions and beliefs, for there lived Orthodox, Muslims, Old Believers, pagans, and in smaller numbers Jews, Catholics and Lutherans. For al-most the whole ‘long 19th century’ religion, not ethnicity, defined a person’s identity and these two factors often got mixed. In the popular consciousness Orthodoxy was certainly connected with Russianness, but Islam was blended with Tatars, to a degree that the notions ‘Muslim’ and ‘Tatar’ seemed interchangeable.
            [text_en] => Although the authorities in the 19th century continued to follow the policy of toler-ation introduced by Catherine II, Orthodoxy enjoyed the status of state-supported and state-protected religion. Once you became Orthodox you were supposed to remain one; apostasy was a crime and apostates were severely punished. Yet, the cases when Mid-dle Volga Orthodox non-Russians apostatized into Islam were numerous in the 19th century. In the present study I will first present the region, then I will give an overview of missionary activities before the 19th century and finally, I will discuss the issues that favoured apostasy and Muslim proselytism, especially in the village. The non-Russian population of the region consisted of various ethnic groups-Tatars, Chuvash (Turkic language group), Mari, Udmurt, Mordva (Finno-Ugric lanuage group). Besides, what is even more important for the 19th century discourse, the region was a virtual crossroads of religions and beliefs, for there lived Orthodox, Muslims, Old Believers, pagans, and in smaller numbers Jews, Catholics and Lutherans. For al-most the whole ‘long 19th century’ religion, not ethnicity, defined a person’s identity and these two factors often got mixed. In the popular consciousness Orthodoxy was certainly connected with Russianness, but Islam was blended with Tatars, to a degree that the notions ‘Muslim’ and ‘Tatar’ seemed interchangeable.
            [udk] => 
            [order] => 4
            [filepdf_ru] => 70_ru.pdf
            [filepdf_en] => 70_en.pdf
            [download] => 
            [section_ru] => СТАТЬИ И СООБЩЕНИЯ
            [section_en] => ARTICLES AND POSTS
            [authors] => Array
                (
                    [0] => Array
                        (
                            [author_ru] => Оксана Борисовна  Земцова
                            [author_en] => Oksana B. Zemtsova 
                        )

                )

        )

    [4] => Array
        (
            [id_section] => 6
            [id] => 71
            [id_journal] => 4
            [name_ru] => ПОЛЯКИ И ПОЛЬСКИЕ ГРАЖДАНЕ В МАРИЙСКОЙ АССР В 1930–1940-Х ГОДАХ
            [annotation_ru] => Среди жертв сталинских репрессий 1930–1940-х годов большой удельный вес заняли поляки и польские граждане различных национальностей. До начала Второй войны (1939 год) Советское правительство рассматривало Польшу как потенциальный плацдарм Запада для интервенции против СССР, а лиц польской национальности в качестве враждебной силы.
В 1934–1936 годы по очистке приграничной с Польшей зоны на восток было переселено 36 тысяч поляков1, в том числе несколько десятков семей в Марийскую автономную область (АССР).
11 августа 1937 года нарком НКВД Н.И. Ежов подписал приказ № 00485, утвержденный 9 августа на заседании Политбюро ЦК ВКП(б), и секретное со-проводительное письмо к нему «О фашистско-повстанческой, шпионской, ди-версионной, пораженческой и террористической деятельности польской разведки в СССР»2. В письме отмечалось, что «вскрыта и ликвидируется крупнейшая …диверсионно-шпионская сеть польской разведки в СССР, существовавшая в виде так называемой «Польской организации войсковой» (далее ПОВ-К.С.), ставилась задача «полной ликвидации незатронутой до сих пор широкой дивер-сионно-повстанческой низовки ПОВ и основных людских контингентов поль-ской разведки в СССР».
            [text_ru] => Среди жертв сталинских репрессий 1930–1940-х годов большой удельный вес заняли поляки и польские граждане различных национальностей. До начала Второй войны (1939 год) Советское правительство рассматривало Польшу как потенциальный плацдарм Запада для интервенции против СССР, а лиц польской национальности в качестве враждебной силы.
В 1934–1936 годы по очистке приграничной с Польшей зоны на восток было переселено 36 тысяч поляков1, в том числе несколько десятков семей в Марийскую автономную область (АССР).
11 августа 1937 года нарком НКВД Н.И. Ежов подписал приказ № 00485, утвержденный 9 августа на заседании Политбюро ЦК ВКП(б), и секретное со-проводительное письмо к нему «О фашистско-повстанческой, шпионской, ди-версионной, пораженческой и террористической деятельности польской разведки в СССР»2. В письме отмечалось, что «вскрыта и ликвидируется крупнейшая …диверсионно-шпионская сеть польской разведки в СССР, существовавшая в виде так называемой «Польской организации войсковой» (далее ПОВ-К.С.), ставилась задача «полной ликвидации незатронутой до сих пор широкой дивер-сионно-повстанческой низовки ПОВ и основных людских контингентов поль-ской разведки в СССР». Контингент лиц, подлежащих репрессированию, в этих документах был обозначен такой обширный, что охватывал практически всех поляков, лиц других национальностей, родившихся в Польше или каким-то обра-зом связанных с Польшей, с поляками. Эти документы были направлены во все местные органы НКВД. По всей стране началась массовая «польская» операция. На местах приказ и письмо были восприняты как указание выявить и ликвидировать всех поляков.
В конце 1937 и в начале 1938 года в Йошкар-Оле было сфабриковано не-сколько «дел», в которых утверждалось: «3-м отделом УГБ НКВД МАССР на территории Марийской АССР вскрыт и ликвидирован филиал польской контрреволюционной националистической организации, именуемой Польска Организация Войскова»3. Члены этой организации якобы вели шпионско-диверсионную работу, занимались подготовкой вооруженного восстания, террористических и диверсионных актов, приуроченных к моменту нападения зарубежных стран, в том числе Польши, на Советский Союз.
По подобным обвинениям в Марийской АССР было репрессировано около 150 человек. Это, в первую очередь, жившие на территории Марийской республики поляки, оказавшиеся здесь в качестве эвакуированных, беженцев, военноплен-ных периода первой мировой войны, или даже жившие здесь до того, и их дети.
Так, были репрессированы Мартин Апполинарьевич Контский, уроженец Варшавы, еще в конце XIX века начавший работать лесничим в Царевококшай-ском уезде, и его сыновья: лесничий Бронислав и врач Фаддей (Тадеуш). При этом по доносам соседей выяснилось, что на квартире Контских часто встреча-лись жившие в городе и поблизости поляки, разговаривали и пели на родном языке. Это дало основание выдвинуть обвинение, что квартира эта была явкой членов ПОВ.
Кость Мартин (Константин Мартынович) Колодий был «гражданским плен-ным» периода первой мировой войны, женился на местной женщине из приго-родной деревни и переехал туда, занялся крестьянским трудом. В 1921 году уехал в Польшу, но жизнь у него там не сложилась: батрачил, бедствовал; поэто-му в 1927 году вернулся к своей семье. В 1938 году, будучи сторожем Горвод-строя в Йошкар-Оле, был арестован и расстрелян по обвинению в том, что он, пройдя в Польше шпионско-диверсионную подготовку, был заброшен в СССР и в случае войны должен был взорвать водопровод в Йошкар-Оле.
Подобная судьба постигла беженок периода первой мировой войны Иру Юадар, Марию Ярошенко, Эмилию Солончину, Шнут-Пайгачкину, Акульскую-Сибатрову и других, вышедших замуж за местных жителей, эвакуированную семью Матвеюк, военнопленного Виктора Литвиновича, взявшего в деревне по жене фамилию Крапивин, и многих других.
Другую группу репрессированных поляков составили ссыльные, выселенные из западных приграничных районов. В 1934 году в Йошкар-Олу из Белоруссии были высланы Адольф Матвеевич Адуцкевич, его жена Станислава Антоновна Янчевская, дети Вацлав и Евгения. В 1938 году они были расстреляны. Их обви-нили в контрреволюционной пропаганде, выражавшейся в «восхвалении жизни в капиталистической Польше», о чем они знали по письмам родственников, и в шпионаже. Высланный в 1935 году «за антисоветские разговоры» Станислав Ксаверьевич Бучинский сумел устроиться по специальности — мастером в же-лезнодорожное депо на лесовозной дороге. Его репрессировали за подготовку диверсии на железной дороге.
Уникальна история с Петром Ивановичем Остапенским. Уроженец Одесской области, он в 1931 году был выслан из Винницы на Север, в 1933 году — из Ле-нинграда, в 1937 году был арестован в Казани и посажен на один год. Отбыв за-ключение в Свияжске, освободился 20 мая 1938 года с 3 рублями в кармане. Ока-завшись совершенно без средств существования, он в течение нескольких дней нищенствовал на железнодорожной станции Зеленый Дол. Работники вокзала прогоняли его, грозились передать милиции. Как затем он рассказывал следова-телю: «Меня сонного разбудил дежурный по станции, сказал, что поезд пришел, и я заспанный соскочил и вбежал в вагон». Так он 1 июня 1938 года приехал на тупиковую станцию Йошкар-Ола. Как и в Зеленом Доле, несколько дней собирал милостыню, дожидаясь, когда можно будет отсюда уехать. 6 июня его аре-стовали, присоединили к другим арестованным в это время полякам. В его «де-ле» указано: «без определенного места жительства и без определенных занятий». С совершенно незнакомыми людьми он составил одну компанию «шпионов» и был расстрелян. Обвинение: «Под видом нищего разъезжал по стране и собирал шпионские сведения».
Также тогда были отдельные случаи, которые не могут быть отнесены к ка-кой-либо определенной категории. Это были люди, постоянно проживавшие где-то в другом городе, но оказавшиеся в Марийской АССР в командировке. Работ-ница Ленинградского треста «Буммонтаж» Марта Клементьевна Бронюшец-Рецкая-Добриловская, уроженка г. Белосток, приехала в длительную команди-ровку в поселок Лопатино на строительство Марийского целлюлозно-бумажного комбината. Ее арестовали 23 марта 1938 года в ходе «польской операции», умер-ла в тюремной больнице 9 сентября. В ее деле имеется донос сотрудника той же конторы, где она работала: «Гр-ка Добриловская у себя хранила контрреволюци-онные книги, это мне пришлось лично изъять у нее одну книгу автора Есенина». Сохранился лишь один протокол допроса, заполненный на следующий день после ареста: «Вопрос: Вы хранили книгу Сергея Есенина «Стихи и поэмы» — с какой целью? Ответ: Да, это книга Есенина, я храню ее с 1933 года. Вопрос: Вы обвиняе-тесь в контрреволюционной деятельности, проводимой Вами среди рабочих Мар-бумстроя. Признаете ли Вы это? Ответ: Виновной я себя в контрреволюционной деятельности не признаю»4.
Русский И.И. Корнилов, работавший недолго директором Маргостеатра, приговорен к высшей мере наказания «как агент польской разведки, занимав-шийся сбором сведений шпионского характера о предприятиях оборонного зна-чения и по заданию «ПОВ» готовивший диверсионные акты на этих предприятиях».
Мариец П.А. Кудрявцев из деревни Шеклянур в начале 1920-х годов работал в Казани, там познакомился с полькой, знакомство переросло в любовь, и моло-дые люди поженились. Как раз в это время правительство Польши разрешило вернуться на родину полякам, оказавшимся в Советской России. Жена уговорила мужа поехать в ее родную страну, к ее родителям. В семейной жизни всякое бы-вает. Через полтора года между супругами наступил разлад, и Кудрявцев решил вернуться домой. «Он, — как сказано в одном документе, — был доведен до гра-ницы и отпущен». Соответствующие советские органы тогда удовлетворились его объяснением, и полтора десятилетия он жил спокойно. Но в апреле 1938 года П.А. Кудрявцев, пожарник Йошкар-Олинского лестранхоза, был арестован как «польский шпион», затем расстрелян. Оказывается, он в 1921–1923 годах в Польше обучался шпионскому делу, а затем был заброшен в нашу страну поль-ской разведкой, «Как участник Польской Организации Войсковой … готовил террористические акты над партийным и советским руководством»5.
В книге «Репрессии против поляков и польских граждан» есть одно сужде-ние, с которым нельзя в полной мере согласиться: в «национальных операциях» 1937–1938 годов «не национальность была критерием «преступности»..., а рож-дение или проживание в такой (соседней, потенциально враждебной — К.С.) стране или наличие любого вида связи с ней»6. Во всяком случае, материалы архива Управления Федеральной Службы Безопасности РФ по Республике Марий Эл показывают, что очень часто сама принадлежность человека к польдругом даже были незнакомы. Среди них были не только поляки, но и евреи, и русские. Млошев-ский Казимир Владиславович, 1885 года рождения, уроженец города Радома, юрисконсульт Марторга, был объявлен руководителем организации ПОВ в Ма-рийской АССР. Он был арестован 16 февраля 1938 года; не выдержав пыток, он умер 4 сентября, не дождавшись формального вынесения приговора. Остальные были приговорены к расстрелу 7 октября 1938 года7.
После реализации советско-германского плана разгрома и раздела Польши в сентябре 1939 года из занятой Красной Армией восточной части бывшего Польского государства в результате 4 массовых операций были насильственно выселены вглубь СССР 320 тысяч граждан Польши8. Жители присоединенных к Советскому Союзу территорий 29 ноября 1939 года были объявлены граждана-ми СССР, и на них были распространены действовавшие в Советском Союзе правопорядки, в том числе репрессивная политика, которая была основана не на законах, а на секретных инструкциях при полном правовом произволе.
В ходе третьей массовой депортации в июле 1940 года в шести районах Ма-рийской АССР по решению Совнаркома СССР были размещены в 14 вновь орга-низованных лесных спецпоселках НКВД около 6 тысяч спецпереселенцев — «беженцев» (бывших польских граждан, в основном еврейской национальности, бежавших с территорий, оккупированных германской армией, в Западную Украину и Западную Белоруссию).
Название района
Кол-во семей
Кол-во чел.
1
Оршанский район: Туршинский лесоучасток
139
355
2
Йошкар-Олинский район: Суслонгерский лестранхоз
10-й км
145
406
3
Йошкар-Олинский район: Суслонгерский лестранхоз
19-й км
129
451
4
Звениговский район: Подучасток Липша
176
360
5
Моркинский район: Нурумбальский лесо-пункт
(«31-й квар-тал»)
100
243
6
Моркинский район. Березниковский лесо-пункт
(«Озеро»)
114
320
7
Горно-Марийский район: Трехруткинский лесопункт
176
564
8
Горно-Марийский район. Первомайский ле-сопункт
201
614
9
Горно-Марийский район. Карасъярский ле-сопункт
130
306
10
Горно-Марийский район. Мадарский лесо-пункт
146
569
11
Горно-Марийский район. Цинглокский лесо-пункт
102
347
12
Юринский район. Кумский лесопункт
173
450
13
Юринский район. Козиковский лесопункт
10-й км.
158
370
14
Юринский район. Подучасток Нужъяры
164
437
Всего
2053
57729.
В последующем численность спецпереселенцев несколько изменилась за счет новых пополнений, на 17 июля 1940 года в лесных поселках Маритранлеса было уже размещено 2078 семей, 6027 человек10. По своему правовому положению они считались гражданскими интернированными. Спецпоселки были строго ре-жимными, изолированными, их обслуживали четыре спецкомендатуры НКВД: Моркинская, Горно-Марийская, Юринская, Йошкар-Олинская (к последней были отнесены и поселки Липша и Турша). Спецпереселенцы не имели свободы пере-движения. Показательно, что спецпоселок в Нурумбальском прорабском пункте (квартал 31) Моркинского района в одном документе назван лагерем.
Действовала установка о максимальном трудоиспользовании спецпереселен-цев на основе договора между ГУЛАГом и Наркомлесом от 20 февраля 1940 года «Об использовании спецпереселенцев в системе лесозаготовительных организа-ций». Но в первом контингенте, поступившем в трест Маритранлес, только 3811 человек числились трудоспособными, в январе 1941 года таковыми считались 3565 человек, остальные были престарелые и женщины с детьми.
Условия жизни и труда в спецпоселках были крайне неблагоприятные, что вынуждены были признавать органы НКВД и партийные органы. Например, по-сле письма спецпереселенцев из поселка Турша председателю Совнаркома СССР В.М. Молотову осенью 1940 года НКВД МАССР сообщал в обком партии и пра-вительство республики, что во многих поселках бараки не были утеплены, в не-которых даже не имелось печей; в снабжении, кроме хлеба, ничего нет (1,5 кг на работающего, по 0,5 кг — на члена семьи). «Медико-санитарное обслуживание организовано крайне плохо. Медпункты в некоторых поселках организованы, но без медикаментов. Имелись случаи вспышки брюшного тифа, дизентерии. Среди спецпереселенцев есть медики, но не используются. Детей школьного возраста 900. Школьные помещения выделены не везде, а где есть — нет оборудования. Учеба детей с началом учебного года сорвана… Евреи в субботу отказываются от работы, организуют молебства. Коллективные сборы запрещены, также за-прещено делать выходные дни по субботам. Значительная часть спецпереселен-цев, не имея теплой одежды и обуви, на работу не выходит. Некоторые из них в шелковых чулках и носках. Портянки и лапти не заготовлены, мало ватных брюк и фуфаек… Среди спецпереселенцев-беженцев значительная часть в прошлом являлись жителями городов. Имеются лица из нетрудового элемента, служащие различных профессий и специальностей, которые ранее физическим трудом не занимались, и работа в лесу им кажется трудно усвояемой, а поэтому поступает ряд заявлений о переводе на легкую работу и использование по своей специаль-ности. Имеются случаи и скрытого саботажа, который заключается в том, что на работу ходят только для вида, а поэтому у этой части спецпереселенцев дневной заработок незначительный и не обеспечивает их содержание. В числе спецпере-селенцев есть и нетрудоспособные лица, или допущенные лишь только к легкой работе, у которых других трудоспособных членов семей нет; таким образом, часть спецпереселенцев не может заработать на свой прожиточный минимум»11.
В другом политдонесении отмечалось, что «многие ходят на работу в лесу только потому, чтобы получить талон на хлеб и как бы не попасть под суд за отказ от работы»12.
В августе 1940 года только 48,3 % трудоспособных работали в лесу. Произ-водственные нормы они выполняли ниже 50 %. Во всей системе Маритранлеса лишь несколько бригад из спецпереселенцев справлялись с плановыми нормами и заданиями.
Партком Волжского лестранхоза 27 августа 1940 года докладывал в обком партии: «План 3 квартала по вывозке выполняется исключительно плохо. Лесо-участки по линии железной дороги Дубовая — Мадары ни один план отгрузки не выполняет. Все линейные лесоучастки заселены спецпереселенцами, произво-дительность труда по подвозке 40 %, идет сопротивление, не хотят работать, массовый невыход на работу под видом болезни… На Карасъярском лесоучастке часть переселенцев переломали пилы и побросали вместе с топорами в лесу. На Майском участке спецпереселенцы устроили митинг, требуя денег, масла, мяса, яиц и т. д. Решили не выходить на работу, если их требования не будут удовлетворены, но на утро все же вышли»13.
30 августа 1940 года на заседании Совнаркома Марийской АССР рассматри-вался вопрос «О размещении, обслуживании и использовании спецпереселенцев-беженцев на лесозаготовках»14. Отмечалось, что предыдущие решения выполня-ются слабо. В результате антисанитарных условий жизни в неприспособленных бараках возникли вспышки брюшного тифа и дизентерии. А в медпунктах, открытых в некоторых поселках, не имелось медикаментов.
В письме Марийского обкома партии в ЦК ВКП(б) на имя Г.М. Маленкова от 5 сентября 1940 года отмечалось:
«В Марийскую АССР было намечено дать 1000 семей спецпереселенцев за-падных областей… Произошло это с такой быстротой, что Маритранлес не сумел подготовиться к приему, и 2063 семей, присланные к нам почти без всякого пре-дупреждения, оказались крайне скучены, в небольших бараках семей по 10 и больше. Правда, кое-где эти бараки приспособлены, но в большинстве своем эти помещения на зиму не совсем пригодны, к тому же в помещениях масса кло-пов и тараканов. Среди спецпереселенцев есть безнадзорные дети и старики. Кто их будет кормить? Среди переселенцев много есть легко одетых и совсем раздетых, в одних рубашках. Многие могут зимой замерзнуть… Большая часть спецпереселенцев не приспособлена к труду и в работу втягиваются с большим скрипом. В Волжском лестранхозе спецпереселенцы устроили митинг, требуя улучшить условия жизни, вернуть их на родину и т. д. Комендатура НКВД растерялась, а когда комендант хотел арестовать двух человек, спецпереселенцы не дали. Есть отказы от работы, есть случаи побегов»15.
11 декабря 1940 года Совнарком МАССР обсудил вопрос и принял новое по-становление «О ходе выполнения постановлений Совнаркома Марийской АССР от 30/VIII и 4/IX 1940 г. по размещению, обслуживанию и использованию на лесных работах спецпереселенцев». Отметив неудовлетворительное выполне-ние намеченных мер, правительство республики обязало руководство треста «Маритранлес»: закончить ремонт жилых помещений, обеспечить спецпересе-ленцев теплой одеждой, организовать техническую учебу, разработать мероприя-тия по расширению жилой площади в спецпоселках, улучшить работу столовых, принять меры против инфекционных заболеваний16.
Озабоченность партийных и советских органов об улучшении быта и снабжения спецпоселенцев вполне объяснима. Для них важно было обеспечить рациональ-ное использование труда, повышение его производительности, эффективности. А хозяйственные руководители чаще всего смотрели на спецпоселенцев, как на временную обузу, как на виновных, которых надо держать в строгом порядке.
В сообщении от 27 декабря 1940 года «О состоянии и недостатках в спецпо-селках Марийской АССР» вновь отмечалось, что ситуация мало изменилась: недостаток жилого фонда, инвентаря и оборудования; отсутствие помещений под школы, медпункты и столовые; крайний недостаток учебных пособий и медикаментов17.
Наблюдалась большая разница между «гуманными» решениями партийно-советских органов и реальным положением спецпоселенцев. Постановления о создании им всех необходимых жилищно-бытовых и культурно-образовательных условий соблюдались очень плохо. Руководители лестранхозов игнорировали, да и не всегда могли выполнить пункты, обязывавшие их улучшить продоволь-ственное снабжение, благоустроить жильё. Скученность в плохо приспособлен-ных к жизни бараках, антисанитария в сочетании с тяжелым физическим трудом характеризовали жизнь спецпоселенцев.
Главную заботу для хозяйственных руководителей представляло максималь-ное трудоиспользование предоставленного в их распоряжение контингента. Но подневольный труд был малоэффективным, особенно с учетом того, что спецпереселенцы в Марийской АССР были представителями интеллигентных профессий, никогда в жизни не державшими в руках пилу и топор. В связи с тем, что основную массу среди них составляли евреи, в документах зафиксированы многочисленные случаи антисемитизма. В одной из докладных записок в НКВД СССР «О трудовом использовании спецпереселенцев-беженцев, находящихся в Марийской АССР», сообщалось: «Начальник Волжского ЛТХ тов. Черевков на 85 квартале (с/п № 10) в присутствии коменданта тов. Смоленцева заявил, что «евреев вообще не научить работать»18. Спецпереселенцам выделяли худшие участки, часто выдавали неисправные инструменты.
Малопроизводительным был труд не только польских спецпереселенцев, но и других категорий людей, занятых на лесозаготовках: заключенных и пригнан-ных колхозников. Поэтому Маритранлес план 1940 года по заготовке древесины выполнил лишь на 56, 1 %19.
В условиях Великой Отечественной войны на основе соглашений с эми-грантским правительством Польши произошло ослабление режима содержания «беженцев». 12 августа 1941 года был принят Указ Президиума Верховного Со-вета СССР об амнистии всех депортированных граждан Польши. Формально им было предоставлено право выбора места проживания, но фактически почти все они остались в местах спецпоселения. Небольшая их часть, представленная этническими поляками, получила право переехать в места формирования польской армии Андерса, затем — в её составе — в Иран.
В Марийской АССР было организовано представительство (делегатура) Польского посольства (доверенное лицо — Игнатий Бернардович Глаговский, его заместитель в Горномарийском районе — Майзельс). Сюда даже приезжали официальные представители посольства эмигрантского правительства Польши. В Марийской АССР также открылось отделение Союза польских патриотов и производился набор в подконтрольную советскому командованию дивизию имени Костюшко. В октябре 1943 года 30 инвалидов и престарелых польских граждан были определены в дом инвалидов в деревне Мишино Юринского района.
В Йошкар-Оле и поселке Карасъяр Горномарийского района были устроены склады благотворительных грузов, откуда через Комиссию содействия при уча-стии представителей Наркомторга МАССР продовольствием и одеждой снабжа-лись в первую очередь члены семей поляков и польских граждан, записавшихся в дивизию имени Костюшко, и престарелые, неспособные к труду. Некоторым семьям было разрешено в индивидуальном порядке выехать из Марийской АССР в южные области и республики. В то же время ходатайство посольства Австра-лии на выезд в эту страну спецпереселенцев, имевших там родственников (Бар-бара Габровская с матерью Юлией Ивановной Паке и дочерьми Эльжбетой и Марией, супруги Гриншпан Михаил Иосифович и Антонина Якубовна, Ванда Ришардовна Ридль, Елена Феликсовна Чаш, Лидия Владиславовна Костка), не было удовлетворено.
Представителям Польского посольства не всегда удавалось положительно решать вопросы удовлетворения интересов своих граждан. Например, они хода-тайствовали об освобождении польских граждан от работы в рождественские дни (католические) 24 и 25 декабря 1942 года. Но в этом было отказано, в связи с чем спецкомендатуры МАССР разъясняли спецпоселенцам, что «в случае невыхода на работу будут привлечены к уголовной ответственности»20.
В 1943 году в отношении польских спецпереселенцев (по терминологии то-гдашних документов — «бывших польских граждан») проводилась кампания по «паспортизации»; их пытались заставить получить советские паспорта. Кроме нескольких человек, все остальные отказались от этого, выражали патриотиче-ские настроения, надежду на восстановление Польского государства и возвраще-ние на родину. Это расценивалось, как «антисоветская агитация», несколько человек даже было арестовано.
В архиве Управления ФСБ РФ по Республике Марий Эл сохранились сведения об агентурной разработке «Двойка» по обвинению заведующего складом благо-творительных грузов в поселке Карасъяр Миштальского (бывшего полковника польского Генштаба) и доверенного лица в городе Козьмодемьянске Зигмонда Зайнчковского в том, что они «сгруппировали антисоветскую группу поляков» и проводили «профашистскую агитацию, восхваляли гитлеровскую армию». Также было заведено дело «Круг» по «польским шпионам», группировавшимся вокруг И.Б. Глаговского и его секретаря Розалии Юлиановны Мазуровой21.
5 апреля 1944 года было принято Постановление Советского правительства о разрешении польским гражданам переселиться в южные области, 11 июля это было распространено также на Украину. Большинство спецпоселенцев в Ма-рийской АССР в течение последующих месяцев воспользовались этим разреше-нием, тем более что власти республики не противились этому, ибо лесные спец-поселки надо было освобождать для нового контингента — крымских татар.
Уже после окончания войны по советско-польскому соглашению от 6 июня 1945 года оставшихся спецпереселенцев-беженцев было разрешено репатриировать в Польшу.
Последние группы польских спецпереселенцев выехали из Марийской АССР в марте 1946 года22.
Для проведения этой работы в Марийской АССР была образована республи-канская комиссия, которая действовала совместно с местным комитетом Союза польских патриотов. Эшелон из Йошкар-Олы был отправлен в ночь с 16 на 17 марта 1946 года. На какое-то время, впредь до оформления всей докумен-тации по репатриации, остались председатель местной организации Союза польских граждан Понятовская и ее заместитель Минц23. К 1 мая выехали из Марийской АССР все польские спецпереселенцы, кроме отказавшихся уехать, которых к этому времени стало 10 человек.
Отъезжающие по разному оценивали свое вынужденное пребывание в Ма-рийской Республике. Учительница польской школы Фромер благодарила мест-ных руководителей за проявленную заботу о спецпоселенцах, особенно о детях, которым была предоставлена возможность учиться. В то же время спецпоселенка Вальдман заявила: «Закончились наши мучения в России. Никто из поляков не забудет нанесенные нам обиды в 1941 году, когда без разбора всех, даже с высшим образованием, заставили работать на лесозаготовках»24.
И еще одна «польская» страница в истории Марий Эл связана с нахождением на её территории лагерей военнопленных. В республике ко времени окончания войны располагались лагерь № 171 около поселка Усть-Шора в Суслонгерском леспромхозе и лагерь № 265 в городе Волжске25. В 1947 году лагерь № 171 пополнился интернированными поляками. После изгнания из Польши немецко-фашистских войск советскими военными и спецор-ганами были обезоружены и изолированы участники некоммунистического анти-германского Сопротивления, в основном члены Армии Крайовой, подчиненной польскому правительству в эмиграции. Даже по советским законам оказалось невозможно юридически сформулировать обвинения для этой части населения Польши. Но для строительства «новой» Польши они могли оказаться серьезной помехой, поэтому их просто объявили интернированными, заключили в лагеря военнопленных и вывезли вглубь Советского Союза. Летом 1947 года в Рязанском лагере военнопленных № 454 интернированные польские граждане устроили массовые акции протеста, голодовки, требуя при-бытия в лагерь представителя польского посольства, смягчения режима и улуч-шения условий содержания. В связи с этим они были переведены в другие лаге-ря. В том числе 350 человек (в основном рядовых), 7 июля были направлены в лагерь № 171 (официальный адрес — посёлок Суслонгер Марийской АССР). Здесь они занимались лесоповалом. В докладной записке МВД Марийской АССР от 6 апреля 1949 года о лагере № 171 сообщалось: «До 1947 г. контингент работал только по самообслуживанию лагеря в связи с тем, что в основном содержал-
ся режимный старший офицерский состав. С прибытием в лагерь репатрииро-
ванных поляков рабочая сила поставлялась Суслонгерскому военлесокомбинату
Министерства военных и военно-морских предприятий». Осенью 1947 года че-
тыре интернированных поляка совершили групповой побег. До этого при попыт-
ке к побегу был смертельно ранен Иосиф Пепунко. Зигмунд Янович Ваверек
за «антисоветскую агитацию» был осужден на 25 лет заключения (реабилитирован).
В октябре 1947 года большая часть поляков (303 человека) была репатрииро-
вана в Польшу, остальные в начале 1948 года переведены в лагеря военнопленных
№ 265 в городе Волжске и № 119 в городе Зеленодольске, откуда в следующем
году, в июне 1949 года, тоже отпущены на родину26.
Примечания
1 Репрессии против поляков и польских граждан. М., 1997. Вып. 1. С. 4.
2 Там же. С. 22.
3 Архив Управления ФСБ РФ по Республике Марий Эл.
4 Архив Управления ФСБ РФ по РМЭ. Арх. дело № 468.
5 Государственный архив РМЭ, ф. 1-п, оп. 4, д. 298, лл. 9, 77.
6 Репрессии против поляков и польских граждан. Вып. 1. М., 1997. С. 34.
7 Архив УФСБ, арх. дело № 2183,
8 Репрессии против поляков и польских граждан. Вып. 1. М., 1997. С. 6.
9 Архив УФСБ, арх. № 211, л. 1, 14.
10 Госуд.архив. РМЭ (ГА РМЭ), ф. 1 п., оп. 4, д. 557, л. 1.
11 Архив УФСБ, арх. № 21–1, л. 12.
12 Там же, л. 8.
13 Госуд. архив. РМЭ (ГА РМЭ), ф. 1 п., оп. 4, д. 561, л. 251–252.
14 Архив УФСБ, арх. № 21–1, л. 15.
15 Госуд. архив. РМЭ (ГА РМЭ), ф. 1 п., оп. 4, д. 526, л. 144–145.
16 Госуд. архив. РМЭ (ГА РМЭ), ф. р-542, оп. 3, д. 69, л. 6–7.
17 Архив УФСБ, арх. № 21–1, л. 72.
18 Репрессии против поляков и польских граждан. С. 132.
19 Архив УФСБ, арх. № 21–42, л. 23.
20 Там же, арх. № 23–13, л. 38.
21 Там же, арх. № 23–11, лл. 36 об, 88–89.
22 Там же, арх. № 26–15, лл. 74, 89, 99.
23 Там же, арх. № 26–24, л. 74 и др.
24 Архив УФСБ, арх. № 34–9, л. 89 об.
25 См.: Сануков К.Н., Белкина Н.Г. Лагеря военнопленных в Марийской АССР (1941–1948 гг.) //
Марийский археографический вестник. № 20.
26 Репрессии против поляков и польских граждан. С. 231–232.
            [name_en] => POLES AND POLISH CITIZENS IN THE MARI ASSR IN 1930-1940-IES
            [annotation_en] => Among the victims of the Stalin’s repressions of the 1930s and 1940s, Poles and Polish citizens of different nationalities took a large share. Prior to the Second World War (1939), the Soviet government viewed Poland as a potential springboard for the West to intervene against the USSR, and persons of Polish nationality as hostile forces. In 1934-1936, 36 thousand Poles were resettled to the east of the border zone with Poland, including dozens of families, resettled to the Mari Autonomous Region (ASSR).
August 11, 1937 People's Commissar of the NKVD N.I. Yezhov signed Order No. 00485, approved on August 9 at a meeting of the Political Bureau of the Central Committee of the CPSU (B.), and a secret cover letter to it "On the fascist-insurgent, espionage, sabotage, defeatist and terrorist activities of Polish intelligence in the USSR". The letter noted that "the largest ... sabotage and espionage network of Polish intelligence in the USSR existed in the form of the so-called" Polish military organization"(hereinafter PMO-KS), the task was" to completely eliminate the sabotage and insurgent base of the PMO and the main human contingents of Polish intelligence in the USSR".

            [text_en] => Among the victims of the Stalin’s repressions of the 1930s and 1940s, Poles and Polish citizens of different nationalities took a large share. Prior to the Second World War (1939), the Soviet government viewed Poland as a potential springboard for the West to intervene against the USSR, and persons of Polish nationality as hostile forces. In 1934-1936, 36 thousand Poles were resettled to the east of the border zone with Poland, including dozens of families, resettled to the Mari Autonomous Region (ASSR).
August 11, 1937 People's Commissar of the NKVD N.I. Yezhov signed Order No. 00485, approved on August 9 at a meeting of the Political Bureau of the Central Committee of the CPSU (B.), and a secret cover letter to it "On the fascist-insurgent, espionage, sabotage, defeatist and terrorist activities of Polish intelligence in the USSR". The letter noted that "the largest ... sabotage and espionage network of Polish intelligence in the USSR existed in the form of the so-called" Polish military organization"(hereinafter PMO-KS), the task was" to completely eliminate the sabotage and insurgent base of the PMO and the main human contingents of Polish intelligence in the USSR".

            [udk] => 
            [order] => 5
            [filepdf_ru] => 71_ru.pdf
            [filepdf_en] => 71_en.pdf
            [download] => 
            [section_ru] => СТАТЬИ И СООБЩЕНИЯ
            [section_en] => ARTICLES AND POSTS
            [authors] => Array
                (
                    [0] => Array
                        (
                            [author_ru] => Ксенофонт Никанорович  САНУКОВ
                            [author_en] => Ksenofont N. Sanukov 
                        )

                )

        )

    [5] => Array
        (
            [id_section] => 6
            [id] => 72
            [id_journal] => 4
            [name_ru] => СОЦИАЛЬНЫЙ ПОРТРЕТ БЕЛОРУСОВ РЕСПУБЛИКИ МАРИЙ ЭЛ
            [annotation_ru] => Бурные исторические события часто заставляли белорусов покидать родную
землю. Так, по итогам Всероссийской переписи населения 2002 года1 в Респуб-
лике Марий Эл, проживали 1406 жителей Беларуси2, для которых она стала
второй Родиной.
Белорусы прибывали сюда по разным причинам. Это были эвакуированные
в годы Великой Отечественной войны и направленные по распределению после
окончания учебных заведений в Беларуси специалисты для участия в подъеме народного хозяйства в послевоенный период. Чуть ли не добрую половину из них составляли военнослужащие.Все они оказались в МАССР до распада Совет-ского Союза. Их настоящая белорусскость определялась, как правило, общим понятием — советский народ. Большинство прибывших идентифицировали себя белорусами скорее по географическому признаку, чем по этническому. Глубокое осознание своей национальности не могло произойти из-за приоритета русского языка, повсеместного использования трасянки3, отсутствия национальной госу-дарственности на своей этнической родине и т. д. Попав в русскую языковую среду и избрав Марийскую республику местом своего постоянного жительства, белорусы еще больше теряли свою белорусскость. В семьях, даже тех, в которых оба супруга были коренными выходцами из Беларуси, все реже стали разговари-вать на белорусском языке, так как производственная необходимость требовала общения только на русском.
            [text_ru] => Бурные исторические события часто заставляли белорусов покидать родную
землю. Так, по итогам Всероссийской переписи населения 2002 года1 в Респуб-
лике Марий Эл, проживали 1406 жителей Беларуси2, для которых она стала
второй Родиной.
Белорусы прибывали сюда по разным причинам. Это были эвакуированные
в годы Великой Отечественной войны и направленные по распределению после
окончания учебных заведений в Беларуси специалисты для участия в подъеме народного хозяйства в послевоенный период. Чуть ли не добрую половину из них составляли военнослужащие.Все они оказались в МАССР до распада Совет-ского Союза. Их настоящая белорусскость определялась, как правило, общим понятием — советский народ. Большинство прибывших идентифицировали себя белорусами скорее по географическому признаку, чем по этническому. Глубокое осознание своей национальности не могло произойти из-за приоритета русского языка, повсеместного использования трасянки3, отсутствия национальной госу-дарственности на своей этнической родине и т. д. Попав в русскую языковую среду и избрав Марийскую республику местом своего постоянного жительства, белорусы еще больше теряли свою белорусскость. В семьях, даже тех, в которых оба супруга были коренными выходцами из Беларуси, все реже стали разговари-вать на белорусском языке, так как производственная необходимость требовала общения только на русском. Дети приехавших вырастали, но белорусский язык, в лучшем случае, они только понимали. Редкие поездки на этническую родину не позволяли им в короткий срок овладеть белорусским языком, который являет-ся все же одним из основных признаков нации. Родной язык постепенно стали забывать и сами родители. Браки их детей стали носить смешанный характер: белорусско-русские, белорусско-марийские, белорусско-татарские и др. Под влия-нием смешанных браков происходила смена этнического самосознания. В таких случаях и вовсе отпадала необходимость использования белорусского языка. Внуки, прибывших сюда в 1950–1980-е годы, не задумываясь идентифицировали себя русскими. Имели место и компромиссные варианты: один ребенок в семье определял для себя белорусскую национальность, а другой — русскую, татарскую или марийскую.
Поскольку белорусы прибывали в республику из разных областей Беларуси в разное время, с разными целями, это изначально не предполагало установления между нами тесных контактов. Они не могли найти «своих» белорусов по внеш-ним признакам в среде преимущественно славянского населения Марийской республики.
И все же настоящая белорусскость, на наш взгляд, у этих людей всегда со-хранялась. Несмотря на ассимиляцию находящихся здесь белорусов, их некото-рые этнические, психологические, культурные особенности, которые нельзя ни стереть, ни изменить, продолжают сохраняться до сих пор.
Прежде всего это касается тех особенностей, которые имеют глубокие корни в истории белорусов как нации. Так, это находит свое выражение в белорусских фамилиях (прозвiшчах). Сейчас в Республике Марий Эл, и не только в ней, этни-ческое происхождение часто определяют по фамилии человека. И хотя бывают исключения, однако такие фамилии, как Сяо Джоу, Мантейфель, Табидзе, Джо-литти и другие обычно легко позволяют этнически идентифицировать их носите-ля. Практически любой житель Марийской республики без особых трудностей, сможет определить, кто китаец или немец, грузин или итальянец. Что касается белорусов, то иногда приходится отвечать на вопрос, существуют ли типичные белорусские фамилии. Естественно, что они существуют: это Бусел (белоруск. аист), Струк, Пенько, Санько и т. д. Тем не менее, необходимо иметь особое чув-ство белорусскости, чтобы определить этническую принадлежность носителей этих фамилий. Бесспорно, что многие из таких фамилий или подобные им имеют общие славянские корни: русские, украинские или польские. Многие антропони-мы у этих народов близки белорусским, особенно те, которые происходят от географических названий, такие как Минский, Лидский, Слонимский. Сложилось исторически, что белорусы, жившие на окраинах Беларуси, часто имеют фами-лии, в которых можно обнаружить латышское, украинское, польское влияние. Бывает и наоборот: белорусское влияние прослеживается в фамилиях соседних народов. Так или иначе, но белорусские фамилии отражают историю этого народа и в Республике Марий Эл.
Никто не станет отрицать, что Шпиняк, Борисевич, Махнович, Купрацевич, Павлюкевич и многие другие — это белорусские фамилии. Правда, здесь они, как и полагается русифицируются, но только в письменном использовании и несут в себе вместо белорусских — русские фонетические и правописные осо-бенности. Так, по белоруски Турскi, а в русском правописании — Турский, соот-ветственно Дульскi — Дульский, Дземiдовiч — Демидович, Алавянiшнiкаy — Оловянишников, Скорыкау — Скориков и т. п.
Что касается белорусского языка, то он в республике не стал для белору-сов ни средством повседневного общения, ни языком культуры, ни политики, ни литературы4.
Те, кому за 70, а порой и за 80 лет, уже забывают и белорусскую трасянку. Состояние здоровья не позволяет им бывать на родине, и они с упоением слуша-ют, при случае, белорусскую речь и рады любой книге или газете на родном язы-ке. Разговорная речь их детей, которые здесь родились и воспитывались, уже ни-чем не отличается от речи русскоязычного населения республики, разве только тем, что они используют иногда отдельные белорусские слова, как например: бульба (картошка), люстэрка (зеркало), цыбуля (лук), шкарпэткi (носки), и неко-торые другие. Из четырех десятков опрошенныхчленов белорусской «диаспоры» РМЭ только один из них изъявил желание изучать белорусский язык.
И все же, несмотря на все перипетии жизни, для выходцев из Беларуси ха-рактерен особый белорусский акцент, который не способны преодолеть ни время, ни русскоязычная среда, в которой они живут.
Непременной чертой каждой национальности является стремление сохранить и передать наследникам свои этнические традиции, чтобы дать возможность раз-вивать культурную память нации. Это находит свое выражение в одежде, кухне, ремеслах, песнях, календарных традициях и т. д. Белорусы в этом плане не явля-ются исключением. Однако самоидентификация на фоне многоэтнического об-щества республики проявляется своеобразным способом и носит, можно сказать, закрытый, внутренний характер. Редко какая белорусская семья не имеет домо-тканый пояс, вышитую белорусским орнаментом блузку или другие отдельные элементы национальной одежды. Но, они скорее всего семейные реликвии, чем предметы праздничного или повседневного обихода. Аналогичное назначение имеют оригинальные изделия из керамики, порой уникальные — из соломки, домотканые покрывала, которые впитали в себя все краски белорусской приро-ды. И это далеко не весь перечень изделий народных мастеров Беларуси, которые бережно хранят у себя белорусы Марийской республики.
Не забыты ими и белорусские песни как существенные средства этнического самовыражения и воспитания национальной эстетики. Они лучше всего подают-ся популяризации белорусской культуры в многонациональном обществе. Такие песни, как « Зорька Венера», «Косил Ясь конюшину», «А я лягу, прилягу» и др. часто включаются в репертуар любого дружеского застолья или торжества.
Что касается важнейших праздников белорусского церковного и народного календаря, таких как Коляды (Рождество), Вялiкдзень (Пасха), Семуха (Троица), то они полностью адаптировались здесь местным традициям. Белорусы, как и все христиане, празднуют их по сложившимся церковным канонам, чаще всего в узком семейном кругу, не имея возможности порой соблюсти свои обычаи5.
Больше всего белорусы республики сохранили свою белорусскую кухню. Бе-лорусская кулинария, несмотря на различные перипетии времени, сохраняет свои национальные традиции. Из глубины веков до наших дней дошли многие само-бытные блюда. Особенно популярен у белорусов, картофель, который они назы-вают вторым хлебом. Он является непременным атрибутом белорусского нацио-нального стола. Из него готовят драники, клёцки, колдуны, картофельную бабу. Популярны у белорусов и затирка, мачанка, холодник и многие другие блюда, которые готовят белорусы, чтобы себя попотчевать и других удивить. Может быть, по этой причине удалось привлечь представителей трёх поколений белору-сов проживающих в Йошкар-Оле, к участию в республиканском празднике этнокухонь, который проходил в 2010 году в кафе «Славянское».
Как долго сохранятся эти традиции, пусть даже в узких семейных кругах белорусов со сменой поколений, будет зависеть от них самих, насколько они осо-знают неповторимость и уникальность своих этнических корней.
Что касается социальной мобильности белорусов, то, оказавшись в Марий-ской республике, они с самого начала включались в производственный процесс и имели самое непосредственное отношение к развитию экономического потен-циала края. Во многом это объяснялось тем, что в большинстве своём белорусы имели профессиональную квалификацию, приобретённую у себя на родине. В большинстве своём приезжие белорусы работали на заводах, строительных организациях, сельском хозяйстве, в сфере обслуживания, медицинских, учебных учреждениях.
Спектр их занятости достаточно широк, но по преимуществу это педагоги, экономисты, военнослужащие, юристы, инженеры. По стопам своих родителей пошли и их дети, многие из которых получили образование в техникумах и вузах Йошкар-Олы. Уже сложилась и династическая профессиональная преемствен-ность. Так, например, в Йошкар-Оле работает династия врачей-терапевтов Зеленко, врачей-офтальмологов Антоновых, военнослужащих Павлюкевичей, Турских и другие.
Занятость и успешная карьера благополучно отражалась на жилищных усло-виях. Одним государство предоставляло благоустроенные квартиры, другим удавалось приобрести кооперативное жильё, а кто-то сумел построить свой собственный дом.
Тем не менее, благополучие ценится белорусами по-разному. Одни сетуют на то, что в Марийской республике очень долгая, холодная зима (в Беларуси уже в начале марта набухают почки на деревьях), плохие дороги, а Йошкар–Ола — «тупиковый город». Они считают, что лучше вернуться обратно в Белоруссию. И возвращаются. Можно привести некоторые данные. По материалам Федераль-ной службы государственной статистики с 1990 года по 1999 год из республики выбыло 665 человек6, правда, и прибыло 10357. Эта динамика заметно стала ме-няться с 2000 года. За восемь лет с 2000 по 2008 год прибыл только 121 человек8, выбыло — 1759. Те, кто остается здесь, радуются тому, что у них две Родины. А значит, они в два раза богаче. И нельзя не согласиться с главой национально-
культурной автономии «Белорусы Москвы» Сергеем Кандыбовичем, который
считает, что «белорусам Москвы, как и России в целом, жить весьма комфортно.
Нет необходимости искать своих земляков, собираться вместе, искать поддержки
и защиты, как это происходит с представителями других наций и народностей,
которые попадают в чужую языковую и культурную среду. Белорусы очень близки
по менталитету, духу и традициям россиянам которые нам симпатизируют»10.
Примечания
1 Пока отсутствуют официальные данные по переписи 2010 года.
2 Национальный состав населения Республики Марий Эл. Итоги всероссийской переписи населения
2002 года. Йошкар-Ола, 2005. С. 7.
3 Трасянка — смесь русского, белорусского, украинского и польского языков, которую используют
жители Беларуси как разговорную речью.
4 Известная поэтесса, член Союза писателей СССР с 1983 г. Н.И. Жибрик живет в Республике
Марий Эл, в совершенстве владеет белорусским языком, пишет стихи, в том числе и о Беларуси,
исключительно на русском языке. См.: Жибрик Н.И. Тропа к живой воде. Йошкар-Ола, 2008.
5 На Троицу, например, в деревнях Гродненской области было принято ставить у входа в дом зеле-
ные березки, ветками лиственных деревьев украшать дом внутри, плести венки из цветов и веток
деревьев, чтобы надевать на рога или шею домашним животным.
6 Республика Марий Эл. Статистический сборник. Йошкар-Ола, 1999. Ч. 1. С. 38–39.
7 Республика Марий Эл. Статистический ежегодник. Йошкар-Ола, 2002. Ч. 1. С. 61.
8 Статистический ежегодник. Республика Марий Эл. Йошкар-Ола, 2009. С. 60.
9 Демографический ежегодник Республики Марий Эл. Йошкар-Ола, 2009. С. 66–67.
10 Саруханова О. Мы белорусы… // Аргументы и факты в Белоруссии. 2011. № 3.
            [name_en] => SOCIAL PORTRAIT OF BELARUSIANS IN THE REPUBLIC OF MARI EL
            [annotation_en] => Stormy historical events often forced the Belarusians to leave their native land. Thus, according to the results of the 2002 All-Russia Population Census, in the Republic of Mari El lived 1406 inhabitants of Belarus, for whom it became the second Motherland. The Belarusians came here for various reasons. Some of them were evacuated here during the Great Patriotic War, others were specialists who were sent here after graduating from educational institutions in Belarus, to participate in the rise of the national economy in the post-war period. Almost half of them were military personnel. All of them came to the MASSR before the collapse of the Soviet Union. Their real Belarusianness was determined, as a rule, by a common concept - the Soviet people. The majority of those who arrived identified themselves as Belarusians rather by geographical grounds than by ethnic grounds. Deep awareness of their nationality could not happen because of the priority of the Russian language, the widespread use of trasyanka, the lack of national statehood in their ethnic homeland, etc. Once in the Russian language environment and choosing the Mari Republic as a place of permanent residence, the Belarusians lost their Belarusianness even more. In families, even those in which both spouses were native Belarussians, they began to talk less often in the Belarusian language, since the production need required communication only in Russian.
            [text_en] => Stormy historical events often forced the Belarusians to leave their native land. Thus, according to the results of the 2002 All-Russia Population Census, in the Republic of Mari El lived 1406 inhabitants of Belarus, for whom it became the second Motherland. The Belarusians came here for various reasons. Some of them were evacuated here during the Great Patriotic War, others were specialists who were sent here after graduating from educational institutions in Belarus, to participate in the rise of the national economy in the post-war period. Almost half of them were military personnel. All of them came to the MASSR before the collapse of the Soviet Union. Their real Belarusianness was determined, as a rule, by a common concept - the Soviet people. The majority of those who arrived identified themselves as Belarusians rather by geographical grounds than by ethnic grounds. Deep awareness of their nationality could not happen because of the priority of the Russian language, the widespread use of trasyanka, the lack of national statehood in their ethnic homeland, etc. Once in the Russian language environment and choosing the Mari Republic as a place of permanent residence, the Belarusians lost their Belarusianness even more. In families, even those in which both spouses were native Belarussians, they began to talk less often in the Belarusian language, since the production need required communication only in Russian.
            [udk] => 
            [order] => 6
            [filepdf_ru] => 72_ru.pdf
            [filepdf_en] => 72_en.pdf
            [download] => 
            [section_ru] => СТАТЬИ И СООБЩЕНИЯ
            [section_en] => ARTICLES AND POSTS
            [authors] => Array
                (
                    [0] => Array
                        (
                            [author_ru] => Вера Михайловна  Новик
                            [author_en] => Vera M. Novik 
                        )

                )

        )

    [6] => Array
        (
            [id_section] => 6
            [id] => 73
            [id_journal] => 4
            [name_ru] => НЕМЕЦКОЕ НАСЕЛЕНИЕ В МАРИЙ ЭЛ: СУДЬБА МОЕГО ОТЦА
            [annotation_ru] => 2012 год объявлен годом Германии в России, стране, где жили и продолжают
жить многие представители немецкой национальности. Для большого количества
наших граждан присутствие значительной немецкой диаспоры вызывает искрен-
нее удивление. Откуда же взялись немцы в России? «Вероятно, это потомки во-
еннопленных Первой и Второй Мировых войн», — вывод многих людей, с кем
мне приходилось встречаться разговаривать на тему истории российских немцев.
Первые немцы на Руси появились еще во времена княгини Ольги (945–964 гг.),
которая в 959 году обратилась с просьбой к императору Священной Римской им-
перии Оттону I Великому прислать на Русь миссионеров для проповеди христи-
анства. В то время немцы часто служили русским князьям в качестве советников
или занимались торговлей с Киевом. После распада Киевской Руси, товарообмен
шел в основном между купцами Ганзы и Пскова, Полоцка и Новгорода, причем
в последнем находился немецкий двор — место, где жили купцы и хранились
товары.
            [text_ru] => 2012 год объявлен годом Германии в России, стране, где жили и продолжают
жить многие представители немецкой национальности. Для большого количества
наших граждан присутствие значительной немецкой диаспоры вызывает искрен-
нее удивление. Откуда же взялись немцы в России? «Вероятно, это потомки во-
еннопленных Первой и Второй Мировых войн», — вывод многих людей, с кем
мне приходилось встречаться разговаривать на тему истории российских немцев.
Первые немцы на Руси появились еще во времена княгини Ольги (945–964 гг.),
которая в 959 году обратилась с просьбой к императору Священной Римской им-
перии Оттону I Великому прислать на Русь миссионеров для проповеди христи-
анства. В то время немцы часто служили русским князьям в качестве советников
или занимались торговлей с Киевом. После распада Киевской Руси, товарообмен
шел в основном между купцами Ганзы и Пскова, Полоцка и Новгорода, причем
в последнем находился немецкий двор — место, где жили купцы и хранились
товары.
Значительное число немцев переселились в Россию в период правления ве-
ликих московских князей — Ивана III (1462–1505 гг.) и Василия III (1505–1533 гг.).
Среди них было немало военных, мастеровых, лекарей.
В период правления Ивана IV (1533–1584 гг.) доля немцев в населении горо-
дов стала несколько существенной, во многих появились кварталы компактного проживания немецкой диаспоры — немецкие слободы, одна из самых крупных находилась в Москве. В XVI веке из иностранцев (немцев) главную роль играли военные, принимавшие активное участие в модернизации русской армии и снаб-жении её европейским оружием. Они строили военные укрепления и крепости, готовили взрывников и минеров. Многие из них участвовали в походах против Казанского ханства (1552 г.). При осаде и взятии Казани большую роль сыграл немецкий военный Юрген Фаренсбах, руководивший артиллерией.
Говоря о немцах, поселившихся в России в XVI веке, следует заметить, что в основном это были выходцы из Ливонии, захваченные в плен во время многочисленных военных походов.
Начало организованного переселения немцев началось при Петре I (1696 –1725 гг.) В начале XVIII века в Россию прибыли тысячи военных, учёных, ремес-ленников, художников, архитекторов, принявших активное участие в преобразо-вании российского государства. Часть из них позднее покинула страну, другие русифицировались, некоторые из прибывших сумели сохранить свою веру, язык, традиции и обычаи.
Время царствования императрицы Екатерины II (1762–1796 гг.) стало новым этапом в истории немецкого переселения в Россию. Манифест 4 декабря 1762 года позволил тысячам немцев обрести вторую Родину — Россию. Немцы активно переселялись на свободные земли Поволжья, позже — Северного Причерномо-рья, и многие из них оставались на местах в местах своего компактного прожи-вания на протяжении более полутора столетий, сохраняя свой язык, веру (как правило, лютеранскую или католическую), национальный менталитет.
Первые переселенцы были в основном из земель Рейнланд, Гессен, Пфальц. В период правления Александра I (1801–1825 гг.) в Россию приехали немцы из Швабии, Восточной и Западной Пруссии, Баварии, Мекленбурга, Саксонии, Эльзаса, Бадена, а также немцы из Польши.
Весьма интересно, что сама правящая династия Романовых, начиная с брака родителей Петра III — цесаревны Анны Петровны и герцога Гольштейн-Готторпского Карла–Фридриха, активно роднилась с представителями немецких правящих династий. В результате все последующие правители дома Романовых имели большую долю «немецкой крови», многие из них, в силу династических обстоятельств, были рождены в Германии и говорили по-русски с заметным акцентом. А сама династия Романовых превратилась в ответвление Ольденбург-ской династии под наименованием Романовы-Гольштейн-Готторп, которое сохраняется в официальном титуле до сих пор.
Что касается истории переселения в Россию наших предков по линии отца, то мне известно об этом немного. Во второй половине XIX века, а возможно и раньше, мои предки покинули Германию и оказались на территории Лифлян-дии (сейчас Латвии) и стали прибалтийскими немцами. Генри Аппинг — отец моей бабушки (его предки были выходцами из Норвегии) окончил Рижский по-литехнический институт, получив диплом инженера-мостостроителя. В 1889 го-ду в Риге родилась моя бабушка Катерина Аппинг (Левенштейн — фамилия не-родного отца). За участие в дуэли, мой прадедушка был отправлен в ссылку в Сибирь. Оставшуюся часть жизни он провел в Иркутске, где принимал участие в строительстве транссибирской железной дороги. Моя прабабушка — Елизавета Аппинг, урождённая де Левис оф Менар, принадлежала к старинному балтийскому роду, предки которого были выходцами из Шотландии (первое упомина-ние о них датировано 1454 годом). В 1907 году моя бабушка окончила 8 классов Иркутской гимназии, а затем уехала в Дрезден, где училась в консерватории по классу фортепиано. В 1909 году здесь же вышла замуж за русского инженера-судостроителя Рудольфа Левенштейна. В 1911 году они вернулись в Россию, в г. Николаев, где Левенштейн был главным инженером судостроительного заво-да. После нескольких лет совместной жизни брак был расторгнут и в Николаеве моя бабушка познакомилась с Гаральдом Джонстоном — инженером-конструктором подводных лодок, работавшим по контракту на судостроитель-ном заводе в Николаеве (Украина). Здесь 27.XII. 1918 года родился мой отец. В условиях начавшейся страшной Гражданской войны моим бабушке и дедушке не удалось обрести семейного счастья. Несколько раз их жизнь висела на волос-ке. Спасаясь от террора, бабушка с грудным младенцем на руках, рискуя жизнью, бежала за границу. Ещё раньше это сделал Джонстон. Страшные события в России и эмиграция расстроили личную жизнь Катерины Аппинг и Гарольда Джонстона: первая оказалась в Германии, второй — на своей Родине в США.
Детство и отрочество моего отца прошли в Берлине, бабушка устроилась на работу в Торгпредство СССР переводчицей, затем она была переведена в Да-нию, Норвегию, Швецию, где вышла замуж за ответственного работника торго-вого представительства Григория Раппорта. В тот период в советских учрежде-ниях за границей отсутствовали детские сады и школы для детей. В силу этих причин мой отец жил и воспитывался у подруг моей бабушки в Берлине Беттины и Катерины фон Зейдлиц.
Годы, поведенные отцом в Берлине: учёба в народной школе, реформ –реальной гимназии им. Трейчке (известный немецкий историк XIX века), актив-ные занятия спортом, забота и внимание приемных родителей, поездки в Норве-гию, Данию, Швецию навсегда остались в памяти моего отца. Он всегда с огром-ной благодарностью вспоминал мать и дочь фрау Зейдлиц, ведь они заменили ему мать, с которой он виделся не так часто. Отчим моего отца Григорий Рап-порт, работающий в торговом представительстве начальником отдела импорта, уже давно стремился возвратиться в СССР, несмотря на прекрасные условия жизни за границей и в апреле 1932 года ему было дано такое разрешение.
Для отца, 14-летнего мальчика, такое известие было неожиданным, ведь Германия стала для него Родиной, здесь были его приемные родители, многочис-ленные друзья, прекрасная библиотека, великолепная коллекция оловянных сол-датиков, старинного оружия, монет и марок1. Отец совершенно не знал русского языка и имел весьма смутное представление о России. И, тем не менее, он хотел познакомиться со страной, где он родился.
Отец уезжал из Германии, не зная, что это навсегда, ему об этом не говорили, чтобы не травмировать детскую психику. Мог ли предполагать он, что спустя почти 10 лет, годы, проведенные в Германии, будут иметь для него самые трагические последствия.
Приехав в Советскую Россию, мой отец был определен в немецкую школу им. К. Либкнехта, основанную в 1924 году в Москве. Школа была необычная и единственная в своем роде. Здесь за партами сидели дети из разных стран: Германии, Австрии, Венгрии, Чехословакии, Румынии, родителям которых при-шлось эмигрировать из-за своих политических убеждений. Среди них были известные функционеры компартии, антифашистские писатели, поэты, художники, общественные деятели2.
После окончания школы в 1937 г., отец поступает в Первый медицинский институт им. И. М. Сеченова, где учится до сентября 1941 года. Это было время не только овладения медицинской профессией, но и активное увлечение спортом, в частности, волейболом, горным туризмом и альпинизмом.
30-е годы XX века были очень сложным периодом для граждан СССР. В ре-зультате сталинских репрессий арестовывают и расстреливают миллионы без-винных. Не стала исключением и семья моего отца, которая была практически вся ликвидирована: отчима и двух дядей расстреляли в 1939 году. В 1941 году была выслана в Казахстан мать Генри — Катерина Левенштейн, где она вскоре умерла, так и не увидев больше своего единственного сына. Позднее они были полностью реабилитированы.
11 сентября 1941 года Генри был арестован и обвинен по трем статьям: по ст. 58, п., ч. 2 — за антисоветскую агитацию, по ст. 58, п. 6 — за шпионаж и по ст. 58, п. 1 — за измену родине. Ни о каком завершении учебы и получения диплома врача не могло быть и речи. Он был заключен в Таганскую тюрьму, ему вначале дали один срок — 3 года, но затем снова осудили и добавили еще четы-ре. Он был переведен по этапу в тюрьмы Чистополя, Казани и находился там до 1945 года, откуда летом был переведен в НТК Марийской АССР: сначала НТК № 3 в Ошле, потом в ИТК № 2 в Шушерах, затем был переведен в ИТК № 1 в Кузьмино. После ареста и долгого заключения распалась первая семья моего отца, незадолго до этих событий он женился на Людмиле Константиновне Ар-хангельской. Впереди были полная неизвестность и тяжелейшие испытания. Сложность положения Левенштейна состояла в том, что он обвинялся по стать-ям, предусматривающим смертную казнь. Не нужно забывать, что это было тя-желое военное время, кроме того, отец был другом и учителем немецкого языка легендарного разведчика Николая Кузнецова. Это обстоятельство имело для Генри самые страшные последствия: в течение 3-х лет он каждый день баланси-ровал между жизнью и смертью: постоянные допросы, отсутствие сна, голод. Следователи НКВД пытались выяснить: догадывался ли он о причастности Ру-дольфа Шмидта (Николая Кузнецова) к разведывательной деятельности. В слу-чае положительного результата отца бы сразу же расстреляли. За время заключе-ния он получил 100 дней карцера, 40 дней следственного изолятора, 15 ножевых ран. Когда отец находился в Чистопольской тюрьме в 1942 году, был доходягой и угасал, весив при росте 180 см 45 кг, до смерти оставался шаг, но с Божьей по-мощью он выжил, несмотря ни на что! В Казлаге отец становится лагерным вра-чом и старается помогать людям разных национальностей, взглядов, религиоз-ных верований. Гуманизм, обязательность, профессионализм снискали моему отцу широкую популярность в среде уголовников и политзаключенных. Они ве-рили, что доктор Генри, так звали его в лагере, всегда придет к ним на помощь3.
Освободившись из колонии в 1948 году, он не обрел свободу, а снова попал в заключение почти на 8 лет. Как лицо немецкой национальности отец был от-правлен на лесоучасток Юркино на вечное спецпоселение, лишенный всяких прав. Здесь мой отец познакомился со своей будущей женой Александрой Григо-рьевной Князевой. Выходя замуж в 1949 году за моего отца — немца, «политиче-ского преступника», моя мама, несомненно, проявила большую любовь к моему отцу и, без преувеличения, очень сильно рисковала. Последующие события подтвердили это. Любовь матери к отцу вызывала резкую негативную реакцию не только со стороны ее коллег (она работала учительницей), но и родственни-ков. Ее оскорбляли, унижали, неоднократно пытались уволить с работы. Все это продолжалось достаточно долгое время. Это были первые послевоенные годы, когда многие люди ставили знак равенства между немцем и фашистом. Отец был приговорен к вечной ссылке, и никто не знал, что будет 1956 год, и «потеплеет» внутриполитическая обстановка в стране. В моей детской памяти остались мно-гие драматические события того тяжелого времени, коснувшегося нашей семьи: брошенный кирпич в окно нашего дома и топор, едва не убивший отца, когда он пытался заступиться за товарища. Много переживаний выпало на долю моей мамы и в последующий период. Занимаясь альпинизмом, многие годы отец рисковал, ни один раз был на волоске от смерти.
Еще учась в Первом медицинском институте, по рассказам отца, он подавал большие надежды как будующий врач, о чем говорили работавшие в то время в этом учебном заведении профессора. Среди них были знаменитые светила российской медицины М.П. Кончаловский, консультировавший в свое время ан-глийскую королеву, Д.Д.Плетнев, профессор биохимии Б.И.Збарский. Отец хотел посвятить себя хирургии, однако ему не суждено было заняться этой областью медицины, как и некоторыми другими, например, судебной медициной. «Поли-тические преступники» рассматривались как злейшие враги советского государ-ства и их деятельность была строго ограничена. Находясь на спецпоселении, отец увлекся спортивной медициной, но работать по этой специализации также не мог: проживать в городах ему было запрещено.
По-существу, окончив Первый медицинский институт в Москве (тогда был ускоренный выпуск), теперь, в условиях спецпоселения, он не имел права поехать и получить диплом, и должен был долго ходотайствовать о возможности окончить учебу в мединституте Ижевска. В 1951 году папа получает там диплом врача.
Работая доктором в Юркинской районной больнице, отец не знал ни одного дня покоя: его постоянно вызывали и ночью, и днем в отдаленные деревни для оказания медицинской помощи. Он был и стоматологом, и акушером, и терапев-том, и травматологом. Часто в пургу и дождь папа пешком шел к больным, пре-одолевая многие километры. Мой отец посвятил медицине около сорока лет. Сначала сельский врач, затем врач-рентгенолог, он немало сделал для выявления туберкулезных заболеваний и их профилактики среди населения республики.
И здесь находились люди, которые видели в Левенштейне шпиона, антисо-ветчика: они писали доносы, неоднократно его пытались снова упрятать за ре-шетку. Сколько же ему пришлось пережить и испытать, но он по натуре был очень гуманным человеком и никогда на зло не отвечал злом. Многие люди все-гда удивлялись и поражались тому, что Генри, получив столько несправедливого, жестокого, потеряв всех родственников, не озлобился. Более того, он везде пы-тался сделать что-то полезное, доброе, приобщить людей к занятию спортом, ху-дожественной самодеятельности, искусству. Годы Юркинской ссылки были наполнены многими интересными мероприятиями, инициатором которых был мой отец: строительство стадиона, создание футбольной и волейбольной команд, сборной команды леспромхоза по легкой атлетике. Примечательно, что отец ни одного дня своего отпуска не сидел дома. Он часто говорил: «Чтобы много знать, надо много видеть», и этому дивизу он был верен до конца.
Жизнь отца богата многочисленными поездками по зарубежным странам. С 1967 года он побывал в более 30 разных странах Европы и Азии. Он всегда стремился планировать свои поездки, к ним он относился очень серьезно, перед любым путешествием всегда знакомился с литературой: исторической, этногра-фической, политической. Со всеми своими впечатлениями он щедро делился с читателями в своих очерках, всегда иллюстрированных его фотоснимками.
Особенно часто отец бывал в Германии, где у него было много друзей. Его очень уважали и любили там. Книги его были широко известны многим немцам, а вклад его в укрепление германо-советской дружбы, защите природы Германии был отмечен высокими наградами. Генри Левенштейн был частым гостем в Ин-ституте восточно-европейской истории, где у него сложились очень теплые и дружеские отношения с доктором Бернхардом Шальгореом. Там он часто высту-пал с лекциями по самым различным темам: истории российских немцев, флоре и фауне Марийского края, православных храмах Золотого кольца, участвовал в презентации своих книг. География немецких городов, где выступал отец, была обширна: Берлин, Дрезден, Люнебург, Бохум, Кассель, Кельн, Магдебург и др. Выступая с лекциями в Германии, папа, что очень важно, знакомил западных слушателей с историей, достопримечательностями нашей страны. Его прекрас-ные слайды, интересные и содержательные рассказы побудили многих немцев совершать поездки по России и Марийскому краю. Будучи большим знатоком и любителем изобразительного искусства, отец познакомил своих друзей из Гер-мании, Австрии, Финляндии с творчеством самобытного горномарийского художника Н. Алманова, с которым у него были дружеские отношения.
Отец любил Германию и всегда с большой охотой ехал туда: там прошли его детские и отроческие годы, там было много друзей, с которыми он мог говорить на своем родном языке. Последний раз Генри был в Германии в 2002 году в воз-расте 84 лет. У него уже были очень серьезные проблемы с ногами, при ходьбе он испытывал сильные боли. Все родственники волновались и переживали за него, т. к. было очень рискованно отправляться одному в длительное путеше-ствие, но отец знал, что уже никогда больше не увидит родных мест и друзей. Он ехал туда, чтобы попрощаться.
В последние годы, несмотря на серьезные проблемы с ногами, отец не соби-рался сдаваться. Превозмогая боли, он ежегодно ездил по республике, снимая старые дома, пейзажи, людей. Много сил и времени он отдал одному из самых любимых занятий — фотосъемке православных храмов. На это ушло несколько лет. Были моменты, когда нам приходилось идти по бездорожью, а ему было уже за 80. Отец останавливался и уже, казалось, не в состоянии был сделать ни одно-го шага, но воля и решимость его довести дело до конца были настолько сильны, что он преодолевал свой тяжелый недуг.
Многие, знавшие отца, всегда поражались его трудолюбию и работоспособ-ности.
Не успела выйти из печати в 2003 году его книга «Красота рядом с нами», а он уже работал над новой книгой воспоминаний о жизни на лесоучастке Юрки-но в 1950 – начале 1960-х гг., которую папа практически дописал за несколько дней до смерти, но не успел издать при жизни. Умер отец 2 октября 2004 года.
Мой отец был человеком скромным в быту, довольствовался тем, что имел, не думая о материальных благах. Все деньги, которые он зарабатывал, тратил на путешествия. Все книги, вышедшие с 1998 года, он издал на собственные деньги. Генри Левенштейн был очень доступен: к нему шли люди разных возрастов, разных
профессий за советом и помощью. Небольшая квартира отца часто напоминала
гостиницу, т. к. у нас постоянно кто-то жил на протяжении многих лет.
Отец не любил лести, громких слов, он не стремился к наградам и почету.
Получив страшные жизненные удары, лишившись всех родственников, он не
покинул России. В одном из ранних дневников, написанных на немецком языке
в начале 1930-х годов, я прочитал следующие строки: « Россия удивительно ин-
тересная страна, и мне кажется, что я буду здесь до конца». У отца были две ро-
дины — Германия и Россия, которые он очень любил, а в последние двадцать лет
своей жизни он жил между ними.
Примечания
1 Левенштейн Г.Р. Эти тяжёлые 30-е годы: хроника жизни // Марийский государственный универси-
тет. Йошкар-Ола, 2000. С. 5–10.
2 Levenstejn, Genri-Ralf: Die Karl-Liebknecht-Scule in Moskau 1932–1937: Erinnerungen eines Schülers /
Henry-Ralf Lewenstein (Johnston). Nordostdeutsches Kulturwerk, Lüneburg. — Als Ms.gebr. — Lüneburg:
Nordost. Kulturwerk, 1991. S. 6–10.
3 Генри-Ральф Левенштейн (Джонстон). За решеткой и колючей проволокой. Йошкар-Ола, 1998.
С. 272; Генри-Ральф Левенштейн (Джонстон). Марийский лесоповал: врачом за колючей проволо-
кой. Йошкар-Ола, 1999. С. 292.
            [name_en] => THE GERMAN POPULATION IN THE MARI EL REPUBLIC: MY FATHER’S FATE
            [annotation_en] => 2012 was declared the year of Germany in Russia, the country where many representatives of German nationality lived and continue to live. For a large number of our citizens, the presence of a significant German Diaspora is truly surprising. Where did the Germans come from in Russia? "Probably, these are descendants of prisoners of war of The First and Second world wars", — a conclusion of many people with whom I had to meet on a subject of history of the Russian Germans. The first Germans in Russia appeared even in the time of Princess Olga (945-964 gg.), who in 959 asked the Holy Roman Emperor Otto I the Great to send missionaries to Russia for the preaching of Christianity. At that time the Germans often served Russian princes as advisers or engaged in trade with Kiev. After the collapse of Kievan Rus, commodity exchange was mainly between the merchants of the Hansa and Pskov, Polotsk and Novgorod, and in the latter was the German court, the place where the merchants lived and the goods were stored.
            [text_en] => 2012 was declared the year of Germany in Russia, the country where many representatives of German nationality lived and continue to live. For a large number of our citizens, the presence of a significant German Diaspora is truly surprising. Where did the Germans come from in Russia? "Probably, these are descendants of prisoners of war of The First and Second world wars", — a conclusion of many people with whom I had to meet on a subject of history of the Russian Germans. The first Germans in Russia appeared even in the time of Princess Olga (945-964 gg.), who in 959 asked the Holy Roman Emperor Otto I the Great to send missionaries to Russia for the preaching of Christianity. At that time the Germans often served Russian princes as advisers or engaged in trade with Kiev. After the collapse of Kievan Rus, commodity exchange was mainly between the merchants of the Hansa and Pskov, Polotsk and Novgorod, and in the latter was the German court, the place where the merchants lived and the goods were stored.
            [udk] => 
            [order] => 7
            [filepdf_ru] => 73_ru.pdf
            [filepdf_en] => 73_en.pdf
            [download] => 
            [section_ru] => СТАТЬИ И СООБЩЕНИЯ
            [section_en] => ARTICLES AND POSTS
            [authors] => Array
                (
                    [0] => Array
                        (
                            [author_ru] => Олег Генрихович  Левенштейн
                            [author_en] => Oleg G. Levenshteyn 
                        )

                )

        )

    [7] => Array
        (
            [id_section] => 6
            [id] => 74
            [id_journal] => 4
            [name_ru] => ГРУЗИНСКАЯ ДИАСПОРА РЕСПУБЛИКИ МАРИЙ ЭЛ
            [annotation_ru] => Российское государство исторически формировалось как многонациональное
и многоконфессиональное. На протяжении веков в состав Российской империи
входили территории, заселенные различными народами с самобытной культурой,
историей и традициями. В нашей стране сложился уникальный многовековой
опыт мирного сосуществования различных народов и взаимообогащения культур.
Значительный вклад в создание неповторимой палитры многонациональной
культуры России внесли кавказские народы, в том числе и грузины. В начале
XIX века согласно Манифесту от 12 сентября 1801 года произошло окончатель-
ное присоединение Грузии к Российской империи, с тех пор почти на два века
судьба Грузии была неразрывно связанна с Россией. Царское правительство
в тексте Манифеста подчеркивало, что присоединение Грузии было доброволь-
ное, связанное с необходимостью ее защиты от внешних угроз: «Глас Грузинско-
го народа преклонил Нас не оставить и не предать на жертву бедствия язык еди-
новерный, вручивший жребий свой великодушной защите России»1.
            [text_ru] => Российское государство исторически формировалось как многонациональное
и многоконфессиональное. На протяжении веков в состав Российской империи
входили территории, заселенные различными народами с самобытной культурой,
историей и традициями. В нашей стране сложился уникальный многовековой
опыт мирного сосуществования различных народов и взаимообогащения культур.
Значительный вклад в создание неповторимой палитры многонациональной
культуры России внесли кавказские народы, в том числе и грузины. В начале
XIX века согласно Манифесту от 12 сентября 1801 года произошло окончатель-
ное присоединение Грузии к Российской империи, с тех пор почти на два века
судьба Грузии была неразрывно связанна с Россией. Царское правительство
в тексте Манифеста подчеркивало, что присоединение Грузии было доброволь-
ное, связанное с необходимостью ее защиты от внешних угроз: «Глас Грузинско-
го народа преклонил Нас не оставить и не предать на жертву бедствия язык еди-
новерный, вручивший жребий свой великодушной защите России»1. Отношение
к Грузии в русском обществе всегда отражалось доброжелательностью: многие
представители грузинской аристократии влились в состав русского дворянства;
например, княжеские роды Шервашидзе, Андроникашвили (Андрониковы), Аса-
тиани, Орбелиани и другие. Известные русские поэты, деятели культуры, побы-
вавшие в Грузии, такие как А.С. Пушкин, М.Ю. Лермонтов, черпали вдохнове-
ние в ее природе и культуре для своих произведений. Славные сыны грузинского
народа стали героями России, например князь, герой Отечественной войны
1812 года П.И. Багратион или сержант М.В. Кантария, который вместе с сержан-
том Г.И. Егоровым, старшим сержантом А.И. Исмаиловым и лейтенантом
А.П. Берестом, водрузили Знамя Победы на крыше немецкого рейхстага рано утром 1 мая 1945 года. Огромен вклад представителей грузинского народа в раз-витие культуры Российской империи, СССР и современной России. Широко известны имена князя и поэта И.Г. Чавчавадзе, оперного певца З.Л. Соткилавы, талантливого советского режиссера и сценариста Г.Н. Данелия, артиста балета Н.М. Цискаридзе и многих других.
Наша Республика Марий Эл стала домом для представителей различных национальностей. Здесь наряду с русскими, марийцами, татарами проживают и многие другие народы, одним из которых является — грузины. По данным пе-реписи 2002 года на территории Республики Марий Эл проживают 358 грузин, около 100 семей2. Основная масса живет и работает в столице республики — г. Йошкар-Ола, но есть грузинские семьи и в Волжском, Килемарском, Юринском и других районах республики.
Грузинская община в Марий Эл начала складываться в 1970–1980 годах. Многие из приехавших грузин учились в вузах и других учебных заведениях республики, а после их окончания оставались здесь работать. Часть грузин при-езжала в Марий Эл по распределению, бытовавшему в советские годы. На момент последней советской переписи 1989 года в Марийской АССР проживало 294 гру-зин3. То есть, если сравнивать данные переписи 1989 и 2002 года, становится очевидным, что большинство грузин приехало в Республику Марий Эл в совет-ский период. Следующим этапом грузинской миграции стали 1990-е годы, когда после развала Советского Союза резко ухудшилось экономическое положение не только в России, но и в бывших союзных республиках. Покидавшие Грузию лю-ди ехали в Россию к своим родственникам, друзьям, знакомым, которые могли бы помочь с трудоустройством, проживанием. В настоящее время грузинской иммиграции в Республику Марий Эл практически нет, единичны случаи даже простых туристических и деловых визитов. Это связано, прежде всего, со слож-ными взаимоотношениями между Грузией и Россией. Что касается внутри — российской миграции представителей грузинской диаспоры Марий Эл, то совре-менные миграции более характерны для молодежи. Чаще всего переезды вызва-ны поиском работы, поступлением в учебные заведения в других регионах РФ или по семейным обстоятельствам. Эти же причины являются поводом для миграции всей молодежи республики в целом.
Представители грузинской диаспоры поддерживают связи со своими земля-ками и в других регионах. Так, например, на открытие 19 декабря 2009 года общероссийской общественной организацией «Союзом грузин в России» регио-нального отделения в столице Республики Чувашии — Чебоксарах были приглаше-ны руководители грузинской диаспоры Нижегородской области и Республики Марий Эл.
Грузины Республики Марий Эл стараются поддерживать связь с земляками и родственниками на Родине. Благодаря современным средствам коммуникации, таким как Internet, Skype, мобильный телефон делать это стало не так сложно. В связи с событиями в Южной Осетии и напряженными отношениями между Россией и Грузией, осложнились возможности поездок в Грузию как для граждан РФ, так и граждан Грузии в Россию. Но учитывая длительные тесные межлич-ностные контакты, традиционно связывающие Грузию и Россию, правительства двух стран постоянно работают над данной проблемой и определенного прогрес-са им достичь удалось. Как заверил глава грузинской диаспоры Марий Эл З.Л. Дихаминджия, события в Осетии не вызвали всплеска отрицательного отно-шения к грузинам в нашей республике. К тому же грузины Марий Эл поддержи-вают хорошие отношения с осетинской и другими диаспорами республики. Боль-шинство людей считает, что в данной проблеме виноваты не народы, а политики.
В ходе интервью, проводимых с представителями грузинской диаспоры в Йош-кар-Оле, стало очевидно, что ее приоритетными задачами является оказание помощи землякам, особенно пенсионерам и инвалидам. В диаспоре собираются средства на проведения дорогостоящих операций, лечение и уход за больными. В случае смерти представителя диаспоры, его тело помогают отправить для захоронения в Грузию, с этой целью решаются вопросы с властями, транспортировкой и сопровождением. Если в Грузии родственников не осталось или по желанию покойного, диаспора организует похороны и поминки на территории Марий Эл.
В нашей республике не редкость межнациональные браки. Распространены межнациональные браки и среди грузин, при этом, как говят члены диаспоры, не имеет значения национальность и вероисповедание второй половины. В таких семьях говорят не только на русском, но и на грузинском языке. Дети, рожден-ные в межнациональных браках, знают о своих корнях, часто они владеют не только грузинским языком, но знают еще языки субэтнческих групп, такие как сванский, мегрельский и др. Не бывает проблем и с национальной самоиденти-фикацией детей, рожденных в межнациональных браках: этот вопрос остается личным делом каждого человека. Грузины, имеющие гражданство РФ и долгое время живущие в России, считают себя россиянами по гражданству, а грузинами по национальности.
Что касается поддержания традиций и культуры, то представители грузин-ской диаспоры сохраняют не только свой родной язык, но и национальные тра-диции и обычаи. Являясь православным народом, грузины чтут и соблюдают все православные праздники, такие как Рождество, Пасха и другие, многие соблю-дают посты. Молиться грузины ходят в основном в церкви, близкие к месту жи-тельства; большой популярностью среди грузин Марий Эл пользуется Семенов-скую церковь. Глава грузинской диаспоры Марий Эл З. Л. Дихаминджия часто бывает в Раифском монастыре, в котором хранится чудотворная икона Грузинской Божией матери.
Грузины Марий Эл всегда помнят и о национальных праздниках, например День святого Георгия 23 ноября. Праздники проходят в домашнем кругу среди друзей и родственников, готовятся блюда национальной кухни. К сожалению, в рес-публике нет специализированного заведения национальной грузинской кухни, но во время фестиваля «Этнокухни», проходившем в Йошкар-Оле в 2010 году в ка-фе «Винтаж», члены приглашенных диаспор Йошкар-Олы отведали грузинские национальные блюда, приготовленными шеф-поваром Маквалой Гамисония.
Для многих грузин марийская республика стала настоящим вторым домом. Одним из них является Роин Кэкуривич Кокушадзе. Роин Кэкуривич родился 4 марта 1964 года в городе Ткибули, который расположен на юго-западных скло-нах Рачинского хребта, в 42 км северо-восточнее Кутаиси. Отец Кокушадзе, Кэкури Леонтьевич, работал начальником арматурно — бетонного цеха, мать Мерико Константиновна (Готиашвили) — всю жизнь была домохозяйкой, так как все ее время было занято хозяйством и воспитанием Роина и его старших брать-ев — Александра и Левана. Семья жила в своем большом доме с отличным фруктовым садом. В детстве Роин был подвижным мальчишкой, настоящим озорни-ком. Как и все ребята, он любил ходить в походы в горы, отдыхать с семьей на море, в Сочи. С возрастом появилось новое хобби — мотоциклы и машины. Как вспоминает Роин Кэкуривич: «Я впервые сел за руль, когда учился в 7-м клас-се». Но самым любимым увлечением стал спорт. «Я, как и все мальчишки любил играть в футбол и баскетбол, но самым главным видом спорта стал бокс», — го-ворит Роин Кокушадзе. К тому же именно в боксе ему удалось достичь успехов, стать мастером спорта по боксу. Видимо увлечение именно этим видом спорта стало не случайным, так как значение имени Роин — «сделанный из меди». По-сле окончания школы была учеба в Политехническом институте города Ткибули на строительном факультете, а затем и служба в армии. Службу он проходил в Средней Азии в 1982–1984 годах, в городе Фрунзе. В армии Роин Кэкуривич продолжил занятия спортом, два года становился призером по боксу в среднеази-атском военном округе. После армии он вернулся домой и устроился работать на шахту вместе с братом Леваном. Но после трагедии на шахте, в которой Леван погиб, уволился.
В Йошкар-Олу Роин Кокушадзе приехал в 1993 году к своему двоюродному брату, давно жившему в нашем городе. Здесь он познакомился со своей женой Валентиной. Валентина Геннадьевна по национальности русская, но немного владе-ет грузинским языком. В семье, как говорит Роин Кэкурьевич, соблюдаются гру-зинские традиции. На семейные застолья готовятся блюда грузинской национальной кухни, которые научилась готовить и Валентина Геннадьевна. Хотя, как признается сам глава семьи, он все-таки готовит грузинские блюда лучше. В семье отмечаются основные православные праздники, например Рождество и Пасха. Как признает Роин Кэкуривич: «В церковь удается сходить редко, только по большим праздни-ком». Праздники в основном проходят в семейном кругу или с друзьями. Летом же часты выезды на природу на шашлыки или рыбалку к родителям жены, которые живут в Горномарийском районе республики. Роин Кокушадзе считает Республику Марий Эл своей второй Родиной. У него много друзей и знакомых русских и ма-ри по национальности, с которыми частенько на выходные выбирается на рыбал-ку на Волгу или Ветлугу. С родственниками жены у него сложились отличные отношения. Старается Роин Кэкуривич поддерживать отношения с родней в Гру-зии. К тому же родня в Грузии осталась большая, только родных племянников трое, у старшего брата — сыновья Руслан и Кэкури, Иосиф — у среднего. Никто из них ни разу не был в Йошкар-Оле. Общение происходит только по телефону и через Internet, Skype. Сам Роин Кэкуривич уже много лет не был в Грузии, но планирует или сам съездить, или пригласить кого — нибудь из родни в гости.
Приехав в Йошкар-Олу, как вспоминает Роин Кокушадзе, первое время было тяжело, трудно найти работу. Вначале он работал в «Аксаматовоагропромхи-мии» грузчиком, затем водителем. В настоящее время работает в ООО «МДК» заместителем директора.
Роин Кэкуривич считает, что наша республика стала настоящим домом для многих грузин. Ему очень нравится Йошкар-Ола, особенно то, как она преобра-зилась в последнее время. Местные жители, на его взгляд, очень доброжелательны и гостеприимны.
Россия исторически складывалась как многонациональное государство. Мирное сосуществование взаимообогащает культуры народов, учит их быть терпимее, добрее друг к другу. В настоящее время, когда резко обострились нацио-
нальные противоречия, необходимо особенное внимание уделяет знакомству
граждан России с культурами различных народов, населяющих страну. Многие
случаи нетерпимости и ненависти связанны с укоренившимися стереотипами
и клеще, присущими для различных национальностей, избавиться от которых
поможет лишь близкое знакомство с другой национальной культурой и ее носи-
телями. В Республике Марий Эл накоплен огромный опыт мирного сосущество-
вания представителей различных национальностей и религиозных конфессий.
Активное участие в различных сферах деятельности проявляют представители
различных народов проживающих в Марий Эл, в том числе и грузинского
Примечания
1 Цит. по: Авалов З.Д. Присоединение Грузии к России. М.: Вече, 2011. С. 281.
2 Всероссийская перепись населения 2002 года. URL: http://www.perepis2002.ru/index.html?id=17
(дата обращения: 01. 02. 2012).
3 Всесоюзная перепись населения 1989 года. URL:
http://www.demoscope.ru/weekly/ssp/rus_nac_89.php?reg=27 (дата обращения: 02. 02. 2012).
            [name_en] => THE GEORGIAN DIASPORA OF THE REPUBLIC OF MARI EL
            [annotation_en] => The Russian state was historically formed as a multinational and multi-confessional. Throughout the centuries, the Russian Empire included territories inhabited by various peoples with an original culture, history and traditions. In our country there is a unique, centuries-old experience of peaceful coexistence of different peoples and mutual enrichment of cultures. A significant contribution to the creation of a unique palette of a multinational culture of Russia was made by the Caucasian peoples, including Georgians. At the beginning of the XIX century, according to the Manifesto of September 12, 1801, there was a final accession of Georgia to the Russian Empire, since then, for almost two centuries, the fate of Georgia was inextricably linked with Russia. The tsarist government in the text of the Manifesto stressed that the accession of Georgia was voluntary, associated with the need to protect it from external threats: "the Voice of the Georgian people bowed us not to leave and not to betray the victim of disaster language of the same faith, who handed down his lot to the generous protection of Russia»
            [text_en] => The Russian state was historically formed as a multinational and multi-confessional. Throughout the centuries, the Russian Empire included territories inhabited by various peoples with an original culture, history and traditions. In our country there is a unique, centuries-old experience of peaceful coexistence of different peoples and mutual enrichment of cultures. A significant contribution to the creation of a unique palette of a multinational culture of Russia was made by the Caucasian peoples, including Georgians. At the beginning of the XIX century, according to the Manifesto of September 12, 1801, there was a final accession of Georgia to the Russian Empire, since then, for almost two centuries, the fate of Georgia was inextricably linked with Russia. The tsarist government in the text of the Manifesto stressed that the accession of Georgia was voluntary, associated with the need to protect it from external threats: "the Voice of the Georgian people bowed us not to leave and not to betray the victim of disaster language of the same faith, who handed down his lot to the generous protection of Russia»
            [udk] => 
            [order] => 8
            [filepdf_ru] => 74_ru.pdf
            [filepdf_en] => 74_en.pdf
            [download] => 
            [section_ru] => СТАТЬИ И СООБЩЕНИЯ
            [section_en] => ARTICLES AND POSTS
            [authors] => Array
                (
                    [0] => Array
                        (
                            [author_ru] => Андрей Геннадьевич  Туманов
                            [author_en] => Andrey G. Tumanov 
                        )

                )

        )

    [8] => Array
        (
            [id_section] => 6
            [id] => 75
            [id_journal] => 4
            [name_ru] => «РОДИНА-ЧУЖБИНА»
            [annotation_ru] => Электричка мчалась с большой скоростью в незнакомый мне город — Йошкар-
Олу. За окном лето 1991-го года, июль месяц. Впервые в жизни я еду на север
в глубинку России. Еще совсем недавно, сходя с трапа самолета рейса Тбилиси –
Казань, я даже не могла представить себе ту картину, которую наблюдала из окна
вагона: родных могущественных гор не было видно. Теперь мои глаза радовали
красавицы сосны, стройные березы, вечнозеленые ели и могучие дубы. Иногда
лес заканчивался, и перед моим взором появлялись маленькие деревушки. Меня
восхищали искусно сделанные резные наличники на окнах домов, порой невоз-
можно было оторвать глаза от этой красоты. Вереницей сменялись деревни и ле-
са, как будто я попала в мир сказки. Для меня все было необычно. Я видела зага-
дочные густые леса, о которых раньше я читала в произведениях русских
классиков.
Вот и город Йошкар-Ола — маленькая и аккуратная столица. В моем пред-
ставлении столицы должны были быть огромными, как Москва, Баку, Тбилиси.
Тогда я еще не знала, что этот небольшой город станет мне родным, здесь родятся
мои сыновья.
            [text_ru] => Электричка мчалась с большой скоростью в незнакомый мне город — Йошкар-
Олу. За окном лето 1991-го года, июль месяц. Впервые в жизни я еду на север
в глубинку России. Еще совсем недавно, сходя с трапа самолета рейса Тбилиси –
Казань, я даже не могла представить себе ту картину, которую наблюдала из окна
вагона: родных могущественных гор не было видно. Теперь мои глаза радовали
красавицы сосны, стройные березы, вечнозеленые ели и могучие дубы. Иногда
лес заканчивался, и перед моим взором появлялись маленькие деревушки. Меня
восхищали искусно сделанные резные наличники на окнах домов, порой невоз-
можно было оторвать глаза от этой красоты. Вереницей сменялись деревни и ле-
са, как будто я попала в мир сказки. Для меня все было необычно. Я видела зага-
дочные густые леса, о которых раньше я читала в произведениях русских
классиков.
Вот и город Йошкар-Ола — маленькая и аккуратная столица. В моем пред-
ставлении столицы должны были быть огромными, как Москва, Баку, Тбилиси.
Тогда я еще не знала, что этот небольшой город станет мне родным, здесь родятся
мои сыновья.
За годы проживания в Йошкар-Оле я поняла, что в ней дружно живут люди
разной национальности. Мой супруг, Чобанов Сары служил в Советской армии
в этом городе, в дальнейшем, он закончил Марийский государственный техниче-
ский университет, факультет автомобильные дороги. Нас ждали трудности:
смутные времена, путч. Но мы могли преодолеть все это и твердо встать на ноги.
Наша азербайджанская культура очень отличается от марийской, но несмот-
ря на это, при всем уважении к марийском обычаям, я не забыла свои. В этом мне
помогло веками сформированное и заложенное в характере моей нации качество —
защищать и сохранять уникальные ценности народа.
Сегодня в самосознание любого азербайджанца присутствует единство трех
компонентов: право принадлежности к своему этносу, любовь и уважение к своим национальным традициям и истории своего народа, стремление к изучению национального языка и национальной культуры; право принадлежности к много-национальному азербайджанскому обществу и, наконец, право принадлежности к мировому сообществу, чувство ответственности не только за судьбы своего народа и своей многонациональной страны, но и всего мира.
Поселение людей, принадлежащих к какому-либо этносу независимо от сфе-ры деятельности, рода занятий и религиозной принадлежности, за пределами своей исторической родины, а также их общественная деятельность приводит в итоге к образованию диаспоры.
Несмотря на то, что первые представления о понятии «диаспора» в Азербай-джане только начали формироваться, следует отметить, что процесс расселения наших соотечественников в различных странах имел место еще несколько веков назад. Вследствие большей по сравнению с другими народами привязанности азербайджанцев к родной земле, проживание за границей представляло для них сложность с моральной точки зрения. Неслучайно, в азербайджанском устном народном творчестве важное место занимает тема «Родина-чужбина». Сам по себе данный моральный фактор подтверждает факт достаточно древней истории возникновения азербайджанской диаспоры.
В начале XX века поток азербайджанцев за границу принял широкий харак-тер. Антимусульманская и антитюркская политика царской России на Кавказе была направлена на целенаправленное ослаблении господствующего положения азербайджанского населения в регионе. Несмотря на значительное сокращение потока выезжающих за границу после образования в 1918 году Азербайджанской Демократической Республики, падение Демократической Республики создало совершенно иную ситуацию. Строители и «сторонники» Демократической Рес-публики подверглись сильному давлению и преследованиям со стороны больше-виков, что вынудило их покинуть страну. Неслучайно, этот период является одним из этапов наиболее массового потока азербайджанцев за границу.
Миграция населения Азербайджана в Россию существовала еще в 1950–1960-е годы. Но тогда выезжали в основном студенты, а также нефтяники, боль-шинство из которых оставалось на новом местожительстве, образовав первую миграционную волну азербайджанцев в России. В последние годы советской власти жители Азербайджана начали оседать в Москве и других городах России, официально числясь у себя на родине; некоторые приезжали в российские города на 3–5 месяцев на заработки, главным образом, торгуя фруктами, овощами, цветами.
В 1987 году в СССР разрешили частную предпринимательскую деятельность и повсеместно стали создаваться кооперативы, среди кооператоров более всего были заметны именно кавказцы, в первую очередь — азербайджанцы. В тот пе-риод произошли изменения и в характере трудовой деятельности азербайджан-ских мигрантов: наряду с традиционной торговлей продуктами сельского хозяй-ства и цветами, азербайджанцы быстро занимали ведущие позиции в сфере общественного питания, открывая шашлычные, рестораны, кафе.
Покидая родину в поисках средств к существованию, азербайджанцы из всех стран мира, в том числе республик СНГ, отдают предпочтение России. Этот фе-номен легко объясним: большая, хорошо знакомая соседняя страна, бывший партнер по СССР, отсутствие языкового барьера, легкость заключения смешанных браков.
После распада СССР его бывшие республики, в том числе и Азербайджан, обрели политическую самостоятельность и стали независимыми государствами. Дипломатические отношения между Азербайджанской Республикой и Россий-ской Федерацией были установлены 4 апреля 1992 года. Основополагающим до-кументом договорно-правовой базы двусторонних отношений является Договор о дружбе, сотрудничестве и взаимной безопасности между Российской Федерацией и Азербайджанской Республикой.
В России, по разным данным, живет около четверти населения Азербайджа-на — почти два миллиона человек. Миграция азербайджанцев также усилилась после развала Советского Союза в 1991 году. По результатам всероссийской переписи населения 2002 года в России проживало 621 840 азербайджанцев, однако существует мнение, что настоящее количество намного выше из-за временной иммиграции населения в поисках работы из Азербайджана. По оцен-кам некоторых источников, количество азербайджанцев в России достигает до 3 000 000 человек. Большинство азербайджанских иммигрантов переехали в Россию из Азербайджана, Грузии и Армении.
Азербайджанцы создали несколько национально-культурных автономий, самой большой из которых является «Всероссийский Азербайджанский конгресс», ко-торый включает менстные организации по всей России. В наше время практически во всех российских областях проживают азербайджанцы.
Азербайджанская диаспора в городе Йошкар-Оле было создана в 2001 году Аллахвердиевым Элханом. В 2005 году она стала называться Азербайджанская национально-культурная общественная организация Республики Марий Эл «Азер-байджан». В данное время председателем организации является Агамалиев Иса Бу-даг оглы, работающем коммерческим директором производственного объединения «Барко».
Азербайджанская диаспора — не самая многочисленная в Марий Эл, но она очень сплоченная, активная, авторитетная. С учетом поддержки Конгресса у нее есть все возможности поднять свою деятельность на качественно новый уровень.
Численность азербайджанцев в Марий Эл точно не установлено, где-то десятки тысяч. Они оставались получать высшее образование после службы в Советской Армии. Большинство сюда приехали работать и зарабатывать деньги на жизнь. Некоторые азербайджанцы направились сюда из Армении после Карабахской войны, как беженцы.
В отличии от других областей России в Марий Эл нет межнациональных конфликтов между азербайджанцами и местными жителями. Это дало возмож-ность азербайджанцам с удовольствием остаться работать и жить в этом крае. Азербайджанцы себя здесь не чувствуют чужими. Они с марийцами слились и живут в дружбе и согласии .
Среди азербайджанцев есть межнациональные браки. В основном азербай-джанские парни создают с местными девушками семью. Рожденные дети в этих браках считают себя по национальности азербайджанцами. Почти во всех семьях говорят на азербайджанском языке. Азербайджанский народ испокон веков считаются одним из самых музыкальных народов. Как говориться, в Азербай-джане нет семьи, где не поют или не пишут стихов. Далеко от родины, здесь слушают, поют, играют на различных инструментах азербайджанскую музыку. Мой младший сын, Эмиль в прошлом году закончил музыкальную школу им. П.И. Чайковского в городе Йошкар-Ола по классу синтезатор. Его первая азербайджанская песня была знаменитая песня про Цыплят. Сейчас он очень часто с удовольствием играет азербайджанскую народную песню « Сары гелин».
Связь с исторической родиной больше всего осуществляется через интернет, Skype и мобильный телефон. Почти во всех азербайджанских семьях в Марий Эл с помощью спутникового телевидения смотрят все каналы вещания Азербайджана. И это дает нам возможность еще ближе быть к Родине.
Совсем не давно смотрела видеоролик, снятый одним из азербайджанских телевидений про азербайджанцев, живущих в Марий Эл. Я хочу написать про тех азербайджанцев, которые не вошли в эту официальную версию видеоролика. Кроме азербайджанцев, живущих, занимающихся торговлей в Марий Эл, ест еще другие соотечественники, которые вносят большой вклад в экономику и науку республики.
Одним из них руководитель аптечной сети Интерфарм и исполнительный директор Ассоциации Фармацевтических предприятий Республики Марий Эл — Гусейнов Салман Авазович. В 1992 году окончив МарГТУ Салман Авазович успешно начал заниматься предпринимательской деятельностью. Он внес значи-тельную долю своего вклада в экономику Марий Эл. Род его руководством Азер-байджанские дети не раз получали финансовую премию за отличную учебу. В 2006 году мой сын лично получил денежную премию за отличную учебу от его рук. Еще он отец пятерых детей и счастливый семьянин.
Еще один азербайджанец Эльдар Аликрамович Курбанов — доктор сельско-хозяйственных наук, профессор, руководитель Центра международного сотруд-ничества Поволжского государственного технологического университета вложил свой ценный вклад в развитие науку России. Проводя презентации учебных специ-альностей марийского вуза среди потенциальных абитуриентов в городе Баку, Эль-дар Аликрамович помогает азербайджанской молодежи найти вузы для получения достойного образования.
В Йошкар-Оле я познакомилась с самым старшим азербайджанцем. Это Аба-сов Теймур Мойсюмович, он родился в 1921 году в городе Губа Азербайджан-ской республики. В ноябре 1941 года был призван в Красную Армию Губинским Райсоветом. Будучи младшим командиром, проходил службу в 683 строевом полку, участвовал в боевых действиях. С 1958 года живет в городе Йошкар-Ола. Теймур Мойсюмович заслуженный Ветеран войны и труда. Кроме своих детей и внуков, он окружен заботой государства.
9 мая помимо дня Победы близкие и родные отмечают его день рождения. В этом году ему исполнится 91 год. Сейчас полученные раны во время войны дают о себе знать, здоровье не позволяет ему ехать в Азербайджан. Но у него дома всегда слышны песни Рашида Бейбутова, Муслума Магамаева, и Мугам. Я тоже не забываю нашего ветерана и всегда посещаю Теймура Мойсюмовича, каждый мой визит для него праздник — меня он называет частичкой родины. Обща-ясь с ним, стараюсь наполнить его жизнь воспоминаниями о родине.
Азербайджанский народ исповедуют ислам. Верующие поддерживают все религиозные праздники, посещают мечети, которые находятся в Йошкар-Оле или в Медведевском районе.
У моего народа очень много вековых традиции и праздников. Один из них «Новруз». Новруз Байрамы — наряду с Новым годом и религиозным Рамазан Байрамом является одним из самых главных и самых любимых праздников азер-байджанского народа. Хотя Новруз в основном отмечается в мусульманских странах, это не религиозный праздник, а, строго говоря, празднование весеннего равноденствия, символизирующее обновление природы.
Много внимание уделяем подготовке праздничного стола. Как правило, каж-дая семья, накрывает праздничный стол, украшая национальными сладостями -- шекербура, пахлава и т. д. Кроме этого на стол ставится крашенное яйцо и «семени» — ростки пшеницы, символизирующие благодать и жизнь.
Живя далеко от родины и соблюдая все национальные традиции и обычаи, азербайджанцы устраивают традиционную свадьбу своим детям: по обычаю на стола изобилие угощений из блюд национальной кухни. Играет живая музыка, передающая неповторимый колорит азербайджанских народных песен, звучавших под аккомпанемент национальных струнных инструментов.
Являясь азербайджанкой, я родилась в Грузии, высшее образование получила в Азербайджане и большую часть своей жизни живу в Марий Эл. Живя на чуж-бине, я пережила немало трудностей и поняла, что для любого народа главное — это согласие и мир.
Прошел 21 год, как я приехала в Марий Эл. С супругом мы воспитываем двоих сыновей. Самиль — студент третьего курса Поволжского государственно-го технологического университета, а младший Эмиль еще учится в седьмом классе в национальной гимназии № 14 города Йошкар-Олы. Воспитывая своих детей, мы прививаем им любовь к дружбе народов, стараемся вырастить здоро-вых детей — и физически и морально, воспитывая в них доброе отношение ко всем народам, которые проживают не только в нашей марийской республике, но и на всей планете.
            [name_en] => «HOMELAND-FOREIGN LAND»
            [annotation_en] => The train was racing at high speed to a city I did not know, Yoshkar-Ola. Outside the window is the summer of 1991, the month of July. For the first time in my life, I'm going north to the outback of Russia. Until quite recently, descending from the plane of Tbilisi-Kazan flight, I could not even imagine the picture that I could see from the window of the car: there were no native mighty mountains. Now my eyes were pleased with beautiful pine trees, slender birches, evergreen fur-trees and mighty oaks. Sometimes the forest came to an end, and small villages appeared before my eyes. I was fascinated by skillfully made carved frames on the windows of houses, sometimes it was impossible to take my eyes off this beauty. A string alternated villages and forests, as if I got into the world of fairy tales. Everything was unusual for me. I saw mysterious dense forests, which I had read about in the works of Russian classics. Here is the city of Yoshkar-Ola-a small and neat capital. In my view, the capitals had to be huge, like Moscow, Baku, Tbilisi. At that time I did not know that this small town would become my native, my sons would be born here.
            [text_en] => The train was racing at high speed to a city I did not know, Yoshkar-Ola. Outside the window is the summer of 1991, the month of July. For the first time in my life, I'm going north to the outback of Russia. Until quite recently, descending from the plane of Tbilisi-Kazan flight, I could not even imagine the picture that I could see from the window of the car: there were no native mighty mountains. Now my eyes were pleased with beautiful pine trees, slender birches, evergreen fur-trees and mighty oaks. Sometimes the forest came to an end, and small villages appeared before my eyes. I was fascinated by skillfully made carved frames on the windows of houses, sometimes it was impossible to take my eyes off this beauty. A string alternated villages and forests, as if I got into the world of fairy tales. Everything was unusual for me. I saw mysterious dense forests, which I had read about in the works of Russian classics. Here is the city of Yoshkar-Ola-a small and neat capital. In my view, the capitals had to be huge, like Moscow, Baku, Tbilisi. At that time I did not know that this small town would become my native, my sons would be born here.
            [udk] => 
            [order] => 9
            [filepdf_ru] => 75_ru.pdf
            [filepdf_en] => 75_en.pdf
            [download] => 
            [section_ru] => СТАТЬИ И СООБЩЕНИЯ
            [section_en] => ARTICLES AND POSTS
            [authors] => Array
                (
                    [0] => Array
                        (
                            [author_ru] => Рамила Газанфар кызы  Зейналова
                            [author_en] => Ramila G. Zeynalova 
                        )

                )

        )

    [9] => Array
        (
            [id_section] => 6
            [id] => 76
            [id_journal] => 4
            [name_ru] => ГОСУДАРСТВЕННАЯ ПОДДЕРЖКА ЦЫГАН В РЕСПУБЛИКЕ МАРИЙ ЭЛ
            [annotation_ru] => Большинство цыганского населения Центральной России относится к субэт-нической группе (северно)русских цыган. Группа сформировалась в тесном по-вседневном общении с местным, в основном, сельским населением. В первой половине XX в. русские цыгане вели оседлый и полуоседлый образ жизни. Большинство их жило в сельской местности в особых слободах или на особых улицах населенных преимущественно цыганами. Второй по численности распро-страненной субэтнической группой в областях Центральной России являются т. н. южнорусские-украинские цыгане-сэрвы. Следующей по численности и зна-чению субэтнической группой цыган, проживающих в областях Центральной России, являются т.н. кэлдэрары (румынск. caldarar «котельщик», «лудильщик»). Русскими цыганами и сэрвами они называются «котляры» (сформировались как отдельный цыганский субэтнос в Трансильванско-Карпатском регионе). До середины 50-х гг. XX в. большинство кэлдэраров вело полуоседлый образ жизни, пе-редвигаясь по стране в основном на поездах и снимая на зимний период квартиры преимущественно в городах и в поселках городского типа.
            [text_ru] => Большинство цыганского населения Центральной России относится к субэт-нической группе (северно)русских цыган. Группа сформировалась в тесном по-вседневном общении с местным, в основном, сельским населением. В первой половине XX в. русские цыгане вели оседлый и полуоседлый образ жизни. Большинство их жило в сельской местности в особых слободах или на особых улицах населенных преимущественно цыганами. Второй по численности распро-страненной субэтнической группой в областях Центральной России являются т. н. южнорусские-украинские цыгане-сэрвы. Следующей по численности и зна-чению субэтнической группой цыган, проживающих в областях Центральной России, являются т.н. кэлдэрары (румынск. caldarar «котельщик», «лудильщик»). Русскими цыганами и сэрвами они называются «котляры» (сформировались как отдельный цыганский субэтнос в Трансильванско-Карпатском регионе). До середины 50-х гг. XX в. большинство кэлдэраров вело полуоседлый образ жизни, пе-редвигаясь по стране в основном на поездах и снимая на зимний период квартиры преимущественно в городах и в поселках городского типа.
26 октября 1956 года было опубликовано Постановление Совета Министров РСФСР № 658 «О приобщении к труду цыган, занимающихся бродяжниче-ством»1. Авторы указа предусмотрели для обустройства цыган определенные мероприятия, облегчающие «оседание»: местным властям предписывалось выде-лять им дома и землю, трудоустраивать их самих, помещать детей в школы и т. д. У непривыкших к массированной помощи и солидарности со стороны государ-ства цыган эти шаги часто вызывали что-то вроде благодарности. В практиче-ской реализации постановления были, конечно, элементы насилия. Нередко цы-ган заставляли за бесценок продавать государству лошадей, арестовывали оказывающих сопротивление мужчин. Чаще всего их через несколько дней вы-пускали, сделав внушение об уголовной ответственности в случае повторного ареста. В целом репрессии за неподчинение указу были минимальными2. Цыгане в основ-ном занимались торговлей. «Торговля с рук в неположенном месте» была самым распространенным обвинением против цыган и цыганок в 1970-е и 1980-е гг.
В Марий Эл цыгане традиционно селились на окраинах городов или близле-жащих селах. Компактно они проживают в г.Йошкар-Оле и Медведевском районе.
Если по данным Всероссийской переписи населения 2002 года в Марий Эл проживало 291 цыган, то перепись населения 2010 г. на территории республики зафиксировала 161 цыган.
В Республике Марий Эл реализация прав граждан в сфере культуры, прав на получение жилья, медицинского обслуживания и трудоустройства, а также получения среднего образования детьми школьного возраста осуществляется в соответствии с Конституцией Российской Федерации, Конституцией Рес-публики Марий Эл, федеральным, региональным законодательством и иными нормативными актами в независимости от национальной принадлежности.
По данным Управления Министерства юстиции Российской Федерации по Рес-публике Марий Эл цыганских национально-культурных организаций на террито-рии Марий Эл не зарегистрировано. Соответственно цыганские объединения не участвуют в общественных совещательных органах, созданных при органах исполнительной власти в Республике Марий Эл, в реализации республиканских целевых программ, направленных на реализацию этнокультурных прав граждан.
По предоставленным Министерством социальной защиты населения и труда Республики Марий Эл данным на учете в учреждениях социального обслужива-ния Республики Марий Эл по состоянию на 14.09.2010 г. состояли 33 семьи цы-ган, в которых воспитывалось 70 детей, в том числе 6 многодетных семей. Дан-ным семьям предоставлялись все предусмотренные законодательством меры государственной поддержки. В частности, многодетные семьи пользовались ме-рами социальной поддержки, предусмотренными Законом Республики Марий Эл от 2 декабря 2004 года № 50-З «О социальной поддержке и социальном обслужи-вании отдельных категорий граждан в Республике Марий Эл» в части предостав-ления бесплатной выдачи лекарств по рецептам врачей для детей в возрасте до 6 лет, ежемесячной денежной выплаты в размере 200 рублей в области трансуслуг и твердого топлива в пределах нор-мативов потребления.
Малоимущим семьям оказывалась адресная материальная помощь. Специа-листами учреждений по мере необходимости оказывалась социально-правовая помощь, в том числе помощь в оформлении документов, осуществлялось кон-сультирование по вопросам, связанными с условиями и порядком социального обслуживания.
По данным Департамента государственной службы занятости населения Рес-публики Марий Эл в центрах занятости населения в качестве безработных лиц цыганской национальности не было зарегистрировано.
По сведениям, представленным Министерством образования и науки Рес-публики Марий Эл и органами местного самоуправления, осуществляющими управление в сфере образования, в общеобразовательных учреждениях Респуб-лики Марий Эл в 2010–2011 учебном году обучалось 24 ученика с национальностью «цыган» или 100 % от количества детей, подлежащих обучению.
Бесплатным питанием (завтраком) были обеспечены все дети-цыгане 1–4 клас-сов. Дети из многодетных семей (цыган), посещающие группы продленного дня, были обеспечены бесплатным обедом. Дети-цыгане могли пользоваться библиотечным фондом школы, имели возможность посещать кружки.
Сведения о количестве цыган, проходящих обучение в общеобразовательных учреждениях Республики Марий Эл (в 2010–2011 учебном году)
Муниципальные районы
Кол-во цыган, подлежащих обучению
Кол-во цыган, проходящих обучение
1
Волжский
1
1
2
Горномарийский
2
2
3
Звениговский
1
1
4
Килемарский
5
Куженерский
6
Мари-Турекский
7
Медведевский
3
3
8
Моркинский
9
Новоторъяльский
10
Оршанский
11
Параньгинский
12
Сернурский
13
Советский
14
Юринский
15
Йошкар-Ола
17
17
16
г.Волжск
17
Козьмодемьянск
Итого:
24
24
Примечания
1 Хронологическое собрание законов, указов Президиума Верховного Совета и Постановлений Пра-
вительства РСФСР. Т. 5, 1954–1956 гг., М., 1959. С. 616, 617.
2 Некоторые сведения содержатся в: Друц Е.; Гесслер А. Цыгане. М., 1990. С. 328–331.
            [name_en] => STATE SUPPORT OF THE ROMA IN THE REPUBLIC OF MARI EL
            [annotation_en] => The majority of the Roma population in Central Russia belongs to the sub-ethnic group of (northern) Russian Roma. The group was formed in close daily communication with local, mainly, rural population. In the first half of the XX century Russian Gypsies led a sedentary and semi-sedentary lifestyle. Most of them lived in rural areas in special settlements or in special streets populated mostly by gypsies. The second largest sub-ethnic group in the regions of Central Russia is the so-called. South-russian-ukrainian gypsies - servs. The next in number and importance of the sub-ethnic group of Roma living in the regions of Central Russia are the so-called kelderari (Romanian caldarar "boilermaker", "tinker"). Russian gypsies and servs called them "kotljary" (they were formed as a separate gypsy sub-ethnos in the Transylvanian-Carpathian region). Until the mid-50's of the XX century most of the Kelderari led a semi-settled lifestyle, moving around the country mainly on trains and renting for the winter period apartments mainly in towns and urban-type settlements.
            [text_en] => The majority of the Roma population in Central Russia belongs to the sub-ethnic group of (northern) Russian Roma. The group was formed in close daily communication with local, mainly, rural population. In the first half of the XX century Russian Gypsies led a sedentary and semi-sedentary lifestyle. Most of them lived in rural areas in special settlements or in special streets populated mostly by gypsies. The second largest sub-ethnic group in the regions of Central Russia is the so-called. South-russian-ukrainian gypsies - servs. The next in number and importance of the sub-ethnic group of Roma living in the regions of Central Russia are the so-called kelderari (Romanian caldarar "boilermaker", "tinker"). Russian gypsies and servs called them "kotljary" (they were formed as a separate gypsy sub-ethnos in the Transylvanian-Carpathian region). Until the mid-50's of the XX century most of the Kelderari led a semi-settled lifestyle, moving around the country mainly on trains and renting for the winter period apartments mainly in towns and urban-type settlements.
            [udk] => 
            [order] => 10
            [filepdf_ru] => 76_ru.pdf
            [filepdf_en] => 76_en.pdf
            [download] => 
            [section_ru] => СТАТЬИ И СООБЩЕНИЯ
            [section_en] => ARTICLES AND POSTS
            [authors] => Array
                (
                    [0] => Array
                        (
                            [author_ru] => Эдуард Евгеньевич  Чемышев
                            [author_en] => Eduard E. Chemyshev 
                        )

                )

        )

    [10] => Array
        (
            [id_section] => 6
            [id] => 77
            [id_journal] => 4
            [name_ru] => НОВЫЕ МЕТОДИЧЕСКИЕ ПОДХОДЫ В ИЗУЧЕНИИ НАЦИОНАЛЬНОГО САМОСОЗНАНИЯ И КОНФЕССИОНАЛЬНЫХ ПРЕДПОЧТЕНИЙ: ОПЫТ СОЦИОЛОГИЧЕСКОГО ИССЛЕДОВАНИЯ
            [annotation_ru] => Вызовы современного мира и демографическая ситуация в России диктуют
необходимость постоянного мониторинга состояния межэтнических и межкон-
фессиональных отношений в обществе. Весной 2012 года в г. Йошкар-Оле было
проведено социологическое исследование «Национальное самосознание и кон-
фессиональные предпочтения студенческой молодежи г. Йошкар-Олы», которое
осуществлялось в рамках Программы «Этнокультурное развитие Республики
Марий Эл в 2009–2014 гг.». В этой программе, в частности, отмечено, что мони-
торинг ситуации в сфере межнациональных и межконфессиональных отношений
является одним из основных направлений деятельности в области государственной
национальной политики. Особое место в этом мониторинге должно занимать
исследование настроение молодежи, в частности студенчества, которое, как
известно, является «барометром состояния общества». От позиции молодежи
в общественно-политической жизни, ее уверенности в завтрашнем дне и ак-
тивности будет зависеть темп продвижения России по пути демократических
преобразований.
            [text_ru] => Вызовы современного мира и демографическая ситуация в России диктуют
необходимость постоянного мониторинга состояния межэтнических и межкон-
фессиональных отношений в обществе. Весной 2012 года в г. Йошкар-Оле было
проведено социологическое исследование «Национальное самосознание и кон-
фессиональные предпочтения студенческой молодежи г. Йошкар-Олы», которое
осуществлялось в рамках Программы «Этнокультурное развитие Республики
Марий Эл в 2009–2014 гг.». В этой программе, в частности, отмечено, что мони-
торинг ситуации в сфере межнациональных и межконфессиональных отношений
является одним из основных направлений деятельности в области государственной
национальной политики. Особое место в этом мониторинге должно занимать
исследование настроение молодежи, в частности студенчества, которое, как
известно, является «барометром состояния общества». От позиции молодежи
в общественно-политической жизни, ее уверенности в завтрашнем дне и ак-
тивности будет зависеть темп продвижения России по пути демократических
преобразований.
Особенностью проводимого исследования было применение междисципли-
нарного подхода, использующего разработки различных научных психологиче-
ских и социологических школ. Так, еще в 1925 году американский социолог
Эмори Богардус разработал шкалу для измерения социальной дистанции, рас-
сматриваемой им как степень близости или отчужденности между двумя группа-
ми людей. В 1933 году он модифицировал методику и создал вторую шкалу,
также состоящую из семи суждений, отражающих различную степень социаль-
ной дистанции. Номер утверждения на шкале отражает величину социальной
дистанции (1 — минимальная, 7 — максимальная). Социальная дистанция ре-
спондентов одной группы по отношению к другим группам (указанным в сти-
мульном материале) вычисляется как среднее арифметическое. Соответственно,
чем меньше этот показатель, тем короче социальная дистанция между двумя
группами и тем сильнее выражены позитивные чувства одной группы по отно-
шению к другой. В исследовании, проведенном в 1926 году, Богардус проанали-
зировал ответы 1725 американцев о наиболее приемлемой для них дистанции по
отношению к 40 расовым и этническим группам. В числе самых предпочитаемых
американцами групп (средняя социальная дистанция от 1,06 до 1,83 балла) оказа-
лись англичане, белые американцы, канадцы и жители стран центральной и се-
верной Европы. В наибольшей степени американцы дистанцировались от выходцев с Востока и чернокожих (2,69–3,91 балла)1. В 1966 году было проведено ана-логичное исследовани)2.
По изменению места в списке можно судить о возрастании или снижении со-циальной дистанции. Результаты исследования показали, что социальная дистан-ция за 40 лет (с 1926 по 1966 гг.) в целом сократилась, что говорит о доминиро-вании позитивной тенденции в отношениях между народами. Так, дистанция белых американцев уменьшилась по отношению к представителям 21 этнической группы в среднем на 0.45 и увеличилась по отношению к представителям 9 групп в среднем на 0.17. Отметим также, что в 1966 г. в число последних попали рус-ские. Социальная дистанция между американцами и русскими заметно возросла, что, вероятно, объясняется периодом обострения недоверия и противостояния между двумя сверхдержавами — СССР и США.
В 1946 году Е. Хартли3 провел исследование установок студентов колле-джа по отношению к 32 национальностям и расам. Он модифицировал шкалу Богардуса, добавив к списку 3 вымышленные этнические группы («методический прием Хартли»). Оказалось, что студенты, имеющие предубеждения против реальных групп, к вымышленным группам также относятся настороженно. Коэффициенты корреляции между предпочтительной социальной дистанцией в отношении 32 реальных и трех вымышленных групп оказались чрезвычайно высокими (0.80).
В современных социально-психологических и социологических исследова-ниях межэтнических отношений шкала Богардуса продолжает оставаться одним из самых популярных методов. В частности, она была использована Л.Г. Почебут, Н.В. Паниной, Г.У. Солдатовой. При исследовании межэтнических установок у толерантных и интолерантных респондентов Г.У.Солдатовой было обнаруже-но, что плавное увеличение социальной дистанции от менее значимых к более значимым видам контакта у толерантных респондентов контрастирует с резким скачкообразным ростом социальной дистанции в сфере неформальных отноше-ний у интолерантных. Например, в подгруппе толерантных татар 80 % опрошен-ных готовы принять человека другой национальности в качестве гражданина своей республики, 72 % — в качестве соседа, 35 % — в качестве супруга (супру-ги) их детей и 29 % — в качестве партнера в браке. Среди интолерантных татар готовы видеть гражданами своей республики представителей других этнических групп также не менее 80 % опрошенных, в качестве соседей — 64 %, но в роли супругов детей уже только 18 %, а в роли собственного супруга (супруги) — 17 %. Эта закономерность оказалась характерной и для других народов4
Диагностический тест отношений (ДТО) (автор методики — Г.У. Солдато-ва) — оригинальная модификация метода семантического дифференциала, раз-работанная для исследования эмоционально-оценочного компонента социально-го стереотипа. Методика широко используется в исследованиях межэтнических и межличностных отношений, а также этнической толерантности. В основу ме-тодики положена идея о том, что одни и те же качества, приписываемые как себе, так и другим людям (группе), могут интерпретироваться по-разному: положи-тельные качества своей группы (например, «мы — экономны, бережливы») могут восприниматься как отрицательные у другой («они — жадны, скупы»). По этому принципу были составлены пары качеств, полюса которых различаются по кон-нотативным (аффективным) параметрам, в то время как их смысловые значения могут расцениваться как достаточно близкие. Полный вариант ДТО (А) пред-
ставляет набор 20 пар качеств, размещенных на одной карточке. Второй, сокра-
щенный вариант (Б), чаще применяемый исследователями, включает 12 пар
качеств5.
Направленность (выраженность), или диагностический коэффициент стерео-
типа (D) характеризует знак и величину общей эмоциональной ориентации субъ-
екта по отношению к данному объекту. Коэффициент определяется по формуле:
  +
i
a a
D
a
 

 

,
где Σа+ — сумма оценок всех положительных качеств; Σа- — сумма оценок всех
отрицательных качеств; Σai — общая сумма всех оценок.
Чем больше D с отрицательным знаком (когда преобладают высокие баллы
по негативным качествам), тем выше интенсивность негативного стереотипа.
Наоборот, чем больше D с положительным знаком (когда преобладают высокие
баллы по позитивным качествам), тем выше интенсивность позитивного стерео-
типа. При D, близком к нулю, высока неопределенность (амбивалентность)
отношения, когда респондент не отдает четкого предпочтения позитивному или
негативному полюсу оценки.
Некоторые методические разработки6 позволяют диагностировать этниче-
ское самосознание и его трансформации в условиях межэтнической напряженно-
сти. Один из показателей трансформации этнической идентичности — это рост
этнической нетерпимости (интолерантности). Степень этнической толерантности
респондента оценивается на основе следующих критериев: уровня «негативизма»
в отношении собственной и других этнических групп, порога эмоционального реа-
гирования на иноэтническое окружение, выраженности агрессивных и враждебных
реакций в отношении к другим группам.
Типы идентичности с различным качеством и степенью выраженности этни-
ческой толерантности выделены на основе широкого диапазона шкалы этноцен-
тризма, начиная от «отрицания» идентичности, когда фиксируется негативизм
и нетерпимость по отношению к собственной этнической группе, и заканчивая
национальным фанатизмом — апофеозом нетерпимости и высшей степенью
негативизма по отношению к другим этническим группам. Этноэгоизм, этноизо-
ляционизм и этнофанатизм представляют собой последние из шести ступененей
гиперболизации этнической идентичности, означающей появление дискримина-
ционных форм межэтнических отношений. В межэтническом взаимодействии
гиперидентичность проявляется в различных формах этнической нетерпимости:
от раздражения, возникающего как реакция на присутствие членов других групп,
до отстаивания политики ограничения их прав и возможностей, агрессивных
и насильственных действий против другой группы и даже геноцида.
Другой интересной методикой является тест «Кто Я?» (М. Кун, Т. Макпарт-
ленд) из двадцати утверждений7, где испытуемого просят в течение 12 минут
дать 20 различных ответов на вопрос, обращенный к самому себе: «Кто я та-
кой?». Как правило, человек с более развитым уровнем рефлексии быстрее и лег-
че находит ответы, касающиеся его собственных индивидуальных особенностей.
Человек же, не часто задумывающийся о себе и своей жизни, отвечает на вопрос
теста с трудом, записывая каждый свой ответ после некоторого раздумья. О низком уровне рефлексии можно говорить, когда за 12 минут человек может дать только два-три ответа. О высоком уровне рефлексии свидетельствует 15 и более разных ответов. Отвечая на вопрос «Кто я?», человек указывает социальные роли и характеристики-определения, с которыми он себя соотносит, идентифицирует, то есть он описывает значимые для него социальные статусы и те черты, которые, по его мнению, связываются с ним. Таким образом, соотношение социальных ролей и индивидуальных характеристик говорит о том, насколько человек осознает и принимает свою уникальность, а также, насколько ему важна принадлежность к той или иной группе людей.
Принято считать, что характеристики самого себя, которые человек записы-вает в начале своего списка, в наибольшей мере актуализированы в его сознании, являются в большей мере осознаваемыми и значимыми для субъекта. Шкала анализа идентификационных характеристик включает в себя 24 показателя, кото-рые, объединяясь, образуют семь обобщенных показателей-компонентов иден-тичности. «Социальное Я» включает 7 показателей, среди них — этническо-региональная идентичность (этническая идентичность, гражданство (русский, татарин, гражданин, россиянин и др.) и локальная, местная идентичность), и ми-ровоззренческая идентичность: конфессиональная, политическая принадлеж-ность (христианин, мусульманин, верующий). Диагностическое использование приема 20 утверждений показали, что в этнически однородном обществе ответы, касающиеся расы и национальности, будут встречаться реже, чем в этнически разнородном.
Вышеназванные методики были частично использованы в проекте «Нацио-нальное самосознание и конфессиональные предпочтения студенческой молоде-жи г. Йошкар-Олы». От позиции молодежи в общественно-политической жизни, ее уверенности в завтрашнем дне и активности будет зависеть темп продвижения России по пути демократических преобразований. Именно молодые люди должны быть готовы к противостоянию политическим манипуляциям и экстремистским призывам.
Тем не менее, несмотря на заявленную, столь значимую миссию молодежи, в последние годы именно в городской молодежной среде чаще всего возникают различного рода экстремистские настроения, которым придают национальную или религиозную окраску. Здесь крайне важно раннее выявление различных деформаций в национальных и религиозных настроениях молодежи.
Усилившиеся в последнее время миграционные процессы в Российской Фе-дерации во многом меняют демографическую и национально-конфессиональную ситуацию в РМЭ и ее столице. Увеличивается число мигрантов, появляются но-вые религиозные организации, меняются источники информационных потоков (Интернет), возникают новые возможности общения и обмена информации у моло-дежи (блогосфера). Все эти явления не могут не повлиять на настроения молодежи, их ценностные ориентации, в том числе и в национальных и конфессиональных вопросах.
Республика Марий Эл, как показали исследования последних лет, относится к регионам с низким уровнем риска возникновения национальных конфлик-тов8. Проводимые сотрудниками МарНИИ им. В.М. Васильева исследования среди молодежи РМЭ показали, что, молодежь в своем большинстве интернаци-ональна, однако предвидеть ее дальнейшее поведение в многонациональном мониторинга динамики национального самосознания и конфессиональных пристрастий в молодежной среде являются социологиче-ские исследования, проводимые по современным методикам. В данном проекте (руководитель проф. Н.И. Ларионова, участники — проф. Г.В. Рокина, доц. О.Н. Сутырина, доц. Л.М. Наумова, доц. А.А. Наумов), кроме классических ме-тодов социологического исследования, применялись проективные методы (мето-дика Лонга и Хендерсона), а также элементы теста установок личности на себя (М. Кун и Т. Макпартлэнд).
Цель исследования — определить уровень, характер и тенденции националь-ного самосознания и конфессиональных предпочтений студенческой молодежи города Йошкар-Олы.
Предметом исследования стали следующие аспекты:
1. Влияние этнического фактора (этнической самоидентификации) на весь спектр мотивов, установок, ценностных ориентаций, факторов социального поведения, а также конфессиональные предпочтения.
2. Этническая самоидентификация («мы — они»).
3. Уровень и направленность межэтнических отношений.
4. Национальный характер на уровне системы авто- и гетеростереотипов.
Механизм реализации исследования — проведение социологического поле-вого исследования (май 2011 г.) с использованием методики организации выбо-рочных исследований. Основа методики была разработана санкт-петербургскими социологами10, и в 2000 году адаптирована и апробирована среди группы экспертов Республики Марий Эл11.
Для проведения этносоциального исследования требуются следующие спе-цифические подходы:
– этничность переживается (это эмоционально–чувственная категория).
– она относится к сокровенным проявлениям человеческой психологии, отме-чается «стыдливость» респондента при ответах, поэтому рекомендуется проводить анкетирование, а не интервью.
– все этническое крайне мифологизировано. Доказано, что среднестатистиче-ский респондент нередко стремиться предугадать тот ответ, который предпочтет большинство других, то есть сделать «нормативный выбор». Поэтому при фор-мулировке закрытых вопросов любому социологу вариант ответов, отражающие социальную норму, должны быть максимально «спрятаны» от респондента.
– этничность чрезмерно идеологизируется, поэтому ее изучение со стороны социолога требует абсолютной нейтральности и демонстрации даже некоторой отстраненности от предмета исследования.
– анонимность обязательна (исключение — псевдоним). Нельзя настаивать, если респондент отказался отвечать.
– нежелательно применение прямых («лобовых») вопросов. Исключение, ес-ли изучают направленность этнических отношений, прямые вопросы должны дополняться несколькими контрольными вопросами.
– продуктивно применение открытых вопросов и проективных ситуаций (обработка методом контент–анализа), который пригоден при изучении символи-ческого сознания, этностереотипов, качеств национального характера и явлений, связанных с этнофобией и этноцентризмом.
Проектные ситуации могут носить как «открытый», так «закрытый» харак-тер, относятся к типу косвенных вопросов. Это, во-первых, социологическая «иг-ра», которую включают в опросный лист ближе к его концу, чтобы «подогреть» интерес респондента к продолжению работы. Во-вторых, они обнаруживают не-осознанное — противоречивость массового (в частности, этнополитического) сознания — непредсказуемость коллективного поведения. В-третьих, иногда необходимо ввести живую ткань народного творчества и, прежде всего, фольк-лора (игровой характер), когда нежелателен прямой вопрос.
Итак, рассмотрение этничности в качестве объекта эмпирического исследования требует специфических подходов, методов и процедур.
Наиболее распространенный прием получения информации — опрос. Опрос позволяет моделировать множество ситуаций для того, чтобы выявить любое субъективное состояние как отдельных индивидов, так и социальных групп. Именно в этом состоянии его преимущество перед другими методами.
Искусство опроса заключается в том, насколько точно исследователь знает, как спрашивать, кого спрашивать, какие задавать вопросы и как убедиться в том, что полученная информация достоверная.
Кратко остановимся на специфике организации этносоциального исследования.
Влияние национальности интервьюера, как показывают результаты ис-следований, велико. Респондент раскрывается охотнее, если он и интервьюер принадлежат к одной национальности.
В идеале язык анкеты должен соответствовать языку респондента, особенно, если он свободнее владеет родным языком. Безусловно, этот вариант потребует дополнительных материальных и временных затрат, но качество исследования будет намного выше. Использованная в проекте анкета была составлена на рус-ском языке, однако анкетерам было рекомендовано общаться с респондентами, по возможности, на более удобном для респондента языке.
Немаловажное значение имеют общий план и верстка анкеты. Рекомендации могут быть следующими.
1. Анкета должна быть понятной, даже человеку с невысоким уровнем об-разования, поэтому лучше использовать разговорный язык. Каждый вопрос и вариант ответа анкеты сужался до более краткой формы. В условиях дефицита студенческого времени (опрос проходил накануне и во время сессии) данная рекомендация была весьма актуальна.
2. Анкета должна быть интересной, следовательно, не стоит злоупотреб-лять количественными шкалами (в представленной анкете она содержится только в вопросе 31); следует чередовать открытые и закрытые вопросы, прямые с кос-венными, альтернативные с многовариантными; использовать красочность (ри-сунки, иллюстрирующие отдельные сюжеты). По мнению социологов, иллю-страции играют существенную роль, поскольку могут выполнять психологические функции: снимают утомление, позволяют переключить внима-ние респондента на новую тему, поясняют содержание вопроса, снижают монотонность заполне-ния анкеты12. В данном исследовании впервые в практике социологических опросов в Республике Марий Эл было учтено данное обстоятельство: в анкете имеется 9 иллюстраций.
3. Анкета не должна быть длинной: без социально-демографических сведе-ний количество вопросов составляет от 20 до 40. Учитывая, что обычно на за-полнение требуется приблизительно 1 час, большее число вопросов нежелатель-но, поскольку респондент утомляется. В исследовании было использовано всего 36 вопросов.
4. Структура анкеты должна учитывать психологию респондента, поэтому введение необходимо составлять так, чтобы вызвать заинтересованность; первые 2–3 вопроса должны быть легкими, а ближе к середине необходимо включить сложные. Со второй половины вновь перейти к легким вопросам и можно включить проективные игровые ситуации.
5. При формулировке вопросов следует исключить двусмысленные толкова-ния: избегать слов «много» или «мало», «часто» или «редко», «лучше» или «ху-же», так как они не несут полной информации; избегать слов «демократия», «национализм», «рынок», поскольку респонденты могут вложить в них разное смысловое содержание.
Таким образом, методика составления анкеты была полностью выдержана в соответствии с общепринятыми требованиями.
Наиболее распространенный прием получения информации — опрос. Опрос позволяет моделировать множество ситуаций для того, чтобы выявить любое субъективное состояние как отдельных индивидов, так и социальных групп. Именно в этом состоянии его преимущество перед другими методами.
Исходя из полученных данных, можно сделать вывод о том, что для ис-следования данной проблемы наиболее подходящим является индивидуальный письменный опрос с ассистентом.
Проведенное исследование подтвердило правильность выбора типа (пись-менный) и вида (индивидуальный с ассистентом) опроса по проблеме нацио-нального и конфессионального самосознания студентов города Йошкар-Олы. Так, в ходе опроса ряду студентов потребовалось сопровождение ассистента.
По данным статистики в 2010 году общая численность городской молодежи от 15 до 24 лет по Республики Марий Эл составила 68235 человек, в том числе, в возрастной группе 15–19 лет — 25840 человек, 20–24 года — 42395 человек13.
В 2010–2011 учебном году общая численность студентов (объем генеральной совокупности респондентов), обучающихся в вузах составила 23266 человек, в учреждениях среднего профессионального образования — 11843 человек14.
Таким образом, при общей выборке — 813 анкет — объем квотной вы-борки составил 2,3 %, после выбраковки 749 анкет — 2,1 %. Исходя из общего количества 37 учреждений среднего и высшего профессионального образования на 2010 год, выборка исследования представлена восемью учебными заведения-ми города Йошкар-Олы республики Марий Эл (21,6 %): МарГТУ — 360 человек; МарГУ — 164 человека; МОСА — 23; МОСИ — 27; СПТУ № 9 — 50; Йошкар-олинский Технологический колледж — 51; Радиомеханический техникум — 88; Кооперативный техникум — 50.
Представительность (репрезентативность) выборки определяется следующими
факторами:
– наличием вузов (государственных и негосударственных), техникумов и
училищ в структуре выборки;
– присутствием различных факультетов в разрезе каждого учебного заведения;
– гендерным балансом респондентов, отвечающим структуре обучающихся
в учебных заведениях;
– присутствием различных курсов обучения студентов-респондентов;
– количественной разнородностью выборки в разрезе учебных заведений,
отражающей масштаб конкретного учебного заведения.
После первичной обработки результатов и выбраковки для машинной о б-
работки и последующего анализа были отобраны анкеты 749 респондентов
(62 анкеты были отброшены как недостаточно полно и корректно заполненные).
По итогам проведенного исследования определены основные тенденции
формирования этно-национальной и общегражданской идентичности, конфесси-
ональной принадлежности у различных групп студенческой молодежи города
Йошкар-Олы, уровень их толерантности, склонности к экстремизму в нацио-
нальной и религиозной сфере, готовность к межкультурному и межконфессио-
нальному диалогу, этнические стереотипы как индикатор национального характера,
уровень развития этнической культуры в городской среде.
Результаты и опыт проекта станут основой для дальнейшего сотрудничества
вузов Республики с Министерством культуры, печати и по делам национально-
стей РМЭ, прогнозирования национальных и межконфессиональных конфликтов
в полиэтнической среде города Йошкар-Олы.
Примечания
1 Сергеев В. Социальная дистанция и национальные установки // Телескоп: журнал социологических
и маркетинговых исследований. 2008. № 2. С. 57–61.
2 Методики из «практикума по исследованию и диагностике толерантности личности» // Режим до-
ступа: http://www.c-psy.ru/index.php/specialists/socialnomu-pedagogu/metodikisocpedagog/6024
3 Методики из «практикума по исследованию и диагностике толерантности личности» // Режим до-
ступа: http://www.c-psy.ru/index.php/specialists/socialnomu-pedagogu/metodikisocpedagog/6024.
4 Солдатова Г.У. Психология межэтнической напряженности. М., 1998. С. 122.; Солдатов Г.У. Пси-
ходиагностика толерантности личности. Смысл, 2008. С. 172.
5 Солдатова Г.У. Психология межэтнической напряженности. М., 1998.
6 Методики из «практикума по исследованию и диагностике толерантности личности// Режим до-
ступа: http://www.c-psy.ru/index.php/specialists/socialnomu-pedagogu/metodikisocpedagog/6024
7 Twenty statements self attitude Test — Kuhn M, Mc Partland Т., 1966; Кун М., Макпартленд Т. Кто Я?
Применение теста «20-ти высказываний» // Психология самосознания: хрестоматия. — Самара, 2003.
8 Сутырина О.Н. Национальная политика в Республике Марий Эл // Региональные аспекты эконо-
мики, управления и права: Межвузовский сборник статей. Вып. 3 / Под общ. ред. проф. А.Д. Арза-
масцева. Йошкар-Ола: МарГТУ, 2005. С. 319–332; Сутырина О.Н. Nationalitätenpolitik in der
Republik Mari El // Mari und Mordwinen im heutigen Rußland: Sprache, Kultur, Identität. — Harrassowitz
Verlag — Wiesbaden, 2005. P. 23–38.
9 Орлова О.В. Проблемы социализации студенческой молодежи Республики Марий Эл на рубеже
веков // Молодежь Республики Марий Эл (по материалам социологических исследований). Вып. 1:
сборник статей. Йошкар-Ола: МарНИИ, 2003. С. 42.
10 Сикевич З.В. Социология и психология национальных отношений: учебное пособие. СПб.: Изда-
тельство Михайлова В.А., 1999. С. 203.
11 Сутырина О.Н. Методика этносоциального исследования // Материалы Всероссийской школы-
семинара «Национальные отношения и современная государственность». 28–29 июня 2000 г. Йош-
кар-Ола, 2000. С. 19.
12 Как провести социологическое исследование / Под ред. М.К. Горшкова, Ф.Э. Шереги. М: Полит-издат, 1990. С. 83–84.
13 Рассчитано по: Республика Марий Эл: Статистический ежегодник «Республика Марий Эл» / Тер-риториальный орган Федеральной службы государственной статистики по Республике Марий Эл — Йошкар-Ола, 2011. С. 464.
14 Республика Марий Эл: Статистический ежегодник «Республика Марий Эл» / Территориальный орган Федеральной службы государственной статистики по Республике Марий Эл Йошкар-Ола, 2011. С. 464.
            [name_en] => NEW METHODOLOGICAL APPROACHES IN THE STUDY OF NATIONAL IDENTITY AND CONFESSIONAL PREFERENCES: THE EXPERIENCE OF SOCIOLOGICAL RESEARCH
            [annotation_en] => The challenges of the modern world and the demographic situation in Russia dictate the need for constant monitoring of the state of interethnic and inter-confessional relations in society. In the spring of 2012, in Yoshkar-Ola, a sociological study "National identity and confessional preferences of student youth of Yoshkar-Ola" was carried out within the framework of the program "Ethno-cultural development of the Republic of Mari El in 2009-2014". This program, in particular, noted that the monitoring of the situation in the sphere of interethnic and inter-confessional relations is one of the main activities in the field of state national policy. A special place in this monitoring should be occupied by the study of the mood of young people, in particular of students, which, as is known, is a "barometer of the state of society". The pace of Russia's progress on the path of democratic transformation will depend on the position of young people in social and political life, their confidence in the future and activity.
            [text_en] => The challenges of the modern world and the demographic situation in Russia dictate the need for constant monitoring of the state of interethnic and inter-confessional relations in society. In the spring of 2012, in Yoshkar-Ola, a sociological study "National identity and confessional preferences of student youth of Yoshkar-Ola" was carried out within the framework of the program "Ethno-cultural development of the Republic of Mari El in 2009-2014". This program, in particular, noted that the monitoring of the situation in the sphere of interethnic and inter-confessional relations is one of the main activities in the field of state national policy. A special place in this monitoring should be occupied by the study of the mood of young people, in particular of students, which, as is known, is a "barometer of the state of society". The pace of Russia's progress on the path of democratic transformation will depend on the position of young people in social and political life, their confidence in the future and activity.
            [udk] => 
            [order] => 11
            [filepdf_ru] => 77_ru.pdf
            [filepdf_en] => 77_en.pdf
            [download] => 
            [section_ru] => СТАТЬИ И СООБЩЕНИЯ
            [section_en] => ARTICLES AND POSTS
            [authors] => Array
                (
                    [0] => Array
                        (
                            [author_ru] => Галина Викторовна  Рокина
                            [author_en] => Galina V. Rokina 
                        )

                    [1] => Array
                        (
                            [author_ru] => Ольга Николаевна  Сутырина
                            [author_en] => Ol’ga N. Sutyrina 
                        )

                )

        )

    [11] => Array
        (
            [id_section] => 6
            [id] => 78
            [id_journal] => 4
            [name_ru] => МИГРАЦИОННЫЕ ПРОЦЕССЫ В РЕСПУБЛИКЕ МАРИЙ ЭЛ НА РУБЕЖЕ ХХ–ХХI ВЕКОВ
            [annotation_ru] => Активная миграция в России в 1990-е годы имела ряд особенностей. Основ-ными причинами миграции в данный период послужили военные конфликты на территории бывшего Советского Союза, сложная экономическая и политиче-ская ситуация в России, распад СССР. Миграция осуществлялась как внутри России, так и на международном уровне. Впервые появился такой феномен как «ближнее зарубежье». Россия стала своеобразным центром притяжения. Долгие годы Россия «отдавала» трудовые ресурсы, в исследуемый период она преврати-лась в «собирателя». Этому способствовали прозрачные границы с некоторыми государствами, что способствовало поддержанию довольно интенсивного обмена населением между ними.
По официальным данным, с начала 1990-х годов из бывших союзных рес-публик Советского Союза на территорию современной России прибыло более 5 млн. человек, но лишь 1,3 млн. были зарегистрированы как вынужденные пере-селенцы1. Не менее 65 % среди этих мигрантов составляют русские, которых не устраивали состояние межнациональных отношений в тех странах, где они проживали, и политика этих государств в отношении русских и русскоязычных граждан, а так же кризисная социально–экономическая ситуация2.
            [text_ru] => Активная миграция в России в 1990-е годы имела ряд особенностей. Основ-ными причинами миграции в данный период послужили военные конфликты на территории бывшего Советского Союза, сложная экономическая и политиче-ская ситуация в России, распад СССР. Миграция осуществлялась как внутри России, так и на международном уровне. Впервые появился такой феномен как «ближнее зарубежье». Россия стала своеобразным центром притяжения. Долгие годы Россия «отдавала» трудовые ресурсы, в исследуемый период она преврати-лась в «собирателя». Этому способствовали прозрачные границы с некоторыми государствами, что способствовало поддержанию довольно интенсивного обмена населением между ними.
По официальным данным, с начала 1990-х годов из бывших союзных рес-публик Советского Союза на территорию современной России прибыло более 5 млн. человек, но лишь 1,3 млн. были зарегистрированы как вынужденные пере-селенцы1. Не менее 65 % среди этих мигрантов составляют русские, которых не устраивали состояние межнациональных отношений в тех странах, где они проживали, и политика этих государств в отношении русских и русскоязычных граждан, а так же кризисная социально–экономическая ситуация2.
По статистическим данным, пик въезда–выезда на территорию республики из стран «ближнего зарубежья» пришелся на начало 1990-х годов. Большее число мигрантов прибыли из Украины, Казахстана, Узбекистана. Следует отметить, что число мигрантов, прибывших из Казахстана на протяжении 1990-х годов вплоть до начала 2000-х годов было стабильно высоким. Прибывали в республику, в основном, русские, марийцы, татары в возрастных группах 14–17 лет, 20–24 года, 25–29 лет, 30–39 лет, причем женщин больше прибывало в более мо-лодых возрастных группах (от 14 до 24 лет), а мужчин в возрасте постарше (от 20 до 49 лет)3. Прибывшие в республику не изменили этнический состав населения, и тем самым не была заложена почва для возникновения межнациональных конфликтов в будущем.
Выезд в страны «ближнего зарубежья» из республики осуществлялся пре-имущественно в Украину. Численность прибывших более чем в два раза превышала в начале 90–х годов численность выбывших. Хотя к концу 1990-х годов начался спад численности прибывших, но по сравнению с выбывшими из республики, сохранялся достаточно высокий уровень, так в 1999 году прибыло почти в четы-ре раза больше, чем выбыло, в 2000 году — более чем в пять раз, в 2002 году — более чем в четыре раза (табл.)4.
Осуществлялась миграция и в страны «дальнего зарубежья», она не носила массовый и стихийный характер как в пределах территории бывшего Советского Союза. В основном, из Республики Марий Эл выезжали в Германию, Израиль, США. В эти страны выезжали в большей степени женщины, преимущественно в возрасте от 20 до 39 лет5. Данные государственной статистики не дают нам возможность проследить, куда и с какой целью выезжала данная категория насе-ления. Средства массовой информации свидетельствуют, что в России процвета-ла торговля людьми, главным образом это затрагивало молодых женщин дето-родного возраста. По их оценкам, за рубеж путем обмана вывезены сотни женщин для продажи в сексуальное рабство. В республике, по данным электрон-ных средств массовой информации, действовало туристическое агентство «Пума», которое отправляло в страны «дальнего зарубежья» молодых женщин для публичных домов, как Европы, так и Азии. За время своей деятельности они отправили более 200 молодых женщин.
В 1990-е годы получили широкое распространение и «брачные агентства», через которые молодые женщины стремились познакомиться с женихами из эко-номически благополучных стран и выйти замуж. Возможно, это одна из причин миграции женщин детородного возраста.
Кроме того, необходимо отметить, что в исследуемый период на территорию республики прибывали беженцы и вынужденные переселенцы. В основном, они пребывали из зон военных конфликтов и мест с неблагополучной экономи-ческой и социальной ситуацией (Таджикистан, Грузия, Узбекистан, Казахстан, Чечня и Ингушетия). Так, если в 1993 году в республику прибыло 207 человек, то в 2000 году — 2060 человек6.
Внешняя миграция по РМЭ, человек
1992 год
1999 год
2000 год
2001 год
2002 год
Число прибывших в Республику Марий Эл из государств СНГ и Балтии:
Азербайджан
Армения
Белоруссия
Грузия
Казахстан
Киргизия
Молдавия
Таджикистан
Туркмения
Узбекистан
Украина
Латвия
Литва
Эстония
2009
83
22
101
110
301
46
96
159
40
249
628
93
39
42
929
54
32
40
17
332
20
33
40
22
95
233
5
1
5
965
25
26
21
11
540
20
29
18
13
85
163
6
4
4
458
3
3
16
13
187
20
20
19
9
73
95
-
-
-
527
6
9
19
19
251
12
21
12
3
81
86
4
2
2
Число выбывших из Республики Марий Эл в государства СНГ и Балтии:
Азербайджан
Армения
Белоруссия
868
27
18
121
238
4
3
32
182
7
3
32
122
2
1
19
122
2
2
24
Грузия
Казахстан
Киргизия
Молдавия
Таджикистан
Туркмения
Узбекистан
Украина
Латвия
Литва
Эстония
42
112
14
22
3
13
60
385
13
8
29
1
41
4
12
2
3
17
111
4
-
4
6
29
3
4
8
5
7
78
-
-
-
1
17
3
2
1
1
2
70
-
3
-
1
22
1
4
1
-
7
54
1
-
1
Основная волна международной миграции пришлась на первую половину 1990–х годов. В начале 2000–х годов миграционные потоки истощились. В первую очередь это было связано со стабилизацией политических и экономиче-ских процессов, с прекращением вооруженных межнациональных конфликтов на территориях бывшего Советского Союза. Основные миграционные потоки в рес-публику в 2002–2007 гг. были направлены из других регионов России: 12745 чело-век в 2002 году, 12808 человек в 2003 году, 12248 человек в 2004 году, 11384 человек в 2005 году, 10995 человек в 2006 году, 10983 человек в 2007 году7. Между-народная миграция осуществлялась в 2002–2007 году в основном из Казахстана (2002 г. — 251 человек, 2007 г. — 43 человека), Украины (2002 г. — 86 человек, 2007 г. — 70 человек), Узбекистана (2002 г. — 81 человек, 2007 г. — 93 челове-ка). Росло число прибывших из Азербайджана (2002 г. — 6 человек, 2007 г. — 44 человека) Армении (2002 г. — 9 человек, 2007 г. — 34 человека)8.
В исследуемый период, так же как и в предыдущие и последующие истори-ческие периоды, осуществлялась внутренняя миграция из сельской местности в города. Привлекательность городской жизни, несмотря на трудности с трудо-устройством и обеспеченностью жильем, все более возрастает среди молодежи.
Данные о численности населения республики от 0 до 14 лет свидетельству-ют, что в ближайшем будущем республику ожидает снижение численности мо-лодежи9. При подобной тенденции в следующие десятилетия республика может оказаться перед необходимостью решения сложнейших социальных и экономи-ческих проблем, связанных с резким уменьшением численности населения, смещением структуры в сторону лиц старших, пожилых возрастных групп.
В целом структура численности молодежи в республике претерпела изменения в сторону смещения относительно снижения численности молодежи в сельской местности и повышения численности молодежи в городах республики. Этот про-цесс всегда имел объективное объяснение. Молодежь всегда стремилась в город, так как в городах расположено большинство учебных заведений, больше возможно-сти найти работу, которая бы соответствовала ценностным ориентирам и жиз-ненным планам определенной части сельской молодежи. В условиях 1990-х го-дов отток молодежи из села сопровождался в первую очередь экономическими причинами, так как не все сельскохозяйственные предприятия выдержали «шо-ковую терапию» экономических преобразований 1990-х годов. Аграрный сектор не является привлекательной сферой в молодежной среде, кроме того нехватка рабочих мест, малая вероятность сделать карьеру — эти и другие причины сподвигали молодых людей на переезд в города, причем этот процесс, как свиде-тельствуют данные статистики, идет довольно давно. Так в 1979 году все населе-ние республики составляли 704207 человек, а молодежь в возрасте от 16 до 29 лет составляла 196329 человек от общей численности населения республики; численность городского населения составляла 373036 человек городская молодежь — 116540 человек; численность сельского населения составляла 331171 человек сельская молодежь — 79789 человек. В 1989 году все население республики со-ставляли 749332 человека, а численность молодежи — 161520 человек; городское население — 457218 человек, из них молодежь — 101226 человек; сельское население — 292114 человек, из них молодежь — 60292 человека10. В 2001 году все население республики составляли 739,1 тысяча человек, а молодежь в воз-расте от 15 до 29 лет составляла 164,9 тысяч человек; численность городского населе-ния составляла 464,8 тысяч человек, а численность молодежи — 110,4 тысяч че-ловека; сельское население — 274,3 тысячи человек, из них молодежь — 54,5 тысяч человек11. Данные показывают нам, что в 1979 г. в 1,4 раза, в 1989 г. в 1,6 раза, а в 2001 г. в два раза городской молодежи было больше, чем сельской.
В последующие десятилетия, если процесс передвижения сельской молоде-жи в города по–прежнему будет активным, республика будет иметь неблагопри-ятную возрастную структуру населения. В сельской местности преобладающим будут старшие и пожилые возрастные группы со сниженной трудовой и пред-принимательской активностью, не имеющие необходимого потенциала для быстрой адаптации к меняющимся условиям жизни. Возникнут не только эконо-мические, социальные, но и политические проблемы. Кто будет работать в сель-ском хозяйстве? Кто будет кормить страну? Можно конечно закупать продоволь-ствие и за пределами России, но это будет означать потерю продовольственной независимости страны. Подобная ситуация аналогична потере обороноспособно-сти государства.
Кроме упомянутых возрастных различий в составе сельского населения су-ществуют и проблемы по половому составу сельского населения. Сложилась та-кая ситуация, что в сельской местности республики, в отличие от городской, преобладает численность молодых мужчин над численностью молодых жен-щин12. Так называемый «дефицит” невест порождает серьезные проблемы фор-мирования семей и их стабильности, репродуктивной деятельности населения, сохранении традиционной семейной морали. Преобладание молодого мужского населения в сельской местности в условиях их низкой трудовой занятости и иной полезной деятельности, распространение девиантного поведения является одним из основных условий внесемейных сексуальных связей молодежи, что выступает в качестве одного из основных факторов увеличения интенсивности разводов, роста числа неполных семей со всеми вытекающими отсюда последствиями.
В основном выезжают из сел молодые женщины. Это связано с отсутствием рабочих мест для женщин и непривлекательностью тяжелого сельскохозяйствен-ного труда. В городских условиях молодым людям легче реализовать свои спо-собности в различных сферах бизнеса, удовлетворить потребности в получении профессионального образования. Возможность разнообразно провести досуг, разви-тая инфраструктура индустрии отдыха и развлечений — это тоже является привлекательным для молодежи и немаловажным фактором в решении переехать
в город. Эти процессы объективны и сократить отток молодежи в города возможно
при создании в сельской местности условий для творческого, содержательного
труда и разнообразного отдыха.
Кроме того не следует забывать о внутренней трудовой миграции. Многие
сельскохозяйственные предприятия республики в условиях экономических пре-
образований 90–х годов вынуждены были свернуть свое производство, поэтому
трудоспособная часть сельского населения вынуждена была выезжать на зара-
ботки не только в города республики, но и за пределы республики (Север, Москва,
Татарстан).
По прогнозу Федеральной службы статистики в 2007–2025 гг. сокращение
населения России в трудоспособном возрасте составит 16,2 млн. человек. В пи-
ковые 2009–2017 гг. численность населения России в трудоспособном возрасте
буде ежегодно сокращаться более чем на 1 млн. человек13. Такое значительное
сокращение трудоспособного населения создаст принципиально новую ситуацию
на локальных рынках труда. Как считает В.И. Мукомель, дефицит рудовых ре-
сурсов не может быть сглажен мерами демографической политики и нехватка
рабочих мест не может сколько-нибудь существенно компенсирована повышени-
ем производительности труда, автоматизацией и механизацией производств
в силу того, что в современной, обслуживающей экономике основная часть рабо-
чих мест создается в третичном и четвертичном секторах, где сложно механизи-
ровать труд. Поэтому встает проблема привлечения труда иммигрантов и этому
нет альтернативы14.
Привлечение иностранных рабочих породит социально-культурные пробле-
мы, так как межэтническое взаимодействие, иные традиции и культура. Соци-
альные последствия привлечения иммигрантов могут быть весьма серьезны:
на локальные рынки труда выйдут новые когорты иностранных граждан. При-
бывших, чаще всего, из традиционных, патриархальных обществ, с иной культу-
рой, иными нормами и ценностями, иными правилами поведения. Это может со-
здать предпосылки противостояния местного населения и мигрантов, что может
породить в России серьезные проблемы.
Таким образом, мы можем констатировать, что одно из важнейших свойств
миграционных процессов, происходящих не только в республике, но и в России
в целом в исследуемый период, — их социально-экономическая обусловлен-
ность, а также политические факторы миграции. Особенно сильно это прояви-
лось в 90-е годы ХХ века, когда ухудшение жизни основной части населения
страны привело к изменению демографического поведения и в условиях эконо-
мического кризиса привело к демографическому кризису, последствия которого
еще долго будут давать о себе знать. Но политические факторы миграции, кото-
рые доминировали в 1990-х годах, сошли на нет, и решающее значение приобре-
ли экономические мотивы, которые доминируют в 2000-е годы. Приток имми-
грантов, снизился в 2000-х годах, стабилизировавшись на относительно низком
уровне, в то время как численность трудовых мигрантов возросла.
Примечания
1 Назарова Е.А. Особенности современных процессов миграции // Социс. 2000. № 7. С. 106–111.
2 Ионцев В.А. Международная миграция населения: Россия и современный мир // Социс. 1998. № 6. С. 38–47.
3 Демографический ежегодник Республики Марий Эл // Статистический сборник. Часть 1. Йошкар-Ола, 2003. С. 49–51, 53–54.
4 Республика Марий Эл в цифрах // Статистический сборник. Йошкар-Ола, 2003. С. 22–23.
5 Демографический ежегодник Республики Марий Эл // Статистический сборник. Часть 1. Йошкар-Ола, 2003. С. 46–47, 51–53.
6 Республика Марий Эл в цифрах // Статистический сборник. Йошкар-Ола, 2003. С. 24.
7 Республика Марий Эл // Статистический ежегодник «Республика Марий Эл» // Территориальный орган Федеральной службы государственной статистики по Республике Марий Эл — Йошкар-Ола, 2008. С. 41–42.
8 Республика Марий Эл // Статистический ежегодник «Республика Марий Эл» // Территориальный орган Федеральной службы государственной статистики по Республике Марий Эл — Йошкар-Ола, 2008. С. 339. С. 41–42.
9 Республика Марий Эл // Статистический ежегодник. Часть 1. Йошкар-Ола, 2001. С. 32.
10 Молодежь Марийской АССР // Статистический сборник. Йошкар-Ола, 1990. С. 12–13.
11 Молодежь Республики Марий Эл // Статистический сборник. Йошкар-Ола, 2009. С. 14.
12 Демографический ежегодник Республики Марий Эл // Статистический сборник. Часть 1. Йошкар-Ола, 2003. С. 7–8.
13 Предположительная численность населения Российской Федерациии до 2025 года (Статистиче-ский бюллетень). М.:Федеральная служба государственной статистики, 2006. С. 55.
14 Мукомель М.И. Вызовы иммиграции этносоциальные аспекты // Этносоциология в России: науч-ный потенциал в процессе интеграции полиэтнического общества: материалы международной науч-но-практической конференции. Казань, 26–28 июня 2008 г. / Отв. ред. Р.Н. Мусина. — Казань: Ин-ститут истории им. Ш. Марджани АН РТ, 2009. С. 138.
            [name_en] => MIGRATION PROCESSES IN THE REPUBLIC OF MARI EL AT THE TURN OF XX–XXI CENTURIES
            [annotation_en] => Active migration in Russia in the 1990s had a number of features. The main reasons for migration in this period were the military conflicts in the territory of the former Soviet Union, the difficult economic and political situation in Russia, the collapse of the USSR. Migration was carried out both within Russia and at the international level. For the first time such a phenomenon as "near abroad" appeared. Russia has become a kind of center of attraction. For many years, Russia "gave away" labor resources, during the period under investigation it turned into a "collector". This was facilitated by transparent borders with some States, which facilitated the maintenance of a fairly intensive exchange of people between them. According to official data, since the early 1990s, more than 5 million people have come from the former Soviet republics to the territory of modern Russia, but only 1.3 million have been registered as internally displaced persons.1. At least 65% of these migrants are Russians who were not satisfied with the state of interethnic relations in the countries where they lived, and the policies of these states towards Russian and Russian-speaking citizens, as well as the crisis socio-economic situation .2.
            [text_en] => Active migration in Russia in the 1990s had a number of features. The main reasons for migration in this period were the military conflicts in the territory of the former Soviet Union, the difficult economic and political situation in Russia, the collapse of the USSR. Migration was carried out both within Russia and at the international level. For the first time such a phenomenon as "near abroad" appeared. Russia has become a kind of center of attraction. For many years, Russia "gave away" labor resources, during the period under investigation it turned into a "collector". This was facilitated by transparent borders with some States, which facilitated the maintenance of a fairly intensive exchange of people between them. According to official data, since the early 1990s, more than 5 million people have come from the former Soviet republics to the territory of modern Russia, but only 1.3 million have been registered as internally displaced persons.1. At least 65% of these migrants are Russians who were not satisfied with the state of interethnic relations in the countries where they lived, and the policies of these states towards Russian and Russian-speaking citizens, as well as the crisis socio-economic situation .2.
            [udk] => 
            [order] => 12
            [filepdf_ru] => 78_ru.pdf
            [filepdf_en] => 78_en.pdf
            [download] => 
            [section_ru] => СТАТЬИ И СООБЩЕНИЯ
            [section_en] => ARTICLES AND POSTS
            [authors] => Array
                (
                    [0] => Array
                        (
                            [author_ru] => Ольга Викторовна  Орлова
                            [author_en] => Ol’ga V. Orlova 
                        )

                )

        )

    [12] => Array
        (
            [id_section] => 6
            [id] => 79
            [id_journal] => 4
            [name_ru] => НАЦИОНАЛЬНАЯ КУЛЬТУРА КАК ФАКТОР СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКОГО РАЗВИТИ РЕГИОНА (на примере Республики Марий Эл)
            [annotation_ru] => В условиях глобализации и международной конкуренции устойчивое соци-ально-экономическое развитие страны и ее регионов является как никогда акту-альным. В России в силу высокой территориальной дифференциации регионали-зация социально-экономического развития принимает формы, которые требуют применения особых подходов к управлению для достижения желаемых результа-тов. В настоящее время экономика регионов России нуждается в разработке эф-фективной социально-экономической политики, гарантирующей высокое качество жизни населения, с учетом особенностей, присущих конкретному региону.
В эти моменты власти обращаются не только к материальным, но и к вечным ценностям — духовно-нравственным, историческому наследию, всемирной по-мощи и поддержки культуры своей нации. Отсюда следует, что при изучении экономики, как страны, так и отдельного региона нельзя игнорировать нацио-нальные культурные факторы. Под термином «национальная культура» следует понимать совокупность достижений нации в производственном, общественном и умственном отношении. Нация, в свою очередь, трактуется нами как историче-ски сложившаяся форма общности людей. Ей свойственна общность территории и экономической жизни, общность языка, некоторые черты психического и ду-ховного облика. Именно поэтому несмотря на наличие других факторов, влияющих на развитие экономики страны, национальная культура на уровне отдельно-го субъекта страны должна выступать как один из важных ресурсов его развития.
            [text_ru] => В условиях глобализации и международной конкуренции устойчивое соци-ально-экономическое развитие страны и ее регионов является как никогда акту-альным. В России в силу высокой территориальной дифференциации регионали-зация социально-экономического развития принимает формы, которые требуют применения особых подходов к управлению для достижения желаемых результа-тов. В настоящее время экономика регионов России нуждается в разработке эф-фективной социально-экономической политики, гарантирующей высокое качество жизни населения, с учетом особенностей, присущих конкретному региону.
В эти моменты власти обращаются не только к материальным, но и к вечным ценностям — духовно-нравственным, историческому наследию, всемирной по-мощи и поддержки культуры своей нации. Отсюда следует, что при изучении экономики, как страны, так и отдельного региона нельзя игнорировать нацио-нальные культурные факторы. Под термином «национальная культура» следует понимать совокупность достижений нации в производственном, общественном и умственном отношении. Нация, в свою очередь, трактуется нами как историче-ски сложившаяся форма общности людей. Ей свойственна общность территории и экономической жизни, общность языка, некоторые черты психического и ду-ховного облика. Именно поэтому несмотря на наличие других факторов, влияющих на развитие экономики страны, национальная культура на уровне отдельно-го субъекта страны должна выступать как один из важных ресурсов его развития.
Это обстоятельство определило выбор темы исследования, постановку его цели и конкретных задач.
Цель исследования: обосновать роль национальной культуры в качестве одного из основных факторов социально-экономического развития региона.
Решаемые задачи: 1) определение роли и влияния национальной культуры как фактора социально-экономического развития региона; 2) оценка вклада национальной культуры в социально-экономическом развитии применительно к условиям Республики Марий Эл.
При изучении экономики, как страны, так и отдельного региона нельзя игно-рировать национальные культурные факторы. Они выступают опосредованными факторами производства валового регионального продукта. В странах, где при-держиваются подобной позиции, это приносит вполне ощутимые плоды, значи-мые с точки зрения общества. Они выражаются в виде увеличения объема, раз-нообразия и доступности культурных продуктов, роста занятости в отрасли культуры и в смежных отраслях, увеличения налоговых поступлений в бюджеты, ускорения экономического роста, укрепления социальной сплоченности населе-ния, изменения жизненных ценностей, позитивного формирования личности и многих других.
Примеров положительного опыта других регионов в области национальной культурной политики множество. Назовем хотя бы некоторые. Французский го-родок Авиньон после второй мировой войны организовал у себя театральный фестиваль, который сегодня является крупнейшим в Европе. Месяц фестиваля «кормит» полгода город и окрестности. То же самое с шотландским Эдинбургом, в котором проходит второй по значимости европейский театральный фестиваль. Есть пример испанского города Бильбао, еще недавно вполне депрессивного, в котором построили музей современного искусства — и город преобразовался, став туристической меккой. Есть пример Барселоны, ставшей всемирным кон-гресс-центром. Есть города-музеи, вроде Венеции, целиком живущие за счет сво-его культурного наследия, дополненного крупнейшими форумами (кинофестива-лем и биеннале). Из отечественных примеров можно отметить Пермь, Санкт-Петербург. К примеру, в пермском крае два года продолжается небывалый для нашей страны эксперимент по насаждению культуры в регионе, не слишком к этому приспособленного. Были выбраны прорывные направления, в которых наиболее быстро и наглядно можно достичь результата, главное из них — современ-ное искусство, фестивали в самых различных областях искусства (документаль-ное кино, музыка, театр, поэзия и проч.) [1].
Для того, чтобы более успешно решать вопросы социально-экономического развития региона, необходимо разработать систему показателей, раскрывающих экономическую эффективность функционирования и развития сферы националь-ной культуры, Например, Британская библиотека подготовила доклад Прави-тельству о роли Библиотеки в экономическом процветании Великобритании, где отмечено, что на каждый вложенный фунт стерлингов страна получает четыре.
В настоящее время основной целью развития большинства стран мира и их регионов является улучшение качества жизни населения. То, что национальная культура воздействует на качество жизни людей и отдельных сообществ, является залогом стабильного развития и потенциально приводит к увеличению экономических и социальных благ признано в докладах ЮНЕСКО («Наше твор-ческое многообразие», 1997 г.) и Совета Европы («Стремление к целостности», 1997 г.) по результатам исследования в целом ряде стран, в том числе Франции и Великобритании [2].
Соответственно целям развития регионов строится система критериев (ха-рактеристик развития) и показателей, которые измеряют эти критерии. Несмотря на некоторые различия между странами и регионами в иерархии ценностей и в целях развития, международные организации оценивают степень развития стран и регионов по некоторым универсальным (традиционным) интегральным показателям, учитывая специфику страны.
В контексте настоящего исследования особенно значимым является изучение роли и места такого субъекта РФ как Республика Марий Эл, обладающая на се-годняшний день особыми уникальным национальным историко-культурным наследием и преимуществом. Несмотря на то, что уровень социально-эконо-мического развития Республики Марий Эл сопоставим с наименее развитыми регионами страны, являясь дотационным регионом, он, в отличие от многих из них, обладает значительным конкурирующим национальным культурным по-тенциалом и соответствующей социальной инфраструктурой, что обеспечивает значительный экономический потенциал.
Используя электронный ресурс с результатами рейтинга развития регионов России, в котором участвует 79 регионов, где первое место занимает регион с наилучшим значением показателя, последнее — с наихудшим, отметив, что РМЭ занимающая 38 место в социальной сфере и 67 место в экономической сфе-ре подтвердим, что уровень его развития сопоставим с наименее развитыми ре-гионами. [3] Тем не менее, являясь дотационным регионом, он в отличии многих из них, обладает значительным конкурирующим национальным культурным по-тенциалом и соответствующей социальной инфраструктурой, что обеспечивает значительный экономический потенциал.
В состав национальной культуры Республики Марий-Эл входят более 50 национальностей, в т. ч.: марийцы — 42,9 %, русские — 47,5 %, татары — 6 %, чуваши — 1 %, украинцы — 0,7 %, удмурты — 0,3 %, мордва — 0,2 %, другие национальности РФ.
Для исследования национальной культуры республики нам интересен вклад марийцев, как приоритетной исторической нации, которая представлена в основ-ном составе республики, поэтому вклад ее окажет преемственное воздействие на экономику региона [4].
В качестве конкурирующего преимущества марийского народа следует отме-тить, что она впитала в себя богатое наследие. Сейчас во многих уголках России и за ее пределами известны Государственный ансамбль танца «Марий Эл», Госу-дарственная капелла им. А.И. Искандарова, оркестр народных инструментов «Марий кундем».
Основоположниками современного марийского искусства стали писатель Сергей Григорьевич Чавайн (Григорьев) (1888–1937) и композитор Иван Сте-панович Ключников-Палантай (1886–1926). Все их творчество пронизано фольклорными мотивами народа мари.
С именем Сергея Чавайна связаны лучшие, наиболее яркие страницы исто-рии марийской литературы. Он является ее родоначальником, писателем-классиком, высоко поднявшим значение художественного слова в глазах сооте-чественников. Его произведения вошли в золотой фонд марийской художественной литературы.
Марийская народная песня — это единственное откровение народного духа среди мрачного многовекового гнета. Имена следующего поколения классиков национальной культуры стали известны далеко за пределами республики. Имен-но Марийский край подарил России творчество композитора Андрея Яковлевича Эшпая и поэта Николая Алексеевича Заболоцкого (1903–1958).
Большое внимание в республике уделяется подготовке достойной смены ны-нешним мастерам искусства. В Марий Эл работают 8 домов ремесел, студий, ма-стерских, 48 детских музыкальных учреждений, детских художественных школ, детских школ искусств. Настоящей кузницей профессиональных кадров для сцен театров не только республики, но и России, стал факультет «Актерское мастер-ство» Республиканского колледжа культуры и искусств им. И.С. Палантая.
В качестве конкурирующего преимущества марийского народа следует отме-тить, что оно входит в одно из древних братских содружеств родственных фин-но-угорских народов России, нация, которая имеет корни по всему миру, поэтому из года в год укрепляются культурные, общественные и научные связи народов финно-угорского мира. Республика приобретает широкую известность, мировая общественность получает возможность познакомиться с самобытной культурой народа мира.
В республике действует несколько общественных организаций, работающих в сфере финно-угорского сотрудничества: Фонд развития финно-угорских куль-тур, Общества дружбы Марий Эл — Венгрия, Марий Эл — Финляндия, Марий Эл — Эстония.
Сотрудничество Республики Марий Эл с Финляндией является особенно ак-тивным и разносторонним. В качестве важного организационного инструмента удачных международных отношений с Финляндией необходимо отметить реали-зацию специальных целевых программ, направленных на поддержку культур финно-угорских народов.
С финской стороны координирующую роль в развитии марийско-финских культурных отношений выполняет Общество М.А. Кастрена, которое оказывает значительную финансовую поддержку проектам в области языка, литературы (в основном переводческая деятельность), журналистики, СМИ, образования, книгоиздания (прежде всего, детской литературы), а также общество дружбы «Финляндия — Россия».
Работают научные организации: Институт финноугроведения МарГУ и др.
Образовалась молодежная ассоциация финно-угорских народов.
В отличие от других регионов, в регионе на постоянной регулярной основе действует наибольшее количество национальных театров: Марийский нацио-нальный театр драмы им. М. Шкетана, Академический русский театр драмы им. Г.В. Константинова, Марийский государственный театр оперы и балета им. Э. Сапаева, Республиканский театр кукол, Марийский театр юного зрителя, Горномарийский драматический театр.
российские и зарубежные артисты из Эс-тонии, Венгрии и Финляндии представляют свои спектакли на суд зрителей Ма-рий Эл, встречаются с населением республики, знакомятся с культурой и бытом сельских жителей.
Используя национальную культуру РМЭ, мы поможем ей справиться с названием дотационного региона. Наглядно оценить вклад национальной куль-туры, представленной подведомственными организациями и учреждениями в социально-экономическом развитии, применительно к условиям Республики Ма-рий Эл можно в таблице 1.
Финансирование национальной культуры в 2011 году осуществлялось в пре-делах бюджетной росписи в соответствии со сметными назначениями, на содержа-ние которой всего направлено в 2011 году 181641,582 тыс. рублей, что превышает вложения за 2010 год.
Одним из крупнейших источников в общем объеме финансирования расхо-дов учреждений являются средства от приносящий доход деятельности, их по-ступление за 2011 год по республиканским учреждениям составило 25760,18 тыс. рублей.
Следует отметить, что в настоящее время наибольший доход от приносящей доход деятельности получают несколько учреждений национальной культуры. Первое учреждение — ГУК РМЭ «Марийский государственный театр оперы и балета им. Эрика Сапаева», доход которого составляет 6483,60 тыс. рублей, что составляет 25 % от всей доходности учреждений.
Таблица 1
Сведения об объемах финансирования национальной культуры РМЭ за 2011 год, тыс. руб. [5]
Наименование показателя
Всего
Объем финансирования
Бюджет
Доходы
Национальная культура (марийская), тыс. руб.
207401,7
181641,5
25760,18
1. ГОУ ДОД РМЭ «Национальная президент-ская школа искусств»
10103,81
9887,07
216,74
2. ГОУ СПО РМЭ «Колледж культуры и искусств»
55745,40
52822,21
2923,19
3. ГУК «Национальный музей РМЭ им. Т. Евсеева»
7999,81
6812,03
1187,78
4. ГУК РМЭ «Горномарийский драматический театр»
4378,19
4021,43
356,76
5. ГУК РМЭ «Марийская государственная филармония им. Я.Эшпая»
13312,98
11082,98
2230,00
6. ГУК РМЭ «Марийский национальный театр драмы им. М. Шкетана»
30211,06
25384,73
4826,33
7. ГУК РМЭ «Национальная библиотека им. С.Г. Чавайна»
17426,92
16774,95
651,97
8. ГУК РМЭ «Марийский государственный те-атр оперы и балета им. Эрика Сапаева»
32803,97
26320,37
6483,60
9. ГУК РМЭ «Республиканский театр кукол»
15469,25
10003,77
5465,48
10. ГУК РМЭ «РНМЦНТ и КДД»
8999,14
8253,48
745,66
11. ГУК РМЭ «Республиканский центр марий-ской культуры»
2571,74
1899,07
672,67
Наиболее значимые события и успехи года этого театра следующие: 6–15 фев-раля — XIV фестиваль оперного и балетного искусства «Зимние вечера», 5–9 апре-ля — VIII Международный фестиваль балетного искусства в честь 100-летия ве-ликой русской балерины Галины Улановой, 1–5 декабря — XV Международный фестиваль оперного и балетного искусства «Зимние вечера».
Второе учреждение — ГУК РМЭ «Республиканский театр кукол» с доходно-стью 5465,48 тыс. рублей, что занимает 21 % от всей доходности учреждений.
К наиболее значимым мероприятиям театра следует отнести: участие в Меж-дународном фестивале театров кукол «Муравейник» (г. Иваново) со спектаклем «Колыбельная» (март), участие в региональном фестивале театров кукол «Кару-сель сказок» (г. Чебоксары) со спектаклем «Каштанка» (апрель), участие в фе-стивале театров кукол «Рабочая лошадка» (г. Набережные Челны) со спектаклем «Лиса и медведь» (апрель);
Третье учреждение — ГУКРМЭ «Марийский национальный театр драмы им. Шкетана», доход которого составляет 4826,33 тыс. рублей, что составляет 19 % от всей доходности учреждений.
Настоящее исследование показывает, что учреждения национальной культу-ры РМЭ играют, кроме культурной, еще и существенную роль в социально-экономическом развитии региона. Чтобы выполнять свои задачи, учреждения национальной культуры РМЭ пока еще не могут обойтись без государственных субсидий. Их деятельность, однако, вызывает обратные потоки средств в госу-дарственный бюджет и оказывает сильное оживляющее воздействие на социаль-ную и экономическую сферу региона, что позволяет нам говорить о национальной культуре как о важном факторе прямо или косвенно влияющем на социально-экономическое развитие региона.
К наиболее значимым мероприятиям театра следует отнести: с 18 по 27 но-ября был проведен VIII фестиваль театров финно-угорских народов «Майатул», 22 ноября был организован «Круглый стол», послуживший созданию «Ассоциа-ции театров финно-угорских народов». 26 ноября проведен семинар «Современная национальная драматургия ХХI века» с участием драматургов Республик Карелия и Марий Эл.
Учитывая, что все учреждения национальной культуры приносят доход и имеют свои особенности в области национальной культуры, мы полагаем, что в отличие от других дотационных регионов страны, РМЭ обладает значительным конкурирующим национальным культурным потенциалом, что позволяет нам говорить о национальной культуре как о важном факторе прямо или косвенно влияющем на социально-экономическое развитие региона.
В заключении отметим вклад национальной культуры в социально-экономическое развитие РМЭ:
1. Прямой вклад национальной культуры в экономику:
– национальная культура предоставляет рабочие места;
– национальная культура обладает существенным инвестиционным потенци-алом;
– национальная культура и искусство служат одним из источников развития образования, СМИ, туризма, индустрии развлечений.
2. Прямое социальное влияние:
– национальная культура и искусство обеспечивают социально значимые виды деятельности, организацию отдыха;
– позитивно влияют на сознание людей, отношения между ними;
– способствуют духовному развитию личности и общества в целом, раскрытию их творческого потенциала,
– предлагается разнообразие возможных образцов и моделей социального поведения в других культурах.
3. Косвенное экономическое влияние:
– взаимовыгодное, стимулирующее сотрудничество делового мира и сфе-ры национальной культуры, коммерческой и некоммерческой, но социально значимой сфер, их социальное партнерство оказывается важнейшим механиз-мом и инструментом формирования гражданского общества, способного к саморазвитию;
– национальная культура и искусство социально выгодны, так как они акку-мулируют и транслируют некие базовые ценности общества, образы, которые используются в коммерческой и некоммерческой деятельности;
– современные технологии бизнеса и менеджмента: реклама, public relations, работа с персоналом, реинжиниринг корпораций, формирование корпоративной культуры и фирменного стиля, невозможны без использования традиционных форм социально-культурной деятельности, без сотрудничества с учреждениями и организациями сферы национальной культуры;
– национальная культура и искусство повышают ценность окружающей сре-ды, например, украшая товары, помещения, здания, включаясь в оформление города, материальной среды производства и отдыха.
4. Косвенное социальное влияние:
– национальная культура и искусство обогащают социокультурную среду;
– выступает источником цивилизационного влияния, стимулируют творче-ство, повышая способность общества к восприятию и поиску нового, преодоле-нию застарелых стереотипов сознания и поведения; 
– национальная культура и искусство — коллективная память общества,
неисчерпаемый источник культурно-исторического наследия и творческих идей
для будущих поколений, они улучшают и разнообразят жизнь, повышают степень
социализации личности, способствуя профилактике и сокращению девиантного
и асоциального поведения;
– велика роль национальной культуры и искусства в образовании и воспита-
нии подрастающего поколения, влиянии на интеллектуальное и эмоциональное
развитие детей;
– возрастает роль национальной культуры и искусства в социальной комму-
никации, в том числе с использованием современных технологий.
Приведенный перечень показывает реальное значение сферы культуры, сте-
пень и масштабы ее реальной востребованности. Осознание этого является важ-
ным моментом самосознания профессионалов, работающих в этой сфере. Нацио-
нальная культура не «жалкая и убогая», просящая деньги «на факт бытия». Речь
идет о глубоко укорененной в экономике и социальной жизни сфере деятельно-
сти, обеспечивающей многообразные формы социального партнерства, связей
и отношений, развития общества в целом.
С учетом всех указанных связей между национальной культурой и социально-
экономическим развитием можно сказать, что национальная культура является
системообразующим фактором консолидации и развития общества в национальном
и региональном масштабах.
Примечания
1. http://www.gazetaprotestant.ru
2 Культурная политика в Европе: выбор стратегии и ориентиры: Сб. материалов. М.: Либерия, 2002.
С. 9–11, 149.
3. http://www.5-tv.ru/rating/method.html
4. http://www.maristat.mari.ru/
5. http://www.mincult12.ru/
            [name_en] => NATIONAL CULTURE AS A FACTOR OF SOCIAL AND ECONOMIC DEVELOPMENT OF THE REGION (on the example of the Republic of Mari El)
            [annotation_en] => In conditions of globalization and international competition, the sustainable social and economic development of the country and its regions is more urgent than ever. In Russia, due to the high territorial differentiation, the regionalization of social and economic development takes forms that require the application of special approaches to management in order to achieve the desired results. At present, the economy of the Russian regions needs to develop an effective social and economic policy that guarantees a high quality of life for the population, taking into account the peculiarities of a particular region. In these moments, the authorities are turning not only to material, but also to eternal values - spiritual and moral, historical heritage, worldwide assistance and support for the culture of their nation. It follows that when studying the economy, both of a country and of a particular region, one can not ignore the national cultural factors. The term "national culture" should be understood as the totality of the achievements of the nation in production, social and intellectual terms. The nation, in its turn, is interpreted by us as a historically developed form of community of people. It is characterized by common territory and economic life, common language, some features of mental and spiritual appearance. That is why, despite the presence of other factors affecting the development of the country's economy, the national culture at the level of an individual subject of the country should act as one of the important resources for its development.
            [text_en] => In conditions of globalization and international competition, the sustainable social and economic development of the country and its regions is more urgent than ever. In Russia, due to the high territorial differentiation, the regionalization of social and economic development takes forms that require the application of special approaches to management in order to achieve the desired results. At present, the economy of the Russian regions needs to develop an effective social and economic policy that guarantees a high quality of life for the population, taking into account the peculiarities of a particular region. In these moments, the authorities are turning not only to material, but also to eternal values - spiritual and moral, historical heritage, worldwide assistance and support for the culture of their nation. It follows that when studying the economy, both of a country and of a particular region, one can not ignore the national cultural factors. The term "national culture" should be understood as the totality of the achievements of the nation in production, social and intellectual terms. The nation, in its turn, is interpreted by us as a historically developed form of community of people. It is characterized by common territory and economic life, common language, some features of mental and spiritual appearance. That is why, despite the presence of other factors affecting the development of the country's economy, the national culture at the level of an individual subject of the country should act as one of the important resources for its development.
            [udk] => 
            [order] => 13
            [filepdf_ru] => 79_ru.pdf
            [filepdf_en] => 79_en.pdf
            [download] => 
            [section_ru] => СТАТЬИ И СООБЩЕНИЯ
            [section_en] => ARTICLES AND POSTS
            [authors] => Array
                (
                    [0] => Array
                        (
                            [author_ru] => Екатерина Николаевна  Волкова
                            [author_en] => Ekaterina N. Volkova 
                        )

                )

        )

    [13] => Array
        (
            [id_section] => 6
            [id] => 80
            [id_journal] => 4
            [name_ru] => ЦЕННОСТНЫЕ ОРИЕНТАЦИИ МОЛОДЕЖИ РЕСПУБЛИКИ МАРИЙ ЭЛ (по материалам социологических исследований 2005, 2010 гг.)
            [annotation_ru] => Основная задача современного общества состоит в том, чтобы вырастить
и воспитать достойное поколение, которое придет на его смену в будущем. В усло-
виях череды экономических, политических кризисов, социально-экономической
нестабильности, упадка морально-нравственного облика общества, а так же СМИ,
которые нередко «сливают грязную», непроверенную информацию в общество,
к сожалению, неизбежно меняет облик нашей молодежи. Зачастую бытует мне-
ние о разобщенности молодежи, о полной оторванности ее от остального социу-
ма, о том, что она эгоистична, не желает ничего понимать. Особое беспокойство
вызывает тот факт, что подросткам не чуждо такое чувство, как неприязнь, негатив
к представителям других национальностей.
В Республике Марий Эл всегда уделялось и уделяется большое внимание
молодежи. На республиканском административном уровне, а так же в научной
среде идет работа по изучению современного состояния молодежи, и предпринимаются меры для улучшения качества жизни подрастающего поколения. Пра-вительство республики ведет активное строительство спортивных сооружений, для оздоровления нации. Так же ведется активное благоустройство городов и поселков, парков, скверов и т. д. Помимо этого, министерства и ведомства республики проводят мероприятия для молодежи (спортивные, культурные, информационные, профилактические и т. д.).
            [text_ru] => Основная задача современного общества состоит в том, чтобы вырастить
и воспитать достойное поколение, которое придет на его смену в будущем. В усло-
виях череды экономических, политических кризисов, социально-экономической
нестабильности, упадка морально-нравственного облика общества, а так же СМИ,
которые нередко «сливают грязную», непроверенную информацию в общество,
к сожалению, неизбежно меняет облик нашей молодежи. Зачастую бытует мне-
ние о разобщенности молодежи, о полной оторванности ее от остального социу-
ма, о том, что она эгоистична, не желает ничего понимать. Особое беспокойство
вызывает тот факт, что подросткам не чуждо такое чувство, как неприязнь, негатив
к представителям других национальностей.
В Республике Марий Эл всегда уделялось и уделяется большое внимание
молодежи. На республиканском административном уровне, а так же в научной
среде идет работа по изучению современного состояния молодежи, и предпринимаются меры для улучшения качества жизни подрастающего поколения. Пра-вительство республики ведет активное строительство спортивных сооружений, для оздоровления нации. Так же ведется активное благоустройство городов и поселков, парков, скверов и т. д. Помимо этого, министерства и ведомства республики проводят мероприятия для молодежи (спортивные, культурные, информационные, профилактические и т. д.).
Особое внимание изучению молодежи уделяет отдел социологии МарНИИ-ЯЛИ им. В.М. Васильева, который регулярно проводит социологические иссле-дования на тему «Социальный портрет студенческой молодежи Республики Ма-рий Эл». Помимо этого систематически отдел социологии выпускает сборник «Молодежь Республики Марий Эл», в настоящее время вышло пять выпусков. В сборнике рассматриваются вопросы образования, межнациональных отноше-ний, политической культуры, религиозных взглядов, ценностных ориентаций молодежи республики. В республике по изучению проблем молодежи проводятся научно-практические конференции, круглые столы, семинары.
В 2005 году отделом социологии МарНИИЯЛИ проводился опрос «Социаль-ный портрет студенческой молодежи Республики Марий Эл»[1]. Были опрошены 596 человек: студенты высших учебных заведений, учащиеся колледжей и ПТУ. В опросе приняло участие 66,6 % девушек и 33,4 % юношей. В национальном разрезе русские составили 48,7 %, мари 42,4 %, татары 7,0 % респонденты другой национальности 1,9 %. Возраст варьируется от 14 лет до 23 лет.
Основная масса респондентов в целом довольна своей жизнью (78,0 %). Проблемы, беспокоящие молодых людей можно разделить на два блока. Первый блок — это материальные проблемы, в него входят обеспокоенность материаль-ным состоянием своей семьи (64,6 %), малой вероятностью заработать самому (55,9 %), плохие жилищные условия (36,4 %). Второй блок включает в себя про-блемы связанные с психологическим состоянием молодежи, среди них; соб-ственная психологическая неуравновешенность (17,8 %), возможность стать жертвой насилия (16,6 %), отсутствие социальных служб помощи молодежи (17,6 %), конфликты с родителями (11,1 %). При возникновении проблем в жиз-ни, подростки, которые надеются на помощь родителей, составляют 46,6 %, только на себя 43,6 %, на друзей 26,7 %
В ближайшие жизненные планы молодежи входят: (по мере убывания) полу-чить хорошее образование 71,8 %, добиться материального благополучия — 67,1 %, получить приличную работу 65,4 %, встретить любимого человека, со-здать прочную семью 60,9 %, заниматься любимым делом 44,8 %, решить проблему жилья 35,4 %.
В наибольшей степени молодежь ценит в людях такие качества, как доброта, ум, воспитанность, целеустремленность, юмор. Молодежи не нравятся такие качества как грубость, невоспитанность, зависть, скупость, лень.
В ходе исследования мы выявили, что основная масса молодых людей осуж-дает употребление алкоголя (60,6 %), употребление наркотиков (96,6 %), воров-ство (92,1 %), шантаж (90,1 %), самоубийство (84,7 %), беспорядочные половые связи (78,2 %), табакокурение (51,5 %). Основные мотивы, побуждающие моло-дежь совершать противозаконные действия кроются в материальном расчете (54,2 %), желание быть «крутым» (53,7 %), группировках (44,5 %). В качестве предложенных мер для снижения уровня преступности среди молодежи респонденты предлагают трудоустроить молодежь (78,9 %), поднять уровень жизни в стране (65,3 %), сделать бесплатным образование (44,0 %), сделать бесплатным спортивные секции и досуговые учреждения (41,9 %).
С приходом нового столетия заметно изменился досуг молодежи. На смену учреждений досуга ориентированных на занятость молодежи спортом, модели-рованием, конструированием пришли новые учреждения, деятельность которых ограничивается развлекательными мероприятиями. Если в социалистическом прошлом досуг молодежи был комплексным и включал в себя юношеские клубы, секции занимающиеся подготовкой в области спорта, моделирования, конструи-рования и т. д., то в современный период количество таких заведений из-за фи-нансового кризиса 90-х годов значительно сократилось. На сегодняшний день к услугам молодежи предлагаются мероприятия развлекательно — увеселитель-ного направления дискотеки, бары, игровые клубы, которые нередко негативно воздействуют на нашу молодежь.
При проведении социологического опроса, были выявлены следующие момен-ты: молодежь, проживающая в республике, мало читает, редко посещает театры и кинотеатры, практически не занимается спортом. Всё это возникает не по вине подростков, а вследствие нестабильного социально — экономического положе-ния, а так же вследствие общероссийского нравственного кризиса. Не последнее место в причинах вышеизложенной ситуации занимает массовая западная куль-тура, которая стремительно вытесняет, прежние моральные ценности российского общества.
На вопрос «Гордитесь ли Вы своей страной», 72,3 % ответили утвердитель-но, 8,9 % ответили на данный вопрос отрицательно, 18,6 % затрудняются отве-тить. Для половины респондентов участвовавших в опросе понятие «Родина» в первую очередь ассоциируется с местом рождения, 29,0 % ответили, что Роди-на — это Россия, 10,1 % выбрали вариант ответа «Родина там, где мне хорошо жить», никто из участвовавших в опросе не выбрал вариант «Родина — это для меня пустой звук».
Отношение к прохождению службы в армии у молодежи Республики Марий Эл в основном положительное. Против службы в армии высказалось не более четверти респондентов. Основная масса опрошенных респондентов считает, что служба в армии это гражданская обязанность, долг перед Родиной (43,5 %), армия — это место, где становятся настоящими мужчинами (22,7 %).
В 2008–2009 гг. отделом социологии МарНИИЯЛИ был проведен социоло-гический опрос «Семейные ориентации студенческой молодежи Республики Марий Эл» среди студентов.
Исследованием было охвачено 572 респондента (МарГУ — 221 человек; МарГТУ — 217 человек; МОСИ — 134 человека.). Цель исследования опреде-лить семейные ориентации студенческой молодежи, прогнозировать ее репро-дуктивные функции, определит морально-психологические факторы, побужда-ющие молодое поколение вступать в брак, проследить религиозные нормы и традиционные устои при ориентации на семейную жизнь. Рассматривая соци-ально-демографический портрет опрошенных студентов, мы можем сказать о них следующее. Опрошено 32,6 % юношей 66,9 % девушек. Возрастные границы ва-рьируются от 18 лет до 22 года. В национальном разрезе русские составляют 57,6 %; мари составляют 31,6 %; татары соответственно 4,2 %.
Для 43,3 % респондентов в ближайшие планы входит создание семьи. Какие мотивы побуждают молодых людей создать семью, какие критерии они подби-рают для своих будущих супругов? На первом месте у опрошенных стоит фактор «взаимная любовь», об этом высказались 80,0 % респондентов; взаимная симпа-тия, привязанность стоит на втором месте, об этом высказались 40,2 % ответив-ших. Не чужды современной молодежи и факторы материальной базы будущего супруга, а именно, наличие у избранника высокого материального положения (12,0 %), наличие у избранника квартиры (7,1 %), наличие у избранника богатых родственников (1,0 %).
Из всего массива опрошенных респондентов «Верят в большую любовь» 80,2 %,
В области прогнозирования будущего семьи, будет ли она существовать, или станет для молодежи республики пережитком прошлого, мы можем проследить по результатам опроса. На вопрос «Какая форма семьи Вам больше нравиться?», 73,3 % ответили, что на основе зарегистрированного брака. Это на наш взгляд связано в первую очередь с прочным сохранением семейных традиций на терри-тории республики, особенно в сельской местности. Желают жить с партнером на основе свободных, ничем не связанных отношений 3,1 %, в «гражданском браке» 12,1 %. Самая оптимальная форма организации семейных отношений для сту-денческой молодежи — это современная семя, в которой оба супруга работают и сообща занимаются домашними делами (87,6 %). За традиционный тип семьи, которую обеспечивает мужчина, а женщина занимается домашним хозяйством, высказались 10,5 % респондентов.
В целом отношение студенческой молодежи к институту семьи в Республике Марий Эл на наш взгляд оптимистичное. В большей степени этому способствует наглядный пример семейной жизни родителей респондентов. На вопрос «Являет-ся ли для Вас примером идеальной семьи семья Ваших родителей» более 60,0 % респондентов ответили утвердительно. По всей вероятности, у студентов до-вольно неплохие отношения с родителями и более половины их них живут в бла-гополучных семьях. Мы можем предположить, что современная молодежь воспринимает родительскую семью как модель супружеских взаимоотношений и в будущем, возможно, продемонстрирует этот позитивный опыт в своей семейной жизни.
Имеется небольшая часть респондентов, которая не желает видеть в будущем взаимоотношения в своей семье похожие на семейные взаимоотношения своих родителей (19,5 %). Мы не можем конкретно объяснить, с чем связано убеждение не повторять семейную жизнь своих родителей, возможно, эти респонденты воспитывались в семье одинокой матери, или пережили развод своих родителей, а возможно в семейной жизни их родителей имеют место насилие, агрессия, непонимание, алкоголизм обоих или одного из родителей и др.
О преемственности семейных ценностях и традиций в республике указывает тот факт, что 65,7 % респондентов считают необходимым получить благословление родителей на брак.
У молодежи республики достаточно высокие репродуктивные установки. В ходе опроса мы выяснили, что 92,9 % респондентов хотят в будущем иметь детей. Ориентация на детей в современном мире снижается, ориентация же на доход и материальные блага увеличивается, не исключением в этом вопросе является и Республика Марий Эл. У студентов республики ориентация на много-
детные семьи, имеющих трех и более детей выражена незначительно (14,7 %).
Основная часть ответивших респондентов хотели бы иметь двух детей (64,4 %).
На однодетные браки настроены 17,6 % респондентов.
К сожалению, упор на двухдетные, однодетные семьи не приведут в бли-
жайшее время к увеличению рождаемости в республике. На наш взгляд основ-
ными аргументами того, что подростки выбирают двухдетный вариант семьи,
служат недостаточные материальные возможности для содержания многодетных
семей.
Говоря о полиэтничности Республики Марий Эл, в качестве одного из ос-
новных доводов мы можем привести распространенность в республики нацио-
нально смешанных браков (в городах они составляют более 30,0 %, в поселках
городского типа более 50,0 %, а в селах более 25,0 %). В ходе нашего исследова-
ния выяснилось, что 53,9 % респондентов считают, что национальность в браке
не имеет значения, такие респонденты в будущем могут быть потенциальными
представителями межнациональных браков. Выборочный подход к национально-
сти будущего супруга отметили 21,5 % респондентов. К мононациональному
браку склоняется 7,9 % респондентов. Категорически отрицают свое вступление
в межнациональный брак 3,7 % респондентов.
Таким образом, с одной стороны мы видим, что большинство студентов счи-
тают межнациональный брак определенной нормой, с другой стороны, большое
количество положительных ответов на данный вопрос говорят о стабильной
межнациональной ситуации в Республике Марий Эл.
В качестве вывода хотелось бы отметить, что семейные традиции в республике
сохраняются, об этом говорит внушительный процент респондентов желающих
в будущем создать семью. Естественно, в современной жизни с экономической
нестабильностью, политическими изменениями, некоторой пассивностью соци-
альных институтов, распространенностью криминала, наркотиков молодое поко-
ление испытывает некоторые трудности в определение своего статуса в жизни,
поиска жизненных ориентиров. Но в основном молодежь смотрит в будущее
с чувством надежды и оптимизма. На наш взгляд, молодое поколение РМЭ, учи-
тывая некоторые его недостатки, в будущем проявит себя как полноценное
общество Республики Марий Эл и Российской Федерации в целом.
Примечания
1. Молодежь Республики Марий Эл (по материалам социологических исследований): сборник ста-
тей. Йошкар-Ола, 2008. Вып. 3. С. 149–171.
            [name_en] => SYSTEM OF VALUES OF THE YOUTH OF THE REPUBLIC OF MARI EL (based on the materials of sociological research 2005, 2010)
            [annotation_en] => The main task of modern society is to grow and educate a decent generation that will replace it in the future. A series of economic and political crises, socio-economic instability, the decline of moral and ethical image of society, as well as the media, which often "merge dirty", unverified information in society, unfortunately, inevitably changes the face of our youth. Often there is an opinion about the disunity of young people, about its complete isolation from the rest of the society, about the fact that it is selfish, does not want to understand anything. Of particular concern is the fact that adolescents are not alien to such feelings as hostility, negative to representatives of other nationalities. The Republic of Mari El has always paid much attention to young people. At the republican administrative level, as well as in the scientific community, work is under way to study the current state of youth, and measures are being taken to improve the quality of life of the younger generation. The Government of the Republic is actively building sports facilities for the rehabilitation of the nation. Active improvement of cities and towns, parks, squares, etc. is also carried out.  In addition, the ministries and departments of the republic hold events for young people (sports, cultural, information, preventive, etc.).
            [text_en] => The main task of modern society is to grow and educate a decent generation that will replace it in the future. A series of economic and political crises, socio-economic instability, the decline of moral and ethical image of society, as well as the media, which often "merge dirty", unverified information in society, unfortunately, inevitably changes the face of our youth. Often there is an opinion about the disunity of young people, about its complete isolation from the rest of the society, about the fact that it is selfish, does not want to understand anything. Of particular concern is the fact that adolescents are not alien to such feelings as hostility, negative to representatives of other nationalities. The Republic of Mari El has always paid much attention to young people. At the republican administrative level, as well as in the scientific community, work is under way to study the current state of youth, and measures are being taken to improve the quality of life of the younger generation. The Government of the Republic is actively building sports facilities for the rehabilitation of the nation. Active improvement of cities and towns, parks, squares, etc. is also carried out.  In addition, the ministries and departments of the republic hold events for young people (sports, cultural, information, preventive, etc.).
            [udk] => 
            [order] => 14
            [filepdf_ru] => 80_ru.pdf
            [filepdf_en] => 80_en.pdf
            [download] => 
            [section_ru] => СТАТЬИ И СООБЩЕНИЯ
            [section_en] => ARTICLES AND POSTS
            [authors] => Array
                (
                    [0] => Array
                        (
                            [author_ru] => Гульнара Сультановна  Зеленеева
                            [author_en] => Gul’nara S. Zeleneeva 
                        )

                )

        )

    [14] => Array
        (
            [id_section] => 6
            [id] => 81
            [id_journal] => 4
            [name_ru] => АДАПТАЦИЯ ИНОСТРАННЫХ СТУДЕНТОВ В УНИВЕРСИТЕТСКОЙ СРЕДЕ (по результатам социологического исследования)
            [annotation_ru] => В настоящее время приглашение в Россию на обучение иностранных граж-
дан является распространенной практикой, что подтверждает ее 9-е место в мире
по числу иностранных студентов1. Иностранные граждане, прибывшие в Россию
с целью получения образования, представляют собой особую категорию. Марий-
ский государственный технический университет (ФГБОУ «МарГТУ») (Республика Марий Эл, г. Йошкар-Ола) в 2010–2011 учебном году впервые принял на обучение иностранных граждан. Первый набор иностранных студентов в МарГТУ составлял 55 человек. Сегодня как на программах бакалавриата, специ-алитета, магистратуры и в аспирантуре обучаются 183 студента из 9 стран ближ-него и дальнего зарубежья. Для осуществления систематической оценки адапта-ции иностранных студентов и выявления проблем с ней связанных был выбран метод мониторинга. Актуальность проблемы адаптации иностранных студентов в российских вузах определяется в первую очередь задачами дальнейшего эф-фективного их обучения как будущих специалистов. Именно успешная адапта-ция
            [text_ru] => В настоящее время приглашение в Россию на обучение иностранных граж-
дан является распространенной практикой, что подтверждает ее 9-е место в мире
по числу иностранных студентов1. Иностранные граждане, прибывшие в Россию
с целью получения образования, представляют собой особую категорию. Марий-
ский государственный технический университет (ФГБОУ «МарГТУ») (Республика Марий Эл, г. Йошкар-Ола) в 2010–2011 учебном году впервые принял на обучение иностранных граждан. Первый набор иностранных студентов в МарГТУ составлял 55 человек. Сегодня как на программах бакалавриата, специ-алитета, магистратуры и в аспирантуре обучаются 183 студента из 9 стран ближ-него и дальнего зарубежья. Для осуществления систематической оценки адапта-ции иностранных студентов и выявления проблем с ней связанных был выбран метод мониторинга. Актуальность проблемы адаптации иностранных студентов в российских вузах определяется в первую очередь задачами дальнейшего эф-фективного их обучения как будущих специалистов. Именно успешная адапта-ция способствует более быстрому включению студентов в учебный процесс.
По завершении первого учебного семестра, в декабре 2010 года социологи-ческой лабораторией Факультета социальных технологий МарГТУ было прове-дено исследование с применением метода анкетного опроса. В ходе проведения анкетирования анализировались различные формы адаптации иностранных студентов, а также было важно выявить проблемы, возникшие у иностранных студентов за первый семестр обучения в ВУЗе. Опрос проводился по месту жительства респондентов (Дом студента и аспиранта).
Актуальность исследования обусловлена тем, что в 2010–2011 учебном го-ду в Марийский государственный технический университет для получения выс-шего образования из стран бывшего СНГ прибыли иностранные студенты.
Характеристика выборочной совокупности. Методом анонимного анкети-рования были опрошены 55 человек. Основная масса опрошенных иностранных студентов из Узбекистана — 41,7 %, Таджикистана — 25 %, Азербайджана — 19,4 %, студенты прибывшие из Туркменистана, Киргизии и Украины составляют 13,9 %.
Среди участников опроса 72,2 % — молодые люди и 27,8 % — девушки. Возрастные характеристики иностранных студентов первого курса представлены одной возрастной группой от 17 до 19 лет (80,6 %), а 19,4 % респондентов со-ставляют возрастную категорию от 20–22 лет. По данным исследования основная часть иностранных студентов обучается на специальностях факультета социаль-ных технологий, радиотехнического факультета, строительного факультета. Большинство студентов получили информацию о возможностях обучения в вузах РФ из официальных источников: от сотрудников Российских зарубежных цен-тров — 25 %, из Министерства образования своей республики — 19,5 %, в По-сольстве РФ — 2,8 %. Из СМИ (телевидение и газеты) — 13,9 %. Только 5,6 % указали неформальные каналы (информация от знакомых). На бюджетной основе в МарГТУ обучаются 92 % респондентов. При этом половина (56 %) иностран-ных граждан имела возможность выбора ВУЗа, в котором они бы хотели обу-чаться. Многие респонденты даже не знали о существовании Республики Марий Эл, но их заинтересовали специальности МарГТУ, по которым они хотели бы получить образование. Два респондента указали, что они получили позитивные отзывы о ВУЗе от своих знакомых.
Данные опроса выявили определенные противоречия, касающиеся языковой компетентности иностранных студентов. Почти 2/3 иностранных студентов преподавателей?». Подавляющее большинство респондентов выбрало ответ «кое-что успеваю понять и записать».
Абсолютное большинство иностранных студентов (80,5 %) считают себя ве-рующими людьми. По конфессиональной принадлежности они распределяются следующим образом: ислам-61,1 %; христианство-25 %;буддизм — 13,9 %. Все ре-спонденты, кто определил себя как верующего, отметили, что не испытывают про-блем и трудностей, связанных с религиозной принадлежностью и удовлетворением религиозных потребностей.
Представлялось интересным выяснить, где в городе иностранные студенты предпочитают бывать, и в каких местах чувствуют себя комфортно, либо, наоборот стараются не бывать. Наиболее комфортными местами для их пребывания оказа-лись ВУЗ и прилегающая к нему территория, где 64 % чувствуют себя в безопас-ности. Это связано и с тем, что работники близлежащих магазинов и учреждений привыкли к присутствию иностранных студентов, и воспринимают их адекватно. Большая часть опрошенных — 83,3 % заявили, что чаще всего окружающие от-носятся к ним доброжелательно, и конфликтных ситуаций не возникает. У 8 % ино-странных студентов возникали конфликтные взаимодействия с населением горо-да. При этом для проверки документов работники правоохранительных органов останавливали 16,7 % опрошенных. Таким образом, большинство студентов счи-тают город Йошкар-Олу благоприятным для проживания и отмечают толерант-ное или доброжелательное отношение к ним со стороны других студентов и жи-телей города. Однако, при ответе на вопрос об актуальных проблемах, 28 % респондентов указали, что их волнует проблема личной безопасности. Условия опроса не позволили уточнить, чем обусловлена такая сравнительно высокая озабоченность личной безопасностью.
Респондентов попросили ответить на вопрос о проблемах бытового характе-ра, с которыми они сталкиваются в общежитии и университете. Комфортабель-ное десятиэтажное общежитие, в котором проживают опрошенные респонденты, отвечает всем европейским стандартам. Практически все (97,3 %) удовлетворены условиями проживания в общежитии. Однако студентами были выделены следующие проблемы:
а) отсутствие условий для подготовки к занятиям — 36,1 %;
б) частые поломки лифта — 28 %;
в) загруженность комнат — 22 %.
Самый высокий процент неудовлетворенности студентов высказан по поводу отсутствия условий для подготовки к занятиям, в том числе отсутствия интерне-та. При этом 16 % студентов не довольны высокими ценами за проживание в общежитии.
В качестве проблем, которые волнуют иностранных студентов, были выде-лены следующие: высокие цены на продукты питания — 61 % и высокие цены в буфетах и столовых МарГТУ — 39 %. К этой же категории относится проблема организации общественного питания в МарГТУ(«очереди большие, а времени мало», «во втором корпусе только буфет с пирожками», «в первом корпусе после трех часов (15.00) кушать нечего»). Каждый пятый респондент отметил недоста-ток контактов и связей с соотечественниками. Несколько опрошенных высказали пожелание расширить возможность доступа к интернету. Таким образом, 2/3 ино-странных студентов оценивают стоимость жизни в Йошкар-Оле как высокую и видимо сталкиваются с финансовыми затруднениями.
Вопрос о посещаемости занятий у студентов затруднений не вызвал — почти 60 % ответили, что посещают все учебные занятия, 33 % пропускают некоторые занятия («по болезни», «либо если просыпают пары»). Это означает, что у ино-странных студентов достаточно высокий уровень академической дисциплины.
Далее студенты ранжировали предметы, которые представляют для них наибольшую трудность в освоении. Предметы были выбраны из числа тех, кото-рые преподают в 1 учебном семестре на различных специальностях (14 предме-тов). К разряду наиболее «трудных» для иностранных студентов можно отнести мате-матику (47 %), математический анализ (31 %), физику и информатику (28 %). Чуть менее трудными они назвали начертательную геометрию и инженерную графику (22 %), концепцию современного естествознания (19 %) и историю (17 %). Иностранный язык, физическая культура и геодезия относятся к наименее проблемным предметам (менее 10 %).
В следующем вопросе мы попросили студентов оценить качество объяснения преподавателями своих предметов. Наиболее высоко была оценены объяснения по следующим предметам: иностранному языку (64 %), физической культуре (61 %), информатике (44 %) и истории (42 %). Наименее понятными для студен-тов оказались объяснения материала по математике, математическому анализу и концепциям современного анализа. Эти данные согласуются с ответами ино-странных студентов на вопрос «Необходимы ли вам дополнительные занятия по школьным учебным предметам?». 36 % опрошенных выбрали дополнительные занятия по математике, 20 % занятия по физике и химии. Очевидно, что при-чинами низкой успеваемости являются как слабая школьная подготовка, так и недостаточное владение русским языком.
Уровень адаптации иностранных студентов зависит от таких факторов, как: академическая успеваемость, отношения с преподавателями и однокурсниками. По результатам опроса можно утверждать, что преподаватели стараются реали-зовать индивидуальный подход к каждому студенту. 69 % опрошенных сообщили, что преподаватели проводят для них дополнительные консультации.
Однокурсники также настроены доброжелательно к иностранным студентам. Две трети респондентов отметили, что они обращаются за помощью к однокурс-никам в случае затруднений в учебе. Однако, каждый третий иностранный студент столкнулся с негативной реакцией и не получил поддержки.
Если сравнить результаты ответов студентов, прибывших из разных стран, то можно отметить, что лучше адаптировались представители Азербайджана. Они все отметили хорошее взаимопонимание с преподавателями и однокурсниками. Их меньше волнуют финансовые проблемы. Три человека хотели бы изу-чать русский язык. Из 15 человек, приехавших из Узбекистана, 10 человек хоро-шо адаптировались и наладили отношения с преподавателями и однокурсниками. По субъективным оценкам 14 человек хорошо владеют русским языком и не нуждаются в дополнительных занятиях. Значительные трудности в адаптации испытывают представители Таджикистана. Все опрошенные отметили наличие финансовых проблем, только половина из них отметили, что получают помощь от однокурсников и преподавателей. Также 5 человек нуждаются в занятиях по русскому языку.
Заметных различий в ответах студентов, обучающихся на различных факуль-тетах, не выявлено. Только студенты, обучающиеся на факультете информатики и вычислительной техники, высказали больше отрицательных оценок по поводу своих отношений с преподавателями.
Последний вопрос анкеты был оставлен открытым, в котором студенты отра-зили свои пожелания по совершенствованию условий учебы и быта в универси-тет. Недовольство студентов вызывает необходимость отработать на обществен-ных работах 30 часов в год («мы приехали учиться, а не работать»), высокая плата за проживание в общежитии («очень дорого»). Например, в прошлом году стоимость общежития для иностранных студентов составляла 435 руб. в месяц, на данный момент стоимость общежития значительно уменьшилась и составляет для бюджетников 156 руб.
В ходе дополнительных вопросов в процессе анкетирования было выявлено наличие потенциального конфликта и скрытого напряжения между студентами, прибывшими из Узбекистана и Таджикистана с одной стороны и студентами, прибывшими из Азербайджана. Напряженность опрашиваемые пояснили тем, что студенты из Азербайджана проявляют грубость, неуважение и пытаются установить свои правила общения. Из проблем, связанных с учебой опрошенных высказали пожелания уменьшить требования к ним при изучении дисциплины «История Отечества» как представителям других государств. Многие студенты желают, чтобы больше поддержки и помощи им оказывалось со стороны препо-давателей и кураторов студенческих групп. Очень приятно, что респонденты поблагодарили коменданта общежития, в котором они проживают за поддержку.
Кроме результатов анкетирования предлагаем интервью со студентами из стран ближнего и дальнего зарубежья. Своими впечатлениями о студенческой жизни делится Кирилл Пак, гражданин Узбекистана: «Признаться честно, не ожидал, что осень в Йошкар-Оле будет столь тёплой. Самым большим моим опасением были холода, которые, как меня пугают друзья-россияне, ещё настанут и будут беспощадны! Живём в новом общежитии, которое называется «Дом студента и аспиранта» и по своим условиям не уступает пятизвездочной гостинице! Я даже не ожидал, что всё будет настолько шикарно: электроплиты, новые холодильники, отдельные санузлы на каждый жилой блок, т. е. на пять человек — не везде встретишь подобное. По рассказам моих родителей, которые жили в общежитиях в советское время, это просто Божий дар, что нас поселили в таких условиях! Есть в общежитии и прачечная, где можно недорого постирать и высушить вещи. К слову, постельное белье в общежитии меняется еженедельно. Мне нравится, что город уютный и небольшой — ведь это экономия денег на транспорт и не-плохая зарядка для ног. Люди приятные, отзывчивые, не убегают от смуглого парня с узкими глазами, когда тот хочет спросить дорогу! Конечно, бывает и по-вышенное внимание: одни заинтересованы в том, чтобы пообщаться с иностран-цем, так как моя внешность не предполагает никаких сомнений в ответе на во-прос «А ты местный?». Другие, к сожалению, испытывают лишь глупое желание посмотреть, чего стоит человек, а уж тем более иностранец…
В университете меня в первый же день окружили однокурсники и задавали настолько банальные и мелкие вопросы, что я ощутил себя экспонатом научной выставки. Но вскоре, когда ребята поняли, что я абсолютно такой же, как и все, летать не умею, толерантности стало ощущаться заметно больше. Сейчас я — такое же нормальное явление в городе, как пробка на дороге или пар изо рта. Меня многие знают и, если и не здороваются, то уже и не смотрят так присталь-но. Многие считают, что восточные люди очень горячие, темпераментные и им-пульсивные. Так, когда я пришел в свою группу, мне предложили проявлять свою активность в качестве старосты. Что ж, вроде получается, и неплохо!
Я не устаю восхищаться красотой, которую вижу из своего окна ежедневно! В отличие от Узбекистана, где основной достопримечательностью являются го-ры, в России я восхищаюсь бескрайними лесами. Я раньше и не видел таких кра-сивых берёз, величественных стройных сосен. К сожалению, многие этого не замечают и не берегут… Повторюсь еще раз — я счастлив, что учусь в МарГТУ, являюсь старостой группы, стану востребованным специалистом в области стро-ительства и получу российский диплом, котирующийся во многих странах мира. Я благодарен судьбе за такой подарок!»2
Девушки, обучающиеся на факультете социальных технологий, на специаль-ности «Реклама» также поделились своими впечатлениями о жизни в Йошкар-Оле и учебе в МарГТУ.
Кристина Манякина, Узбекистан: «Какими неожиданностями полна жизнь! Радость нередко приходит тогда, когда у тебя опускаются руки, и ты впа-даешь в полное отчаяние. Судьба как бы открывает свой главный козырь, чтобы одарить новыми впечатлениями! Именно так и произошло со мной. Зовут меня Кристина. Я приехала в Йошкар-Олу из солнечного Узбекистана, где всегда встречают гостей улыбкой, веселыми танцами и оригинальными угощениями. Живя в столице Узбекистана Ташкенте, я не предполагала, что окажусь здесь. Скажу честно, я даже не знала о существовании вашей республики. «Марий Эл» звучит очень поэтично и музыкально. Сразу же представляется образ тонкой вы-сокой девы, гордой, но задорной. Именно такие ассоциации с республикой воз-никли у меня, когда я узнала, где буду учиться. Признаться, я не ожидала, что выиграю грант. Участников конкурса было много, все ребята очень способные, добросовестные, и казалось, что я недостаточно сильна, чтобы успешно сдать экзамены. Как велико было мое удивление, когда я узнала, что прошла конкурс и еду в Марий Эл. С огромным интересом и трепетом я стала собирать все необ-ходимое. Настал день отлета, возросли волнение и страх перед совершенно но-вой жизнью вдали от родителей, двух замечательных подруг, от театра, где я ра-ботала и к которому привязалась. Слава Богу, ребят, прибывших в Йошкар-Олу из Узбекистана, много! Вместе не так страшно, вместе веселее и спокойнее. Са-молет приземлился в Казани, где нас ожидала Светлана Александровна, методист центра международного сотрудничества. Она встретила нас приветливо, и это подбодрило нас. На новом месте необходимо было пройти ряд организационных процедур: собрать документы, пройти регистрацию, оформить медицинский по-лис. Но все эти моменты не мешали нам интересоваться Йошкар-Олой. Хотелось посетить все и сразу! За время проживания я успела посетить две выставки. По-знакомиться с городом и адаптироваться к новой среде нам очень помогли во-лонтеры. Особенно мне понравилось гулять вдоль реки Кокшаги. У нас в Узбе-кистане не найдешь такого лиричного простора. Йошкар-Ола — небольшой город, и меня это радует. Он представляется мне теплым домиком, в котором живет большая семья. Здесь уютно, и люди такие же приветливые, как и в Ташкенте, как что порой ощущаешь себя дома.
Поразил меня и университет. Честно говоря, я до сих пор путаюсь в коридо-рах корпусов, но это меня не пугает. Это похоже на приключение, в котором ты ставишь себе цель — найти кабинет. Длинные коридоры, многочисленные сту-денты, спешащие преподаватели — как все это интересно! Конечно, студенче-ская жизнь сложна, я это ощущаю уже сейчас. Это естественно, поскольку мы вдали от дома, от старших должны стать самостоятельными, организованными, что не всем сразу дается.
Я довольна условиями проживания, по-моему, лучшего и быть не может. Надеюсь, что смогу учиться в МарГТУ до конца, и Йошкар-Ола каждый раз бу-дет меня удивлять, но все зависит от меня самой. Самое главное — воля и жела-ние учиться!»
Дарья Лебедева, Узбекистан: «Я живу в Республике Узбекистан, и теперь учусь в России, в Республике Марий Эл. «Ура! Я поступила!» — долго звучало у меня в голове. Этому радовалась не только я, но и близкие люди: родственники, друзья-однокурсники и просто знакомые. Об этом знала даже администрация моего колледжа! Перед отъездом я всю ночь не спала. Да и как тут уснешь? Надо со всеми попрощаться, ведь я еще не скоро всех увижу. Так грустно…
Нас встретил солнечный, красивый город и очень дружелюбные люди — ра-ботники 9-го общежития. Я даже представить не могла, что буду жить в таких условиях! Любой студент из Узбекистана может мне позавидовать! МарГТУ, наверное, лучший университет, в какой только можно поступить!»
Айтадж Мамедова, Азербайджан: « Я родом из Азербайджана. Всегда мечта-ла учиться в университете… и вот моя мечта сбылась! Когда я узнала, что посту-пила в МарГТУ, моему счастью не было границ. Родные и близкие, друзья и зна-комые, все поздравляли и радовались, и это было безумно приятно! Я точно знаю, что мои родители гордятся мной. Гордятся тем, что я получаю образование в российском вузе. А то, что поступила в университет не одна, а вместе с братом, явилось еще большим счастьем для нашей семьи. Единственное, что огорчало, это расставание с моими близкими и друзьями, жаль было покидать свою родину.
Йошкар-Ола понравилась мне тем, что это маленький, красивый и уютный город, здесь живут добрые, приятные во всех отношениях люди. Мне очень нравится учиться в МарГТУ: у нас прекрасные, высококвалифицированные пре-подаватели, и обучение проходит на высоком уровне. Жить здесь хорошо, сту-денты, проживающие в общежитии, общительны и приветливы. Я очень доволь-на и благодарна возможности получать образование в МарГТУ, поскольку знаю, что окончив его, стану хорошим и востребованным специалистом!3
Итак, анализ результатов анкетного опроса и интервью респондентов позво-ляет обратить внимание ректората, деканатов и студгородка на выявленные проблемы адаптации иностранных граждан в МарГТУ и попытаться найти варианты
их решения. Адаптацию следует рассматривать как комплексную педагогиче-
скую программу, успешность которой определяется множественными крит е-
риями, позволяющими улучшить качество обучения иностранных студентов
и достигнуть наилучших академических результатов.
Примечания
1 См.: Сергеева Л. Россия занимает девятое место среди стран, любящих иностранных студентов //
Деловой Петербург. 2010. 12 окт.
2 Иностранный десант в МарГТУ // Инженер. 2010. № 32–41. 1 нояб.
3 Нам здесь нравится // Инженер. 2010. № 44–45. 1 дек.
            [name_en] => ADAPTATION OF FOREIGN STUDENTS IN THE UNIVERSITY ENVIRONMENT (based on the results of sociological research)
            [annotation_en] => At present, the invitation of foreign citizens to study in Russia is a common practice, which confirms Russia’s 9th place in the world in terms of the number of foreign students1. Foreign citizens who came to Russia for the purpose of obtaining an education are a special category. Mari State Technical University ("MarSTU") (Republic of Mari El, Yoshkar-Ola) in 2010-2011 academic years for the first time took on training of foreign citizens. The first set of foreign students in MarSTU was 55 people. Today, 183 students from 9 countries of near and far abroad study at bachelor’s, specialist’s, master’s and postgraduate programs. To carry out a systematic assessment of the adaptation of foreign students and identify problems associated with it, a monitoring method was chosen. The relevance of the problem of adaptation of foreign students in Russian universities is determined primarily by the tasks of their further effective training as future specialists.
            [text_en] => At present, the invitation of foreign citizens to study in Russia is a common practice, which confirms Russia’s 9th place in the world in terms of the number of foreign students1. Foreign citizens who came to Russia for the purpose of obtaining an education are a special category. Mari State Technical University ("MarSTU") (Republic of Mari El, Yoshkar-Ola) in 2010-2011 academic years for the first time took on training of foreign citizens. The first set of foreign students in MarSTU was 55 people. Today, 183 students from 9 countries of near and far abroad study at bachelor’s, specialist’s, master’s and postgraduate programs. To carry out a systematic assessment of the adaptation of foreign students and identify problems associated with it, a monitoring method was chosen. The relevance of the problem of adaptation of foreign students in Russian universities is determined primarily by the tasks of their further effective training as future specialists.
            [udk] => 
            [order] => 15
            [filepdf_ru] => 81_ru.pdf
            [filepdf_en] => 81_en.pdf
            [download] => 
            [section_ru] => СТАТЬИ И СООБЩЕНИЯ
            [section_en] => ARTICLES AND POSTS
            [authors] => Array
                (
                    [0] => Array
                        (
                            [author_ru] => Надежда Николаевна  Зыкова
                            [author_en] => Nadezhda N. Zykova 
                        )

                    [1] => Array
                        (
                            [author_ru] => Анна Николаевна  Полухина
                            [author_en] => Anna N. Polukhina 
                        )

                )

        )

    [15] => Array
        (
            [id_section] => 6
            [id] => 82
            [id_journal] => 4
            [name_ru] => МЕЖДУНАРОДНАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ УНИВЕРСИТЕТА КАК ФАКТОР ФОРМИРОВАНИЯ ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО КАПИТАЛА РЕГИОНА
            [annotation_ru] => Состояние российской экономики поставило перед системой высшего обра-
зования ряд проблем, от решения которых зависит прогресс и развитие общества.
Высшие учебные заведения больше не являются исключительно центрами пере-
дачи профессиональных знаний и навыков, на них возлагается новая функция —
формирование человеческого капитала. Образовательные учреждения должны
являться центрами развития территории, во многом предопределяя формирова-
ние внешней среды. Формирование экономики инновационного типа, т. е. эконо-
мики, основанной на достижениях науки, является приоритетным направлением
территориального развития.
Современная экономика — экономика знаний, где на профессии с преобла-
данием интеллектуального труда приходится основной прирост занятости:
85% — в США, 89% — в Великобритании, 90% — в Японии. Экономика знаний
стала главной характеристикой всех социально и экономически лидирующих
стран1. Рабочая сила превратилась из преимущественно промышленной в «ин-
формационную рабочую силу». В 1960-е годы США за 10 лет удвоили выпуск
специалистов в области науки и техники, а в период с 1965 по 1985 годы увели-
чили выпуск специалистов в области вычислительной техники в 10 раз.
            [text_ru] => Состояние российской экономики поставило перед системой высшего обра-
зования ряд проблем, от решения которых зависит прогресс и развитие общества.
Высшие учебные заведения больше не являются исключительно центрами пере-
дачи профессиональных знаний и навыков, на них возлагается новая функция —
формирование человеческого капитала. Образовательные учреждения должны
являться центрами развития территории, во многом предопределяя формирова-
ние внешней среды. Формирование экономики инновационного типа, т. е. эконо-
мики, основанной на достижениях науки, является приоритетным направлением
территориального развития.
Современная экономика — экономика знаний, где на профессии с преобла-
данием интеллектуального труда приходится основной прирост занятости:
85% — в США, 89% — в Великобритании, 90% — в Японии. Экономика знаний
стала главной характеристикой всех социально и экономически лидирующих
стран1. Рабочая сила превратилась из преимущественно промышленной в «ин-
формационную рабочую силу». В 1960-е годы США за 10 лет удвоили выпуск
специалистов в области науки и техники, а в период с 1965 по 1985 годы увели-
чили выпуск специалистов в области вычислительной техники в 10 раз.
В Республике Марий Эл на сегодняшний день образовательные услуги
предоставляют как государственные, так и негосударственные (коммерческие)
учреждения высшего профессионального образования. Лишь немногие из них
выстраивают свою стратегию таким образом, чтобы создать условия для инте-
грации в международную образовательную среду, а также для коммерциализа-
ции разработок и образовательных продуктов в различных секторах экономики.
Поволжский государственный технологический университет ставит задачей
выполнение основных положений Болонской декларации и предусматривает
профессиональную подготовку студентов в соответствии с требованиями
единого образовательного пространства. В этой связи развитие международного
сотрудничества в области образования заслуживает особого внимания.
На институциональном уровне ключевые задачи управления международного
сотрудничества определяются следующим образом:
– разработка стратегии международной деятельности;
– определение совместно с учебными подразделениями приоритетных направлений развития международных связей с конкретными странами и международными образовательными учреждениями, формирование на их ос-нове международных программ и проектов сотрудничества;
– обеспечение академической мобильности студентов и научно-педагогических кадров;
– координация деятельности подразделений университета по выполнению международных программ и соглашений;
– привлечение международных грантов и инвестиций;
– мониторинг реализации основных направлений международного сотрудни-чества;
– организация приема иностранных делегаций и содействие выезду за рубеж по служебным командировкам в рамках реализации международных академических и научных контактов сотрудников, аспирантов, студентов университета;
– приближение содержания учебного процесса в университете к принципам Болонских соглашений;
– взаимодействие с международными службами Министерства образования и науки РФ.
Многолетний опыт международного сотрудничества в области науки и обра-зования в предопределил следующие основные формы: поддержка совместных проектов с участием ученых из Российской Федерации и стран-партнеров; содей-ствие предоставлению научного оборудования, необходимого для совместных ис-следований; поддержка участия ученых, специалистов и другого персонала в семи-нарах, симпозиумах, рабочих совещаниях, конференциях, направления стипендиатов, осуществляемых в рамках академической мобильности; обмен информацией, относящейся к совместной деятельности.
Соответственно международное сотрудничество реализуется в таких видах деятельности как: 1) участие российских организаций в проектах мирового со-общества; 2) свободный доступ и совместное использование исследовательского оборудования; 3) визиты и обмен научными, техническими и другими имеющи-ми отношение к данному направлению кадрами; 4) использование информации о практике, законах, правилах и программах, относящихся к международному сотрудничеству.
Международная деятельность, интенсивно развивающаяся в Поволжском государственном технологическом университете, легла в основу концепции про-граммы стратегического развития вуза и включает следующие приоритетные направления:
– участие в программах двухстороннего обмена студентами, аспирантами, педагогическими и научными работниками;
– проведение совместных фундаментальных и прикладных научных исследо-ваний;
– проведение и участие в международных совещаниях, семинарах, конгрессах, конференциях, симпозиумах.
За последние годы в области международного сотрудничества достигнуты определенные результаты, главными из которых являются международное при-знание деятельности университета, повышение научного потенциала профессорско-преподавательского состава и улучшение качества подготовки бакалавров, магистров. Начиная с 2007 по 2011 годы число сотрудников, выехавших на крат-косрочную стажировку, либо участвовавших в научной работе и конференциях в зарубежных вузах и организациях выросло почти в два раза: с 23 до 55 человек.
Для реализации программ академического обмена были привлечены средства из различных источников, включая такие фонды как Германская служба акаде-мических обменов, программа образовательных грантов Фулбрайта, программа Европейского Союза «Темпус», Американский совет по международным иссле-дованиям и обменам (АЙРЕКС), программа Эдмунда Маски; кроме того привле-кались средства бизнес структур. Основным эффектом участия в программах академического обмена стал прирост научного знания ПГТУ.
Особого внимания заслуживает проведение совместных фундаментальных и прикладных научных исследований, что подтверждено участием ПГТУ в меж-дународном проекте «Тренинг, расширение международного сотрудничества и развитие потенциала для устойчивого лесопользования в Поволжье», реализо-ванного при поддержке программы TEMPUS Европейской Комиссии по образо-ванию и культуре. Расширенный консорциум насчитывал 6 ведущих европейских вузов, включая: университет Хельсинки (Финляндия), БОКУ (Австрия), Дрезден-ский технический университет (Германия), университет Падуя (Италия) и Сало-ники (Греция), а также консалтинговую компанию Woodscape (Дания). Геогра-фия российской стороны была гораздо обширнее и включала не только высшие учебные заведения региона, но и Министерство лесного хозяйства РМЭ, Нацио-нальный парк «Чуваш варнаме» (Республика Чувашия), ряд лесничеств Респуб-лик Марий Эл, Чуваши, Татарстан, Мордовия, Нижегородской, Кировской и Ярославской областей. За три года реализации проекта было проведено 7 меж-дународных конференция и образовательных семинаров на базе вуза с привлече-нием к участию иностранных специалистов. Всего за время существования про-екта курсы переподготовки при институте дополнительного профессионального образования прошли более 250 человек.
Результатом проекта стало развитие институциональных изменений и воз-можностей в лесной отрасли Приволжского Федерального округа. Основные ме-роприятия проекта были сосредоточены на развитие условий, методического обеспечения, инфраструктуры и повышению квалификации сотрудников лесохо-зяйственных предприятий Республики Марий Эл и иных республик, областей региона в сотрудничестве и при экспертной поддержке организаций консорциума Европейского Союза. Значительная часть проекта была посвящена развитию со-общества лесных специалистов региона, для которого был разработан ряд новых курсов, класс видеоконференций, учебные пособия, электронные ресурсов и что позволило продолжить развивать идеи проекта после его окончания. Положи-тельный опыт реализации программы Темпус позволил ПГТУ стать по итогам конкурса ведущим исполнителем Совместного Европейского проекта «Рамка квалификации и непрерывное обучение для устойчивого лесопользования». В консорциум проекта входит 16 вузов и организаций из России и 6 стран ЕС. Содержание проекта — гармонизация российских и европейских образователь-ных стандартов в области подготовки бакалавров и магистров лесного дела. Уча-стие в проектах принесло ПГТУ только за период с 2008 по 2011 годы прибыль на сумму 7 млн рублей. Таким образом, расширение международной деятельности ПГТУ в области науки и образования способствует повышению признания
сотрудников и роли вуза, как объекта экономической деятельности.
Рост конкурентоспособности и качества образовательных услуг дают воз-
можность реализации международных научных исследований и образовательных
программ, обеспечивающих успешность процессов интеграции технического об-
разования в европейское и мировое образовательное пространство и создания
условий для формирования новой экономики Республики Марий Эл, где интеллект,
информация, знания становятся важнейшим активом экономики.
Примечания
1 Человеческое развитие: новое измерение социально-экономического прогресса: Учебное пособие /
Под общей редакцией проф. В.П. Колесова (экономический факультет МГУ). 2-е издание, допол-
ненное и переработанное. М.: Права человека, 2008; Kefela G.T. Knowledge-based economy and society
has become a vital commodity to countries // International NGO Journal. 2010. Vol. 5(7). Р. 160–166;
Weber A.S. The role of education in knowledge economies in developing countries // Procedia — Social
and Behavioral Sciences. 2011. Vol. 15. Р. 2589–2594.
            [name_en] => INTERNATIONAL ACTIVITY OF THE UNIVERSITY AS A FACTOR OF HUMAN CAPITAL FORMATION IN THE REGION
            [annotation_en] => The state of the Russian economy has put before the higher education system a number of problems, on the solution of which the progress and development of society depends. Higher education institutions are no longer exclusively centers for the transfer of professional knowledge and skills, they are entrusted with a new function - the formation of human capital. Educational institutions should be the centers of the development of the territory, largely predetermining the formation of the external environment. The formation of an innovative type of economy, i.e. an economy based on the achievements of science, is a priority direction of territorial development. The modern economy is a knowledge economy, where the main gain of employment is in the professions with predominance of intellectual labor: 85% in the USA, 89% in the UK, and 90% in Japan. Knowledge economy has become a major feature of all socially and economically leading countries 1. The workforce has evolved from a predominantly industrial to an "information workforce". In the 1960s, the United States doubled the number of graduates in science and technology in 10 years, and in the period from 1965 to 1985 increased the number of graduates in the field of computer technology by 10 times.
            [text_en] => The state of the Russian economy has put before the higher education system a number of problems, on the solution of which the progress and development of society depends. Higher education institutions are no longer exclusively centers for the transfer of professional knowledge and skills, they are entrusted with a new function - the formation of human capital. Educational institutions should be the centers of the development of the territory, largely predetermining the formation of the external environment. The formation of an innovative type of economy, i.e. an economy based on the achievements of science, is a priority direction of territorial development. The modern economy is a knowledge economy, where the main gain of employment is in the professions with predominance of intellectual labor: 85% in the USA, 89% in the UK, and 90% in Japan. Knowledge economy has become a major feature of all socially and economically leading countries 1. The workforce has evolved from a predominantly industrial to an "information workforce". In the 1960s, the United States doubled the number of graduates in science and technology in 10 years, and in the period from 1965 to 1985 increased the number of graduates in the field of computer technology by 10 times.
            [udk] => 
            [order] => 16
            [filepdf_ru] => 82_ru.pdf
            [filepdf_en] => 82_en.pdf
            [download] => 
            [section_ru] => СТАТЬИ И СООБЩЕНИЯ
            [section_en] => ARTICLES AND POSTS
            [authors] => Array
                (
                    [0] => Array
                        (
                            [author_ru] => Анна Николаевна  Тарасова
                            [author_en] => Anna N. Tarasova 
                        )

                )

        )

    [16] => Array
        (
            [id_section] => 6
            [id] => 83
            [id_journal] => 4
            [name_ru] => РУССКОЕ НАСЕЛЕНИЕ КАБАРДИНО-БАЛКАРСКОЙ РЕСПУБЛИКИ: СОВРЕМЕННЫЕ МИГРАЦИОННЫЕ ПРОЦЕССЫ
            [annotation_ru] => Значительные миграционные процессы отмечены в республиках Северного
Кавказа в последние два десятилетия. Миграционный отток русского населения
из республик Северного Кавказа (особенно существенный для Чечни — порядка
250 тыс. чел.) и его минусовой естественный прирост значительно сократили
в рассматриваемый период численность русских в республиках региона: по офи-
циальным данным — на 364 тыс. человек или на 27 % — с 1360 тыс. до 996 тыс. чел.
(см. табл. 1).
Следует отметить, что в миграционные процессы вовлечены все этнические
группы Северного Кавказа, но у одних групп эти процессы происходят в количе-
ственно больших, у других меньших масштабах.
Удельный вес русских в численности населения республик региона сокра-
тился с 1989 по 2002 год с 26 до 12–15 %. За этот же период численность титуль-
ного населения северокавказских республик увеличилась на 51 %, или на 1784 тыс.
чел. (с 3516 тыс. до почти 5300 тыс.), а их удельный вес в численности населения
вырос с 66 до 80 %.
            [text_ru] => Значительные миграционные процессы отмечены в республиках Северного
Кавказа в последние два десятилетия. Миграционный отток русского населения
из республик Северного Кавказа (особенно существенный для Чечни — порядка
250 тыс. чел.) и его минусовой естественный прирост значительно сократили
в рассматриваемый период численность русских в республиках региона: по офи-
циальным данным — на 364 тыс. человек или на 27 % — с 1360 тыс. до 996 тыс. чел.
(см. табл. 1).
Следует отметить, что в миграционные процессы вовлечены все этнические
группы Северного Кавказа, но у одних групп эти процессы происходят в количе-
ственно больших, у других меньших масштабах.
Удельный вес русских в численности населения республик региона сокра-
тился с 1989 по 2002 год с 26 до 12–15 %. За этот же период численность титуль-
ного населения северокавказских республик увеличилась на 51 %, или на 1784 тыс.
чел. (с 3516 тыс. до почти 5300 тыс.), а их удельный вес в численности населения
вырос с 66 до 80 %.
По данным переписей населения 1989 и 2002 годов, сокращение численности
русских в городском населении Кабардино-Балкарии составило 10 %.
Говоря о сокращении численности русского городского населения в КБР
необходимо отметить, что более всего оно происходит в столице. 
Таблица 1
Динамика численности населения республик Северного Кавказа (1989–2002 гг.), тыс. чел.
1989 г., перепись
Прирост населения за 1989–2002 гг.
2002 г., перепись
2002 г. в % к 1989 г.
Доля населения, %
ОПН*
в том числе:
ЕПН*
МПН*
1989 г.
2002 г.
Все республики:
титульное население русские
др. нац-ти
5 305
3516 1360
429
1340
1784 -364
-80
750
810 -85
25
590
974 -279
-105
6 645
5 300 996
349
125
151 73
81
100
66 26
8
100
80 15
5
Адыгея:
адыгейцы русские
др. нац-ти
432
95 294
43
15
13 -5
7
-17
5 -19
-3
32
8 14
10
447
108 289
50,0
103
114 98
116
100
22 68
10
100
24 65
11
Дагестан:
титульное население русские
др. нац-ти
1 802
1 444 166
192
774
785 -45
34
415
385 -10
40
359
400 - 35
- 6
2 576
2 229 121
226
143
154 73
118
100
80 9
11
100
86 5
9
Ингушетия:
ингуши русские
чеченцы
др. нац-ти
187
139
25 19
4
281
223 -19
76
1
83
70 -2
14
1
198
153 -17
62
0
468
362 6
95
5
250
260 24
в 5 раз
125
100
75 13
10
2
100
78 1
20
1
Кабардино- Балкария:
титульное население русские
др. нац-ти
753
434 241
78
148
169 -14
-7
51
64 -12
-1
97
105 -2
-6
901
603 227
71
120
139 94
91
100
58 32
10
100
67 25
8
Карачаево- Черкесия:
титульное население русские
др. нац-ти
415
170 176
69
24
49 -28
3
20
24 -10
6
4,0
25 -18
-3
439
219 148
72
106
129 84
104
100
41 42
17
100
50 34
16
Сев. Осетия:
осетины русские
др. нац-ти
632
335 189
108
78
110 -24
-8
13
19 -12
6
65
91 -12
-14
710
445 165
100
112
133 87
93
100
53 30
17
100
63 23
14
Чечня:
чеченцы русские
др. нац-ти
1 084
716 269
99
20
316 -229
-67
185
195 -20
10
-165
121 -209
-77,0
1104
1032 40
32
102
144 15
32
100
66 25
9
100
93 4
3
* ОПН — общий прирост населения, ЕПН — естественный прирост населения, МПН — мигра-ционный прирост населения.
Вместе с тем в указанные годы произошло некоторое увеличение численно-сти русского сельского населения — в основном за счет миграционного притока.
Основная часть русских, уезжающих из северокавказских республик, выби-рает новым местом жительства (иногда транзитной территорией) соседние «рус-ские» субъекты Северного Кавказа — Ставропольский и Краснодарский края и Ростовскую область. Так, например, миграционный отток населения из Кабар-дино-Балкарии в указанные субъекты региона, составил в период 1989–2002 го-дов соответственно 84 % численности всего миграционного оттока населения республики в другие субъекты России. Следующим по привлекательности регио-ном для уезжающего из северокавказских республик русского населения являет-ся Центральный федеральный округ (г. Москва и Московская область) и Северо-Западный округ (г. Санкт-Петербург и Ленинградская область).
Миграционный отток населения из Северо-Кавказских республик в указанные субъекты страны составил в 1989–2002 годы порядка 25–28 % всего миграцион-ного оттока населения из этих республик.
Несмотря на миграционный отток русского населения из республик Северно-го Кавказа, русские продолжают оставаться основной производительной силой в экономике этих республик, прежде всего в ее индустриальных отраслях.
В 2007 году Институт гуманитарных исследований Правительства КБР и Ка-бардино-Балкарского научного центра РАН провел социологический опрос рус-ского населения в гг. Нальчике, Прохладном и Майском, а также в селах Майско-го и Прохладненского районов. Всего было опрошено около 500 человек. Одной из целей исследования было выяснение миграционных установок опрашиваемого населения и причины их обуславливающие.
Результаты проведенных исследований свидетельствуют, что удельный вес респондентов, собирающихся (желающих) уехать из КБР составляет от 20 до 24 %. Более всего настроена на отъезд молодежь в возрасте 18–24 года. За ними следу-ют молодые люди в возрасте 25–29 лет. В более старших возрастных группах доля желающих покинуть республику существенно снижается.
Результаты проведенных опросов свидетельствуют об отсутствии в миграци-онных установках опрошенного русского населения заметных гендерных разли-чий. В то же время выявляются различия в миграционных настроениях жителей городов и сельских поселений. Так, среди жителей городов выше доля желаю-щих уехать из республики. Среди опрошенных горожан их доля распределилась следующим образом: 24 % — в г. Нальчике, 24 % — в Прохладном и 20 % в Майском. В то же время среди сельчан доля тех, кто хочет выехать из республи-ки составляет 27 % (Майский район) и 17 % (Прохладненский район). Следует подчеркнуть, что такие миграционные установки жителей КБР всего лишь де-монстрация желаний, а не принятое и реализуемое решение. Доля тех, кто настроен в ближайшие годы покинуть республику составляет среди опрошенных столич-ных жителей — 7 %, среди жителей г. Майского — 9 %, и всего — 4 % среди тех, кто живет в г. Прохладном. Между горожанами и селянами, кто намерен покинуть республику нет существенных различий, вместе с тем, на в скором времени собира-ются уехать из сел Майского района — 5 % опрошенных, а из Прохладненского района — 7 %.
Среди основных причин отъезда из Кабардино-Балкарии опрошенное население указало следующие (см. табл. 2):
4
другое
4
2
1
2
* Несколько вариантов ответов — сумма более 100 %.
Экономические причины — низкий уровень жизни, низкая заработная плата — для значительной части населения (особенно сельского) являются основными факторами, побуждающими население искать лучшей доли и увеличивают долю желающих уехать из республики. Наиболее значительным в миграционных уста-новках экономический фактор оказывается для жителей малых городов, что видим на примере г. Майского. Процессы трансформации наиболее болезненно проходят в малых городах, жители которых имеют меньше возможностей для адаптации, что наиболее четко проявляется на фоне столицы республики и промышленно развитого города — Прохладный. Вместе с тем факторы полити-ческого характера оказывают большее значение на столичных жителей и жителей г. Майского.
Невозможность в силу ряда причин конкурировать с титульными этносами в условиях новых, рыночных отношений, слабая представленность во властных структурах и престижных сферах занятости, отсутствие перспектив социального роста и улучшения материального благосостояния также является важным фак-тором, влияющим на миграционные настроения русских и на их желание поки-нуть республику. О неблагополучии в этой сфере свидетельствуют и данные опроса. Так, если среди сельских жителей доля тех, кто считает, что люди разных национальностей имеют равные возможности продвинуться по службе, состав-ляют от 61 % (Майский район) до 52 % (Прохладненский район), то среди город-ских жителей доля таковых существенно ниже: 51 % — среди жителей г. Про-хладного, 34 % среди столичных жителей, а среди майчан — 30 %. А среди тех респондентов, кто убежден, что все жители республики независимо от нацио-нальной принадлежности имеют равные возможности занять руководящую должность, меньше всего жителей столицы — 32 %, за ними следуют жители депрессивного города Майского — 35 %, тогда как в г. Прохладном доля с ре-спондентов с таким мнением составляет около половины опрошенных (46 %). В сельской местности, где этническая однородность населения выше, уровень этнической конкуренции за должности ниже, соответственно выше доля убеж-денных на равные возможности. Так, среди опрошенных в Прохладненском районе доля таковых 52 %, а в Майском — 58 %.
Вопреки устоявшемуся мнению, что сферу предпринимательства русское население рассматривает как менее для них доступную, данные опроса свиде-тельствуют об обратном (см. табл. 3):
Таблица 3
Распределение ответов на вопрос «Как Вы считаете, имеют ли люди разных национальностей равные возможности заняться предпринимательством», %?
Ответ
Наль-чик
Про-хладный
Майский
Прохл. район
Майский район
%
%
%
%
%
1
Возможности равны
45
51
46
62
65
2
У русских воможности выше
1
0
0
1
2
3
У кабардинцев возможности выше
18
22
6
11
13
4
У балкарцев возможности выше
3
0
0
1
0
5
Затрудняюсь ответить
33
27
48
25
21
Перестройка сознания человека происходит довольно медленно, но год за годом иждивенческие настроения в обществе постепенно уступают место ак-тивной деятельности его членов по переустройству собственной жизни и жизни общества. Как показали наши опросы, иждивенческие настроения среди русского населения еще довольно сильны, но перемены в этой сфере намечаются. И в этой связи значительный интерес представляют ответы на вопрос о том, что может быть важным для успешного развития русских в КБР (см. табл. 4).
Таблица 4
Распределение ответов на вопрос: «Как Вы считаете, что может быть важным для успешного развития Вашего народа в КБР?»**, %
№
Ответ
Городское население
Сельское население
Нальчик
Прохладный
Майский
Прохладненский район
Майский район
1
Надо, чтобы в органах вла-сти было больше людей моей национальности
15
20
11
15
26
2
Умение приспосабливаться к новым рыночным условиям
47
48
33
39
42
3
Умение приспосабливаться к современной межнациональ-ной ситуации
16
7
35
17
10
4
Умение адаптироваться в новых политических услови-ях
8
11
17
17
8
5
Другое
7
6
0
8
3
6
Затрудняюсь ответить
10
12
19
7
13
** Несколько вариантов ответов — сумма более 100 %.
Большая часть населения осознает, что активная жизненная позиция может способствовать успешному развитию каждого человека и народов республики. Как показывают данные опроса, близкие позиции в данном вопросе занимают жители столицы и промышленно развитого г. Прохладного, высокая активность отмечается и у жителей сел. Вместе с тем, значительная часть жителей малого города (Майского) все еще остается на иждивенческих позициях. Высокая доля опрошенных полагает, что улучшение жизни зависит от внешних факторов, в том числе от властей, а потому для успешного развития русского населения КБР, необходимо большее присутствие «своих» представителей в органах власти.
Материалы исследования дают возможность показать отношение населения, как к федеральной, так и республиканской власти, ее социальной, экономической и социальной политике. Во многом мнения горожан и сельских жителей Кабар-дино-Балкарии на деятельность федеральных и региональных властей совпадают. Вместе с тем, опрошенное население не очень высоко оценивает роль властных структур республики и федерального центра в решении проблем русского населения (см. табл. 5).
Таблица 5
Роль федерального центра, властных структур республик в решении проблем русского населения
№
Ответ
Роль в решении проблем русского населения, %
республиканской власти
Представительства пол-номочного Представите-ля Президента РФ в ЮФО
федерального центра
2007 г.
2007 г.
2007 г.
городское население*
сельское население**
городское население
сельское население.
городское население
сельское население
1
Очень значи-тельна
20–24–24
25–32
7–15–17
12–19
20–28–20
14–26
2
Скорее значи-тельна, чем нет
22–28–24
25–23
17–29–28
23–20
25–24–20
27–27
3
Скорее незна-чительна, чем значительна
26–13–4
17–19
27–15–7
13–13
26–11–11
11–13
4
Совсем незна-чительна
14–14–4
14–5
17–16–7
14–6
10–20–9
13–13
5
Затруднились ответить
19–21–44
30–21
32–24–41
38–32
20–18–39
35–21
Данные даны в разрезе: городов Нальчик – Прохладный – Майский, районов Прохладненский – Майский.
Роль властных структур в решении проблем русского населения, по мнению опрошенных, не эффективна из-за отсутствия комплексного, всестороннего ана-лиза экономической, демографической, социальной ситуации, разобщенности деятельности различных структур при решении тех или иных вопросов, а также отсутствия проработанных, долгосрочных и серьезных и программ по решению этнических проблем в республиках Северного Кавказа.
Основные факторы, определяющие миграционный отток русского населения из Кабардино-Балкарской республики:
1. Причины социально-экономического и этнополитического характера. К при-чинам социально-экономического характера необходимо отнести, в первую оче-редь то, что к концу 60-х-началу 70-х годов XX века была создана материально-техническая база Кабардино-Балкарской республики, для строительства и экс-плуатации которой в довоенные и послевоенные годы (особенно в 50-ые и начале 60-х годов) привлекались специалисты и квалифицированные рабочие из «рус-ских» регионов России. Одновременно шла подготовка квалифицированных ра-бочих и специалистов из числа титульных национальностей. С одной стороны, это сняло в определенной мере потребность Кабардино-Балкарской республики в привлечении квалифицированной рабочей силы из «русских» регионов страны, с другой — привело к конкуренции на рынке труда, особенно в престижных сферах занятости. Естественно, что в этой конкуренции повсеместно «стали выигрывать» национальные кадры получения высшего и среднего специального образования.
2. Изменение этнических пропорций в северокавказских республиках, осо-бенно в городах, в пользу населения титульных этносов привело и ведет к даль-нейшему изменению этнокультурного пространства, в котором представители нетитульных этносов начинают чувствовать определенный дискомфорт.
3. Отсутствие в КБР программ по сокращению миграционного оттока русскоязычного населения.
4. Проблемы получения русским населением республики высшего образова-ния в вузах республики. Как свидетельствуют данные о национальном составе студентов высших учебных заведений КБР, представленность русских очень низка. Этот фактор также является важным показателем миграционных устано-вок русской молодежи, которые не рассматривают учебу в вузах республики как приоритетную задачу в получении высшего образования и специальности.
Сразу же отметим, что причина слабой представленности русских в числен-ности студентов в вузах КБР кроется не в национальной политике руководства высших учебных заведений республики, не в сознательной политике дискрими-нации русских в сфере получения высшего образования. Русская молодежь изна-чально делает ставку на получение высшего образования за пределами республи-ки в вузах центральных городов России, а также в вузах Ростова, Ставрополя, Краснодара, чтобы иметь больше шансов для трудоустройства и конкуренции на рынке труда.
5. Отток русских и населения других (в том числе и титульных этносов) из КБР свидетельствует о целом ряде негативных процессов в сфере экономики, а также об уровне демократических реформ в КБР.
Как показали данные опроса русского населения КБР, факторы экономиче-ского характера (низкий уровень зарплат, низкий уровень жизни), безработица являются не единственной, а одной из основных причин миграционного оттока русского населения. Второй причиной миграционного оттока русских из респуб-лики является то, что определенная часть населения не видит перспектив в раз-витии региона Северного Кавказа в ближайшие годы, что связано с общей неста-бильной ситуацией на Юге России (нерешенность Чеченской проблемы). Необходимо особо отметить, что, несмотря на определенные успехи руко-водства Кабардино-Балкарии в оздоровлении социально-экономической и этно-политической ситуации, республика перестала быть привлекательной и для определенной части титульного населения, особенно ее молодежи. Уезжающая на учебу за пределы Кабардино-Балкарии молодежь, в большинстве случаев уже не возвращается в республику. На выезд из Кабардино-Балкарии в поисках наиболее приемлемых условий работы нацелена и наиболее перспективная часть молодежи, окончившей высшие учебные заведения в республике.
6. Низкий уровень самоорганизации и консолидированности русских являет-ся важной проблемой в жизни русского населения Кабардино-Балкарской республики.
Определение действенной миграционной политики, способной если не пре-кратить, то хотя бы уменьшить масштабы вынужденной миграции русских из Кабардино-Балкарии и тем самым устранить вероятность ее негативных послед-ствий, невозможно без пристального внимания к ней всех органов власти — от федеральной до местной. Необходимы не декларативные заявления и разовые кампании, а разработка специальной комплексной программы, направленной на совершенствование межнациональных отношений, а через нее и стабилизацию этнополитической ситуации в регионе.

            [name_en] => THE RUSSIAN POPULATION OF THE KABARDINO-BALKARIAN REPUBLIC: CONTEMPORARY MIGRATION PROCESSES
            [annotation_en] => Significant migration processes have been recorded in the republics of the North Caucasus in the last two decades. The migration outflow of the Russian population from the North Caucasus republics (especially significant for Chechnya — about 250 thousand people) and its negative natural increase significantly reduced the number of Russians in the republics of the region during the period under review: according to official data — by 364 thousand people or 27 % — from 1360 thousand to 996 thousand people (see table. 1). It should be noted that all ethnic groups of the North Caucasus are involved in migration processes, but in some groups these processes occur on a quantitatively larger scale, in others on a smaller scale. The share of Russians in the population of the republics of the region decreased from 1989 to 2002 from 26 to 12-15 %. During the same period, the number of the titular population of the North Caucasian republics increased by 51%, or 1784 thousand people (from 3516 thousand to almost 5300 thousand), and their share in the population increased from 66 to 80 %.
            [text_en] => Significant migration processes have been recorded in the republics of the North Caucasus in the last two decades. The migration outflow of the Russian population from the North Caucasus republics (especially significant for Chechnya — about 250 thousand people) and its negative natural increase significantly reduced the number of Russians in the republics of the region during the period under review: according to official data — by 364 thousand people or 27 % — from 1360 thousand to 996 thousand people (see table. 1). It should be noted that all ethnic groups of the North Caucasus are involved in migration processes, but in some groups these processes occur on a quantitatively larger scale, in others on a smaller scale. The share of Russians in the population of the republics of the region decreased from 1989 to 2002 from 26 to 12-15 %. During the same period, the number of the titular population of the North Caucasian republics increased by 51%, or 1784 thousand people (from 3516 thousand to almost 5300 thousand), and their share in the population increased from 66 to 80 %.
            [udk] => 
            [order] => 17
            [filepdf_ru] => 83_ru.pdf
            [filepdf_en] => 83_en.pdf
            [download] => 
            [section_ru] => СТАТЬИ И СООБЩЕНИЯ
            [section_en] => ARTICLES AND POSTS
            [authors] => Array
                (
                    [0] => Array
                        (
                            [author_ru] => Светлана Исмаиловна  Аккиева
                            [author_en] => Svetlana I. Akieva 
                        )

                )

        )

    [17] => Array
        (
            [id_section] => 9
            [id] => 84
            [id_journal] => 4
            [name_ru] => НАЦИОНАЛЬНЫЕ ОТНОШЕНИЯ: ПРОБЛЕМЫ МЕТОДОЛОГИИ
            [annotation_ru] => Нации и национальные отношения являются объектом изучения многих гу-манитарных наук. Социальная философия формирует методологию познания национальных отношений. Этнология фиксирует состояние многонациональной картины мира. Социология раскрывает национальные отношения на уровне со-циальной действительности. Конфликтология анализирует причины и послед-ствия конфликтов на национальной почве. Отдельные аспекты национальных отношений являются объектом исследования исторических, юридических и дру-гих гуманитарных наук.
Предметом нашего исследования являются национальные отношения. Для всестороннего их изучения необходимо соблюсти два непременных условия, вы-текающих из изучаемого объекта: 1) знание конкретных фактов из жизни наций и народностей и 2) знание роли методологических и теоретических положений, касающихся становления и развития наций и национальных отношений вообще.
Чтобы понять содержание и формы национальных отношений, необходимо выяснить, что является их основным субъектом. Таким субъектом, на наш взгляд, выступает нация.
            [text_ru] => Нации и национальные отношения являются объектом изучения многих гу-манитарных наук. Социальная философия формирует методологию познания национальных отношений. Этнология фиксирует состояние многонациональной картины мира. Социология раскрывает национальные отношения на уровне со-циальной действительности. Конфликтология анализирует причины и послед-ствия конфликтов на национальной почве. Отдельные аспекты национальных отношений являются объектом исследования исторических, юридических и дру-гих гуманитарных наук.
Предметом нашего исследования являются национальные отношения. Для всестороннего их изучения необходимо соблюсти два непременных условия, вы-текающих из изучаемого объекта: 1) знание конкретных фактов из жизни наций и народностей и 2) знание роли методологических и теоретических положений, касающихся становления и развития наций и национальных отношений вообще.
Чтобы понять содержание и формы национальных отношений, необходимо выяснить, что является их основным субъектом. Таким субъектом, на наш взгляд, выступает нация.
Нация — это главная категория в структуре социально-этнических общно-стей, — от нее исходят все другие категории данного ряда — национальные от-ношения, социальное и этническое, национальные группы и т. д. В конечном итоге, именно она олицетворяет собой общие черты и общие законы становления и развития народов.
Зарождение наций было обусловлено такими социально-экономическими процессами, как концентрация собственности и углубление обмена, развитие экономических связей, возникновение общего рынка и промышленных центров. Нация возникла как результат политической и экономической централизации на базе буржуазных общественных отношений. Итак, нация — это продукт становления капитализма.
В современной литературе, посвящённой нациям, в основном отмечается четыре признака нации: общность экономической жизни, территории, языка и культуры. Дадим следующее определение нации. Нация — это исторически сложившаяся социально-этническая общность людей, которая связана общей экономической жизнью, общей территорией, общим языком, общей культурой. Только совокуп-ность всех этих признаков (черт) дает нам понятие «нация».
Каждый из перечисленных признаков имеет громадное значение для жизни, функционирования и развития нации. Так, общность экономической жизни явля-ется одним из главных признаков, образующих нацию. Без него невозможно формирование и существование нации. Это и понятно. Ибо в данной сфере со-здаются, распределяются и потребляются все материальные блага, без которых ни люди, ни нации, ни общество в целом существовать и развиваться не могут.
В жизни и развитии нации важную роль играет территория. Каждая нация имеет свою территорию. В истории, как известно, велось множество несправед-ливых войн по захвату чужих территорий и справедливых войн по их защите. В то же время следует отметить, что территория сама по себе, вне экономических и языковых факторов, не может привести к возникновению нации. Дело не в тер-ритории, а в общественных отношениях, которые складываются на данной тер-ритории. Так, на одной и той же территории России развивались славянские пле-мена, древнерусская народность; русская капиталистическая и социалистическая нации.
Некоторые специалисты советского времени считали необходимым допол-нить нацию и другими признаками, например, наличием национальной государ-ственности, характером, традициями и т. д. Некоторые из них имеют место в нации, но они не могут быть ее главными признаками.
Со своей стороны, мы хотели бы предложить свои дополнения к основным признакам нации. Первым предложением может быть следующее: человек, как главная «часть» нации, или, как главный ее признак. С введением данного при-знака понимание содержания нации будет более логичным и ясным. Раз обще-ство состоит из двух главных частей: 1) людей и 2) общественных отношений, то аналогично происходит и на уровне нации — все ее признаки наполняются человеческим содержанием. Так, экономическая жизнь нации возможна только при наличии людей, ибо они создают и материальные блага, и от них исходят все экономические связи и отношения. Да и территория нации не может быть «пустой», — ее так или иначе обживают люди. Человек является носителем не только разговорного языка, но и литературного. Он же, человек, выступает со-здателем как материальной, так и духовной культуры. Отсюда вывод: без человека, без людей нет и нации.
По нашему мнению, определение нации нуждается в дополнении и таким существенным признаком, как социально-классовая структура. Для обоснования нашего предложения приведём соответствующие доводы. Во-первых, каждая нация имеет свою социально-классовую структуру. Во-вторых, включение в определение нации социально-классовой структуры даёт возможность рассмат-ривать её как социально-этническую общность, состоящую из двух неразрывно связанных сторон: социальной и этнической. Социальная сторона нации имеет сложную структуру (в неё входят классы, социальные группы, коллективы людей и т. д., а также их отношения). К этнической стороне относятся: территория, язык, национальная психология, традиции, обычаи, обряды. Социальная сторона характеризует сущность нации, ее тип, а этническая — ее форму, националь-ность, ее «лицо». В обыденной жизни можно встретить факты, когда под нацией понимают только этническую сторону — язык, культуру, обычаи и т. д. Такое понимание нации является односторонним, неполным, а, следовательно, невер-ным. В действительности же нация может существовать и развиваться только при наличии и социальной и этнической сторон. Обе стороны нации — социаль-ная и этническая — вместе составляют национальное. Попутно отметим, нацио-нальное нельзя смешивать с национализмом — это не одно и тоже. Национальное содержит каждая нация, оно объективно и необходимо.
На нашей планете проживает свыше 2 тыс. народов — начиная от небольших племен и вплоть до многомиллионных наций. Наций и народностей на Земле намного больше, чем государств. Организация Объединенных Наций признает наличие в современном мире 193 государства. Поэтому практически все государ-ства являются многонациональными. Например, современная Россия — это многонациональное государство, объединяющее свыше 100 народов.
Научное управление национальными процессами предполагает необходи-мость всестороннего учета национальных особенностей, национальной специфи-ки народов (культурных, языковых и т. д.). Ибо их игнорирование может приво-дить к различным конфликтным ситуациям, сепаратистским движениям — этому учит как прошлая история, так и современная. Правильная же, научно обосно-ванная национальная политика, способствует прогрессивному развитию народов, их сплочению, укреплению единства многонационального государства. Следует особо подчеркнуть: негативные национальные проблемы в общественной жизни возникают не по вине самих народов, а по вине националистов-экстремистов, или государственных руководителей, несвоевременно разрешающих национальные проблемы.
Субъектами национальных отношений являются прежде всего нации, затем народности, племена; национальные, этнические, этнографические группы, лично-сти.
Современные национальные отношения подразделяют на три формы — межнациональные, внутринациональные и межличностные. Каждая из них имеет свои отличительные особенности, масштаб, уровни и значимость. «Взаимоотно-шения между различными нациями зависят от того, насколько каждая из них развила свои производительные силы, разделение труда и внутреннее общение… Но не только отношение одной нации к другим, но и вся внутренняя структура самой нации зависит от ступени развития ее производства и ее внутреннего и внешнего общения»1.
В отечественной философской литературе, посвященной нациям и нацио-нальным отношениям, следует выделить три исторических этапа исследований. В XIX веке преобладающий интерес вызывало изучение внутринациональных отношений, поскольку государствообразующим в Российской империи был рус-ский народ и от процессов, происходящих в нем, зависела судьба Отечества. В ХХ веке ученые-гуманитарии обратились к изучению межнациональных от-ношений. Как известно, советская власть способствовала образованию СССР — союза равноправных народов. На научном уровне важно было не только осмыс-лить, но и предложить разнообразные решения для реализации социально-экономических, идейно-политических и духовных основ жизни народов, прожи-вавших на одной шестой части земной суши. С конца ХХ века внимание иссле-дователей привлекли межличностные отношения представителей различных наций. Важность их исследования была обусловлена распадом СССР, созданием СНГ, где ярко проявился личностный фактор (роль М.С. Горбачева, Б.Н. Ельцина и их «окружения» в распаде СССР), активным участием в последующем федеративном строительстве государственных чиновников и местных элит.
В современном мире наиболее масштабны и значимы межнациональные от-ношения. Все народы живут и развиваются в межнациональных отношениях. Глобализация общественной жизни увеличивает взаимодействия народов по всем линиям. На одних и тех же муниципальных территориях селятся и проживают представители десятков наций и народностей.
Большое внимание межнациональным отношениям уделялось в СССР. Во вто-рой половине ХХ века опубликованы ряд крупных исследований по теории наций и межнациональных отношений. Самыми значимыми из них являются труды Ю.В. Бромлея, Т.Ю. Бурмистровой, М.С. Джунусова, С.Т. Калтахчяна, М.И. Куличенко, П.М. Рогачева, М.А. Свердлина, А.П. Серцовой, Э.В. Тадевосяна и многих других.
Главными субъектами межнациональных отношений, как сказано выше, яв-ляются нации; сферами же их проявления выступают — экономика, политика, социальная и духовная жизнь народов. Межнациональные отношения существу-ют на макроуровне — между нациями-государствами, в границах многонацио-нального государства или региона. По своему содержанию межнациональные отношения бывают различными: нормальными, дружескими, антагонистическими.
Дружеские и нормальные межнациональные отношения способствуют заим-ствованию и использованию всех достижений других наций и народностей. В усло-виях социальных и природных катаклизмов нормальные межнациональные от-ношения позволяют рассчитывать пострадавшим народам на всестороннюю помощь — материалами, кадрами, финансами, поддержкой общественного мнения.
Конфликтные межнациональные отношения обусловлены «правом» господ-ствующих наций угнетать и подавлять национальные меньшинства. Начиная с эпохи рабства, вся история человечества связана с эксплуатацией и угнетением наро-дов, ущемлением национального суверенитета, войнами и конфликтами на наци-ональной почве. Например, в основе становления американской нации находился принцип подавления отсталых народов Северной Америки. Переселенцы из За-падной Европы истребили миллионы индейцев, загнали их в резервации, лишают по сей день возможности полноценно развиваться. Противоречия в межнацио-нальных отношениях в США определяются напряженными контактами белого населения с афроамериканцами, выходцами из Азии, латиноамериканцами. Подоб-ные отношения таят в себе угрозу конфликтов на расовой, национальной и социальной почве.
В конце ХХ – начале XXI веков США и его союзники по НАТО развязали агрессивные войны против народов Югославии, Ирака, Афганистана, Ливии. На уровне международных отношений подобные действия отражают империали-стическую политику западных государств.
Российская Федерация на современном этапе переживает период сложных процессов на уровне межнациональных отношений. С одной стороны, объектив-но возникают противоречия, обусловленные стремлением каждого народа к са-моорганизации, самоутверждению, этнической самобытности; наличием значи-тельных различий в уровнях социально-экономического развития регионов, в подходах к преобразованиям (в том числе на национальном уровне); повышением самостоятельности субъектов Федерации. Некоторые национальные группы установили тесные связи с иностранными государствами, предоставляющие им помощь, в том числе для выезда на историческую родину (Израиль, Германия, Венгрия, страны СНГ). С другой стороны, существует объективный процесс интеграции общества в целом; он обусловлен сложившейся исторической, обще-ственной, духовной общностью народов страны, потребностью в сохранении и упрочении общероссийской государственности всех народов2.
Антагонизмы на национальной почве имеют место в современном мире, в том числе на постсоветском пространстве. Социальной базой для разжигания национальной розни выступают деклассированные элементы, националисты, по-литиканы. Так, в период «парада суверенитетов» были лишены многих граждан-ских прав представители других наций (страны Балтии), во взрывоопасном со-стоянии находятся конфликты на Кавказе, в среднеазиатском регионе имеет место трайбализм — родо-племенная вражда. Межнациональные конфликты по-догреваются военными и политическими действиями, идеологией национализма. Конфронтации на национальной почве реакционны. Подобное развитие событий отрицательно действует на народы.
Государственная власть в центре и на местах реагирует на межнациональные противоречия. Российское правительство принимает активное участие в урегу-лировании конфликтов на национальной почве, предпринимаются миротворче-ские акции, действует соответствующее законодательство. Однако убийств, кровной мести у народов могло и не быть, — будь государства социально ориен-тированы — проявляли ответственность в отношении всех людей, независимо от их национальной принадлежности. Условием прогресса народов всегда и везде является социально-экономическое развитие. Иначе успехи в развитии духовной сферы окажутся временными и иллюзорными.
В преодолении межнациональных конфликтов решающая роль принадлежит самим народам, трудящимся. Люди испытывают потребность жить в мире, сча-стье, совершенствовать своё благосостояние. Главное — чтобы народы не пре-пятствовали развитию друг друга, что создает объективные основы для взаимного уважения и сотрудничества. При коллективных усилиях, прежде всего в аспекте решения глобальных проблем, результаты всегда выше, чем при индивидуальной деятельности каждой нации в отдельности.
Внутринациональные отношения — это взаимосвязи между людьми внутри наций и народностей, возникающие по поводу хозяйственных, территориальных, языковых, культурных и прочих проблем. Их значение состоит в том, что нации мобилизуют людей своей национальности на создание материальных и духовных ценностей. Чем значимее свершения, тем больше авторитет нации, тем сильнее люди тянутся к ней, пытаясь постичь ее суть и перенять всё лучшее. Поэтому нации и сопутствующие им внутринациональные отношения являются одним из основных движущих сил общественного прогресса.
Внутринациональные отношения находились в центре внимания российских мыслителей и философов XIX века. Большой вклад в исследование внутринаци-ональных процессов у русской нации и России в целом, внесли: В.Г. Белинский, А.И. Герцен, Н.Г. Чернышевский, Г.В. Плеханов, В.И. Ленин, И.В. Сталин, Н.А. Бердяев, С.Н. Булгаков, Н.Я. Данилевский, И.А. Ильин, К.Н. Леонтьев, П.Н. Милюков, В.С. Соловьев, П.А. Сорокин. В научных, полемических и публицистических произведениях они систематически обращались к проблемам единства русской нации, раскрывали ее патриотизм и трудности на пути ее раз-вития. На примерах из новейшей истории подвергались анализу сущностные признаки жизни русского народа.
Русская нация имеет славную историю. Русские утвердились как народ-труженик, народ-собиратель земель, народ-воин, народ, оказывающий беско-рыстную материальную и культурную помощь другим народам, оказавшимся на грани исчезновения.
Внутринациональные отношения существуют в трех плоскостях: а) взаимо-отношения классов внутри нации; б) экономические, социально-политические, духовные взаимодействия людей одной нации; в) отношения личностей внутри нации.
Внутринациональные отношения отражают основные признаки нации (народ-ности) и действуют на уровне общности экономической жизни, общей территории, общего языка, духовной жизни. При этом сумма признаков нации вовсе не слу-жит единственной основой для поступательного развития народа, поскольку его достижения проявляются в диалектическом взаимодействии с другими нациями.
Экономическая жизнь нации тесно связана с политической жизнью. Государ-ство поддерживает общественный строй и обеспечивает организацию социально-экономических, национальных и иных отношений. Базисным фактором органи-зации материального производства являются отношения в процессе производ-ства. Они гарантируют материальные результаты. Даже при наличии социально-классовых различий, производственные отношения внутри нации могут быть по форме дружескими и вбирать в себя элементы взаимопомощи. Важной особенно-стью производственных отношений являются формы собственности. Как правило, господствуют такие формы собственности, которые способствуют организации эффективной хозяйственной деятельности.
Политические отношения внутри нации обусловлены оформлением обще-ственного строя, при котором люди осуществляют материальную, либо духов-ную деятельность. Властные (подвластные) отношения являются существенными не только при обновлении социальных основ существующих этносов, но и спо-собствуют возникновению новых типов общностей (народностей, наций). Так, возникновение капиталистических наций прежде всего связано с преобразовани-ем социально-политических, а не этнических основ жизни народов.
Духовные процессы внутри нации, как правило, направлены на упрочение существующих этносов. Каждая нация воспринимает такие национальные идеи, которые обеспечивают материальное, духовное производство, воспроизводство человеческих жизней.
Язык и территория играют большую роль во внутринациональных отноше-ниях. В них закрепляются этнические характеристики нации. Но они выполняют подчиненную роль по сравнению со своей социальной нагрузкой. Так, язык это не только «автобиография» сознания народа, но и средство коммуникативной деятельности, возникающей во всех сферах общественной жизни. Язык отражает уровень развития нации, характер общения, степень национального единства. Тер-ритория служит как основой организации жизни людей, так и местом определения гражданства населения. Межличностные национальные отношения — это взаимодействия между людь-ми различных национальностей. Эти отношения проявляют себя на микроуровне: в производственных коллективах, учебных заведениях, государственных учреждениях и т. д. Они принимают разные формы: от солидарно-дружеских до конфликтно-враждебных.
В отечественной социально-философской литературе межличностные наци-ональные отношения стали изучаться с 60-х годов ХХ века. Крупными специали-стами в этой области знания являются Р.Г. Абдулатипов, С.М. Арутюнян, Э.А. Баграмов, Л.М. Дробижева, П.Г. Евдокимов, А.Н. Мельников, В.Н. Мясищев, Б.Д. Парыгин, А.А. Сусоколов и др.
Межличностные отношения в многонациональном обществе соответствуют, с одной стороны, характеру межнациональных отношений, а с другой отражают духовный облик личности, его морально-нравственные качества, социальную позицию в обществе. Субъектами межличностных отношений являются лично-сти, — представители определенных наций, народностей, национальных групп.
Актуальность изучения вопросов межличностных национальных отношений обусловлена наличием у каждой нации общественных и государственных деяте-лей, обладающих социальным статусом личности, последовательно отстаиваю-щих интересы как крупных, так и малых этнических общностей. Межэтнические контакты в современном мире осуществляются не только на уровне обыденного общения, но и в связи с ведением деловых переговоров, имеющих экономиче-ское, политическое, межкультурное и иное содержание. Межличностные отно-шения пронизывают всё мировое научное сообщество. Учёные-личности осу-ществляет взаимное общение как в связи с научной деятельностью в области всего спектра наук, так и в узкой сфере изучения национальных проблем.
Подлинная роль нации связана с реальными достижениями народных масс и ее выдающихся личностей. Специфика межличностных отношений обусловле-на содержанием макро и микро среды. На уровне макросреды при социализме межличностные национальные отношения складывались на единых основаниях общественной собственности, неантагонистических классовых отношений, общей системе идеологических, морально-политических ценностей. В условиях совре-менной России государство закладывает равнодействующую, согласно которой межличностные отношения должны соответствовать государственной политике, направленной на недопущение разжигания межнациональных конфликтов. К лич-ностям адресован запрет на пропаганду войны, разжигание межнациональной розни. Основным «полем» межличностных контактов являются межкультурные взаимодействия, направленные на установление (восстановление) дружбы наро-дов, укрепления духа уважения ко всем нациям, создание идеологических программ, отражающих объективную историю, настоящее и будущее народов. Важнейшей особенностью деятельности личностей является прямое или опосре-дованное участие в национально-освободительном движении, направленном на вы-ражение интересов своего народа, защиту его интересов, борьбу с враждебными идеями.
Микросреда (этническая среда) межличностных национальных отношений обусловлена пространственными границами, связанными с территорией города, коллектива, семьи. На этом уровне содержание отношений обусловлено рядом постоянных и переменных зависимостей, к которым относятся принадлежность к этническим общностям, социальное положение, наличие религиозных, языковых особенностей и пр.
Условием дружеского характера отношений между личностями различных национальностей является наличие фактического равенства народов по социаль-но-экономическим и культурным признакам. На уровне коллективов общность личностей различных национальностей, как правило, обусловлена единством образа жизни — социально-профессиональным положением, примерно равными доходами, наличием жилплощади, приобщенностью к образованию и культур-ным ценностям. Все вышеперечисленные признаки способствуют развитию человека и личностей в направлении межнационального мира и согласия.
В современной России личности находятся в условиях высокой горизонталь-ной и вертикальной мобильности. Национальные и интернациональные установ-ки во-многом отражают характер поведения и общения. Важной особенностью межличностных национальных отношений в производственных коллективах яв-ляется опора на интернациональные установки при наличии работы, профессио-нального роста. Наоборот, национальные установки обретают приоритет в случае производственных конфликтов и нисходящей мобильности.
Межличностные отношения требуют учитывать, кроме того, сферу приложе-ния деятельности. Социальная психология работников госслужбы отличается от работников сферы науки, образования, материального производства. В межнаци-ональных контактах на уровне госслужбы чиновник выполняет функции госу-дарства. От степени реализации этих функций у личности возникает удовлетво-ренность материальными, культурно-бытовыми условиями жизни. В сфере науки, образования, материального производства межличностные отношения во-многом отражают историческое наследие межнациональных отношений. Как правило, личность анализирует путь национальных общностей, изучает совре-менные межнациональные взаимодействия. Традиции и обычаи добрых межна-циональных отношений способствуют межличностному общению представите-лей различных национальностей. Идеологические и политические взгляды концентрируют как национальные предрассудки, так и корни взаимовыгодных контактов и сотрудничества между народами. Следовательно, опыт межнаци-ональных отношений и внутринациональных отношений распространяется на межличностные контакты.
Вслед за распадом СССР произошло обострение не только межнациональ-ных, но и межличностных контактов на постсоветском пространстве. В ситуации быстрого увеличивающегося разрыва в правах между представителями раз-личных наций и народностей возникли существенные расхождения во взглядах на жизнь и перспективы ее улучшения. В начале XXI века среди личностей обна-ружилась тенденции адаптации к существующим общественно-политическим реалиям. Формальный подход к интересам нации, предательство жизненных ин-тересов способствует переходу некоторых личностей в статус безличностей. Во имя личных интересов, связанных исключительно с получением прибыли, человек утрачивает связь со своей нацией, проявляет нетерпимость к деятельности под-линных личностей. Одновременно реакция на имеющиеся проблемы и противо-речия, в виде реадаптации (реакции на адаптацию), является новым источником для формирования личностей и распространения межличностных отношений.
Политика правительств, направленная на закрепление односторонних пре-имуществ за титульными нациями, вызывает естественное сопротивление у народов, оказавшихся в сложных жизненных условиях, в том числе и личностей, желаю-
щих кардинально изменить ситуацию к лучшему. В условиях межнациональных
конфликтов вся система межличностных отношений оказывается подчинённой
решению доминирующей проблемы. Вплоть до ее решения, межличностные от-
ношения могут выходить на более высокий уровень апелляции к своей правоте.
«Весьма показательно в этой связи, что общество, голосуя за президента — сто-
ронника реформ, одновременно — для сохранения противовеса и возможности
альтернативы — удерживает коммунистов, ярых противников этих же реформ,
в представительной власти в виде самой крупной (оппозиционной — добавлено
нами. — А.М.) фракции»3.
Заинтересованность в сохранении национальной культуры, языка со стороны
личностей входит в противоречие с нарастанием интенсивности межкультурного
общения представителей народов. Межнациональные отношения на личностном
уровне в условиях глобализации тяготеют как к сохранению национальной опре-
деленности своих этносов, так и к возможным перспективам, которые возникают
в связи с появлением наднациональных общностей и объединений.
Каково будущее национальных отношений? Талантливый российский фило-
соф И.И. Кондрашин выделяет в современном мире «ноосферу» (по В.И. Вернад-
скому) и «негасферу» (сферу, концентрирующую все негативные явления чело-
веческого общества). В зависимости от преобладания в человеческом обществе
положительных или отрицательных действий, будут формироваться и соответ-
ствующие отношения в обществе4. В обозримой перспективе межнациональные
отношения во все большей степени начнут определяться глобальными пробле-
мами человечества: угрозой термоядерной катастрофы, угрозой экологической
катастрофы, кризисом самого человека. Многие общественные и государствен-
ные деятели предрекают усиления борьбы народов за территории, благоприят-
ствующие проживанию и ведению хозяйственной деятельности; за продукты пита-
ния, за пресную воду, за полезные ископаемые.
Примечания
1 Маркс К., Энгельс Ф. Немецкая идеология // Соч. Т. 3. С. 19–20.
2 См.: Торукало В.П. Нация и национальные отношения (Истоки, теория, современность). Дис. …
д-ра филос. наук: 09.00.11. М., 1997. 272 л.
3 Нерсесянц В.С. Национальная идея России во всемирно-историческом прогрессе равенства, свобо-
ды и справедливости. М.: НОРМА, 2001. С. 57.
4 См.: Кондрашин И.И. Общие представления о структуре мироздания, о месте человека в нем. Но-
осфера и научный подход в вопросах миропонимания // Свободомыслие на перекрестках истории.
Йошкар-Ола: LANFORT, 2009. C. 76–107.
            [name_en] => ETHNIC RELATIONS: PROBLEMS OF METHODOLOGY
            [annotation_en] => Nations and national relations are the object of study of many Humanities. Social philosophy forms the methodology of cognition of national relations. Ethnology records the state of the multinational picture of the world. Sociology reveals national relations at the level of social reality. Conflictology analyzes the causes and consequences of national conflicts. Certain aspects of national relations are the object of study of historical, legal and other Humanities. The subject of our research is national relations. For their comprehensive study, it is necessary to observe two indispensable conditions arising from the object under study: 1) knowledge of concrete facts from the life of nations and nationalities; and 2) knowledge of the role of methodological and theoretical positions concerning the formation and development of Nations and national relations in general. To understand the content and forms of national relations, it is necessary to find out what is their main subject. Such a subject, in our opinion, is the nation.
            [text_en] => Nations and national relations are the object of study of many Humanities. Social philosophy forms the methodology of cognition of national relations. Ethnology records the state of the multinational picture of the world. Sociology reveals national relations at the level of social reality. Conflictology analyzes the causes and consequences of national conflicts. Certain aspects of national relations are the object of study of historical, legal and other Humanities. The subject of our research is national relations. For their comprehensive study, it is necessary to observe two indispensable conditions arising from the object under study: 1) knowledge of concrete facts from the life of nations and nationalities; and 2) knowledge of the role of methodological and theoretical positions concerning the formation and development of Nations and national relations in general. To understand the content and forms of national relations, it is necessary to find out what is their main subject. Such a subject, in our opinion, is the nation.
            [udk] => 
            [order] => 18
            [filepdf_ru] => 84_ru.pdf
            [filepdf_en] => 84_en.pdf
            [download] => 
            [section_ru] => ИСТОРИОГРАФИЯ И МЕТОДОЛОГИЯ
            [section_en] => 
            [authors] => Array
                (
                    [0] => Array
                        (
                            [author_ru] => Александр Витальевич  Маслихин
                            [author_en] => Aleksandr V. Maslikhin 
                        )

                )

        )

    [18] => Array
        (
            [id_section] => 9
            [id] => 85
            [id_journal] => 4
            [name_ru] => АНГЛОВЕДЕНИЕ В РОССИИ: ЗАРУБЕЖНЫЕ ТРУДЫ ПО ЭКОНОМИЧЕСКОЙ И СОЦИАЛЬНОЙ ИСТОРИИ АНГЛИИ В ОЦЕНКЕ РОССИЙСКОЙ КРИТИКИ НА РУБЕЖЕ XIX–ХХ ВВ.1
            [annotation_ru] => Опубликование в России трудов крупнейших европейских историков, эко-
номистов, социологов, политологов, правоведов стало важным и естественным
ответом на общественный запрос в изучении западного, и прежде всего англий-
ского, опыта. Интерес к экономической и социальной истории мощно проявился на рубеже XIX и ХХ столетий. Обилие переводных работ подчас даже вызывало недоумение у литературных обозревателей. Один из них, оставшийся анонимным, в журнале Вестник Европы сокрушался: «В последнее время появляется у нас такое множество переводных книг по экономической и культурной истории раз-личных стран и особенно Англии, что поневоле приходится поставить себе во-прос: нет ли здесь избытка усердия со стороны переводчиков и издателей? Спрос на сочинения по экономическим вопросам и по истории культуры несомненно увеличился в нашем обществе; но это обстоятельство едва ли может служить до-статочным объяснением того, что на русском издаются теперь переводы обшир-ных английских трактатов, представляющих мало интереса для большинства чи-тающей публики, между тем как более капитальные книги (например, Фюстель де Куланжа) или более доступные и поучительные (например, сочинения Ар-нольда Тойнби) остаются непереведенными»2. В общем-то, упрек отчасти обос-нован, но только в отношении А. Тойнби, хотя и «этот недостаток» был исправлен
            [text_ru] => Опубликование в России трудов крупнейших европейских историков, эко-
номистов, социологов, политологов, правоведов стало важным и естественным
ответом на общественный запрос в изучении западного, и прежде всего англий-
ского, опыта. Интерес к экономической и социальной истории мощно проявился на рубеже XIX и ХХ столетий. Обилие переводных работ подчас даже вызывало недоумение у литературных обозревателей. Один из них, оставшийся анонимным, в журнале Вестник Европы сокрушался: «В последнее время появляется у нас такое множество переводных книг по экономической и культурной истории раз-личных стран и особенно Англии, что поневоле приходится поставить себе во-прос: нет ли здесь избытка усердия со стороны переводчиков и издателей? Спрос на сочинения по экономическим вопросам и по истории культуры несомненно увеличился в нашем обществе; но это обстоятельство едва ли может служить до-статочным объяснением того, что на русском издаются теперь переводы обшир-ных английских трактатов, представляющих мало интереса для большинства чи-тающей публики, между тем как более капитальные книги (например, Фюстель де Куланжа) или более доступные и поучительные (например, сочинения Ар-нольда Тойнби) остаются непереведенными»2. В общем-то, упрек отчасти обос-нован, но только в отношении А. Тойнби, хотя и «этот недостаток» был исправлен.
Появившаяся в 1898 году в серии научно-образовательной библиотеки книга Арнольда Тойнби «Промышленный переворот в Англии»3 вызвала живой инте-рес российской общественности. Она представляла собой запись лекций, прочи-танных автором в Оксфордском университете в 1881/1882 учебном году. Преди-словие к ней написал профессор А.И. Чупров, его оценка труда чрезвычайно высока: «трудно найти в литературе другую книгу, в которой на немногих стра-ницах был бы так ясно нарисован, не только в общих схемах, но и в полных жиз-ни деталях, процесс исчезновения английских крестьян и деревенских кустарей, еще в начале XVIII века являвшихся главными фигурами среди тогдашнего об-щества»4. Вызывало одобрение стремление Тойнби определить в промышленной революции ее движущую силу, которую он усматривал во взаимодействии эво-люции идей (больше всего экономической теории А. Смита) и эволюции жизни (в первую очередь, изобретения Дж. Уаттом паровой машины и перехода к фаб-ричной системе). Но описание механизмов и содержания промышленной рево-люции не было для Тойнби самоцелью. История прошлого была для него лишь средством понять настоящее, чтобы усовершенствовать жизнь в будущем. Пред-посылки к этому Тойнби видел в улучшении положения рабочих. Вместо старых тред-юнионов, основанных на полной зависимости рабочих, возникают новые союзы и примирительные бюро, в которых рабочих и предпринимателей объеди-няют общие интересы. Усилилось разумное вмешательство государства в про-мышленную сферу: фабричные законы регулирует важнейшие стороны быта ра-бочих. Тойнби призывал к «социальному воспитанию капитала», пробуждению в предпринимателях желания улучшить участь рабочих на почве гражданских и духовных интересов. Завершая свое эссе, Чупров призывал быть благодарным Тойнби за то, что «работая для идеалов будущего, он дал нам превосходную кар-тину минувшей промышленной истории своей страны, которая бросает яркий свет и на ее современное состояние»5.
«Выдающееся место» отвела книге Тойнби рецензия в Русской мысли6. С по-хвалой отозвался о труде Тойнби Мир Божий. Для журнала представлялись цен-ными взгляды Тойнби на необходимость «социального воспитания капитала», улаживания столкновений интересов рабочих и предпринимателей «при помощи нравственных идей, приноровленных к гражданской ступени развития. Развитие демократии, продолжал журнал, возвышая положение низших классов, наделяя их высшей культурой, равноправием и образованностью, ставит их вместо прежних враждебных отношений к предпринимателям в отношения некоторого единения в общем деле». Журнал вместе с тем признавал, что оптимистические надежды Тойнби на примирительный исход противоречий «едва ли могут быть приняты в виду фактов экономической действительности как современной Англии, так и в особенности континента»7. Русское богатство, оценивая книгу как «инте-ресную», нашло в ней существенные недостатки: процесс огораживаний в Ан-глии «очерчен бледно, нет той яркости, какую мы встречаем у Маркса в главе “первоначальное накопление”». Мысль Тойнби о том, что демократия уравняла права рабочих и предпринимателей и начинает устанавливаться единение между ними на основе независимости тех и других как граждан свободного государства, вызвала неприятие журнала: «такой взгляд на эволюцию общественных отноше-ний способствовал тому, что прошедшее у Тойнби приняло розоватый колорит. Этот взгляд не позволил Тойнби разобраться в современных экономических от-ношениях»8. В то же время Северный вестник в качестве позитивной стороны книги Тойнби отмечает критику автором «воззрений старинной английской тео-рии по рабочему вопросу. <…> Тойнби присоединяется к рабочему движению, высказывается в пользу расширения хозяйственной деятельности государства и, как на источник средств для новых государственных предприятий, указывает на реформу обложения. Но особенно широкие надежды Тойнби возлагает на дея-тельность образованных классов, которым должно принадлежать руководство духовной жизнью народа». Эти взгляды, по мнению журнала, «интересны, как яркое проявление разрыва с традициями классической политической экономии, как признак новых веяний»9. Второе издание книги Тойнби вышло в 1912 г.10
Были опубликованы важнейшие работы известного экономиста либеральных взглядов Джона Аткинсона Гобсона. Так, в 1898 году одновременно в Яро-славле и Петербурге вышла его книга «Эволюция современного капитализма»11. Северный вестник проанонсировал выход ее петербургского издания: на примере Англии «перед читателем постепенно развертывается картина исчезновения прежних форм производства и развития современного капитализма, с его усо-вершенствованной техникой, с его господством неограниченной конкуренции и с его мировой организацией сбыта». <…> «Нужно отдать Гобсону справедли-вость: он весьма искусно группирует отдельные факты в цельную картину, и эта искусная группировка материала в значительной степени искупает чувствую-щийся местами <…> недостаток критической проницательности»12. А Павел Бе-неволенский, подписавший рецензию в журнале Образование, добавляет: «…книга Гобсона представляет счастливую противоположность ”Экономической истории” Гиббинса, где хозяйственные системы, чередовавшиеся в английской истории, представлены совсем в разорванном виде. Поэтому, политико-экономический трактат Гобсона и для исторической науки дает несравненно больше, чем исто-рия Гиббинса»13. Следом за «Эволюцией современного капитализма» Москве и Петербурге была издана работа Гобсона, посвященная Джону Рёскину14. В 1900 г. двумя издательствами в разных переводах и под разными заглавиями была опуб-ликована еще одна книга Гобсона. В Петербурге ее название перевели как «Про-блемы бедности и безработицы», в Киеве — Харькове как «Задачи бедности: Исследование промышленного положения бедных в Англии»15. Сам автор сообщает, что его исследование в значительной части посвящено разбору фактов, заим-ствованных из книги Бутса. Но Гобсон не ограничивает свою задачу пересказом того, что сообщил Бутс, а пытается показать нравственную сторону бедности, определить причины и социальные последствия безработицы, возможность ее преодоления экономическими методами, путем фабричного законодательства, создания кооперативного производства и общественных мастерских, выявляет роль тред-юнионов в объединении рабочих. В специальной главе раскрыто по-ложение женщин в промышленности. Гобсон стремится доказать, что безработи-ца составляет одну из форм промышленного застоя <…> и установить, что непо-средственной причиной этой промышленной болезни служит недостаточное потребление»16. Главный труд Дж. Гобсона «Империализм», появившийся в 1902 г. в Англии, тоже был издан в России, но только в 1918 г. и в сокращенном виде17, затем в 1927 г. был издан в полном объеме18. В нем Гобсон, оппонируя видней-шему кембриджскому профессору Джону Роберту Сили, знаменитая книга ко-торого «Расширение Англии» в 1903 г. была издана в России19, доказывал, что колонии используются Англией прежде всего для вложения в них капитала и служат, главным образом, для извлечения материальных выгод высшими клас-сами общества. Он подчеркивал, что современный ему империализм отличается стремлением ряда конкурирующих держав к политической и экономической экс-пансии, борьбой за колониальные владения. Эта идея была воспринята, в том числе В.И. Лениным, который, не отказываясь от предложенного Гобсоном по-нимания империализма как политики экспансионизма, рассматривал империа-лизм в аспекте борьбы буржуазии за дележ мира и порабощение «мелких» наций. И хотя сам Ленин в своей работе «Империализм как высшая стадия империализ-ма» (1916) критикует теорию империализма Дж. Гобсона, родовая связь с его концепцией несомненна. Именно Дж. Гобсон был первым, а за ним социал-демократы Р. Гильфердинг, К. Каутский, Г. Кунов, В.И. Ленин, кто предпринял попытку теоретически осмыслить специфические особенности империализма, перевел его из публицистического клише в научную категорию. В 2010–2011 гг. основные работы Дж. Гобсона были переизданы в России.
С изложением взглядов одного из наиболее крупных историков-экономистов, профессора политической экономии Оксфордского университета Торольда Род-жерса российский читатель смог познакомиться благодаря появлению в 1896 г. в журнале Русская мысль статьи «Торольд Роджерс об экономической истории Англии», подписанной инициалами «И.Г.»20. В Англии 8-ми томное исследова-ние Роджерса «История сельского хозяйства и цен в Англии в 1259–1793 гг.» бы-ло опубликовано в 1866–1902 гг., в 1884 г. появилось краткое изложение его пер-вых томов под названием «Шестьсот лет труда и заработной платы». Книга стала плодом сорокалетнего труда, в ней был собран огромный материал, раскрываю-щий развитие сельского хозяйства и изменения в положении крестьянства на протяжении шести столетий. В центре исследования Роджерса — движение цен на продукты питания и колебания заработной платы: путем сопоставления тех и других он стремился установить реальную заработную плату и материаль-ный уровень жизни трудящихся. В 1899 г. в кратком виде под названием «Исто-рия труда и заработной платы в Англии с XIII по XIX в.»21 знаменитое исследо-вание Роджерса было опубликовано в России. На его выход Мир Божий отозвался кратким, на 2-х страницах, пересказом содержания, завершившимся резюме: «Книга Роджерса пользуется слишком большой известностью, чтобы нуждаться в рекомендации; если она и не легко читается благодаря множеству отступлений и отсутствию стройного плана, то с другой стороны она дает такую массу фактических данных, что является необходимым пособием для всякого, желающего изучать экономическую историю Англии»22.
В 1899 и 1907 гг. на русском языке вышли две книги профессора Боннского университета Адольфа Гельда, который в свое время задумал создать обширный труд по социальной истории Англии с середины XVIII в., но осуществить замы-сел помешала преждевременная смерть. В итоге свет увидели только две части предполагавшегося труда, впоследствии переведенные на русский язык: «Разви-тие крупной промышленности в Англии» и «Социальная история Англии»23. В первой из названных книг Гельд показал переход от мелкого ремесленного к крупному капиталистическому производству. Российских издателей книги осо-бенно привлекло изображение Гельдом ремесленного строя таким, каким он был во всех своих качествах, тогда как другие исследователи представляли исчез-нувший порядок «исключительно в своих отрицательных сторонах, а новый — в одних только положительных». Для Гельда основной причиной промышленной революции и создания крупного фабричного производства было расширение сбыта товаров и развитие денежного обращения, т. е. решающую роль сыграл торговый капитал. «Социальная история Англии» в первой своей части сконцен-трирована на обзоре социального законодательства Англии с 1760 по 1832 г. по отношению к землевладельческому и земледельческому классам, торговле, ремесленникам и рабочим, а во второй — на анализе социально-политической литературы указанного периода. Гельд утверждает, что концепции деятелей этого периода, таких как Томас Спенс, Эдмунд Бёрк, оказывали существенное воздействие на социальное развитие.
Не остались незамеченными в России труды по экономической истории Ан-глии Генри Гиббинса. Ему принадлежат «Очерк английской торговли и коло-ний» и «Промышленная история Англии»24. Последняя в Англии была издана Обществом распространения университетского образования в народе, т. е. по содержанию и способу изложения относится к общедоступным изданиям. В Рос-сии она также вышла в серии Культурно-исторической библиотеки. В неболь-шой по объему книге Гиббинс сообщил сведения из промышленной истории Англии от римской эпохи до последней трети XIX в. На примере Англии он стремится показать, что факты экономической жизни лежат в основе национальной истории и государственной политики. В развитие этой идеи представлена картина посте-пенного превращения земледельческой страны с преобладавшей домашней си-стемой производства, какой оставалась Англия почти до половины XVIII в., в средоточие всемирной торговли и фабричного капитализма. Земледелие, бывшее прежде основою народного благосостояния, сделалось второстепенной отраслью, пришло в упадок, а продовольственный рынок почти полностью стал наполнять-ся поставками из-за рубежа. Этот процесс превратил крестьянина либо в беззе-мельного батрака, лишенного собственности и прав, либо, причем в большей части случаев — в фабричного рабочего. При общей положительной оценке эту работу упрекали в слабой связи с общеисторическим фоном, что делало необходимым обращение к трудам по политической истории страны. 
В 1897 г. был издан в России известный труд профессора Гарвардского уни-верситета Уильяма Эшли «Введение в английскую экономическую историю и теорию»25. В нем нашли отражение важнейшие события экономической жизни Англии XI–XVI вв., начиная от организации поместья — манора и сельской об-щины до огораживаний и перехода от пахотного хозяйства к пастбищному в аг-рарной сфере, развития производства от купеческих и ремесленных гильдий до домашней промышленности в городах. По мнению Русского богатства, осо-бенный интерес книге «придает стремление автора не отрывать экономических явлений от их социальной почвы и, изображая английские отношения, постоянно сравнивать их с аналогичными отношениями западноевропейского материка»26.
Книгу Вильяма Кеннингема «Рост английской промышленности и торгов-ли»27 Н.В. Теплов, ее переводчик и автор предисловия, оценил как «компилятив-ный труд, попытку дать общую картину хода промышленной жизни Англии на основании того, что уже добыто другими исследователями, хотя и с критиче-ской проверкой их выводов». В то же время труд заслужил похвалу «в смысле обилия фактического материала, заимствованного в большинстве случаев прямо из первоисточников, Кеннингем незаменим, и это делает его книгу очень ценным пособием даже для специалиста»28. Информативность издания отметил и Мир Божий: «эта книга — одна из полезных справочных книг, которые любят иметь под рукой иногда даже и специалисты». Тем более, она «могла бы очень приго-диться студентам исторического отделения историко-филологического факуль-тета»29. Продолжением этого труда стала еще одна книга Кеннингема — «Запад-ная цивилизация с экономической точки зрения»30. Профессор Московского университета А.А. Мануилов предпослал в предисловии на ее русский перевод благожелательную рекомендацию: «сочинение отличается богатством фактиче-ского материала, но факты не давят читателя; автор сумел удачно сгруппировать их и осветить мыслью, придающей изложению цельность и живой интерес»31. Отзывы же в печати, наоборот, были уничтожающими: «поверхностна, ненаучна, не нужна никому кеннингемовская «Западная цивилизация», тоже для чего-то недавно переведенная на русский язык»32.
Следует отметить и еще одну работу экономического плана — книгу Генри Джорджа «Покровительство отечественной промышленности или свобода тор-говли»33. По отзывам, «книга эта обладает всеми качествами хорошей популяр-ной книги, кроме одного. Она проникнута прекрасными, благородными намере-ниями, написана блестяще, пленяет талантом, остроумием и воодушевленностью автора, способна вызывать добрые чувства, тревожить общественную совесть и пробуждать ленивые умы к творческой работе. Единственный ее недостаток в том, что доказательства, составляющие ее содержание, ложны с начала до конца. Цель книги — доказать, что политика свободной торговли есть единственная по-литика, возможная и обязательная для христианина и честного человека. Но так как политика свободной торговли, как и всякая политика, есть занимается вопро-сами, которые не предусмотрены и не могли быть предусмотрены христианской моралью, то все рассуждения автора сводятся к ряду софизмов»34.
В ряду книг социальной ориентации заметное место занимает шеститомное издание «Общественная жизнь Англии»35, написанное большой группой авторов во главе с Г.Д. Трайлем. Оно появилось в России в 1896–1899 гг. Предметом ис-следования здесь является развитие нации как социального организма. Как декларировал Трайль, «мы можем излагать по возможности настолько кратко, насколько это допустимо без ущерба для ясности изложения, события войн, заво-еваний, договоров и союзов, борьбы конституционных учреждений и борьбы ди-настий; но зато мы будем излагать во всех мелких подробностях те различные ступени нашей английской цивилизации, которые отмечены эпохами нравствен-ного и интеллектуального прогресса или которые можно проследить косвенно в том росте богатства, который, увеличивая комфорт и расширяя досуг, так силь-но способствует интеллектуальному развитию, а в некоторой степени и нрав-ственному усовершенствованию народов»36. Такой подход определил и структу-ру издания. Каждый из томов состоит из разделов, раскрывающих своеобразие социального развития в каждую из рассматриваемых эпох начиная от норманн-ского завоевания до парламентских выборов 1885 г. Главы о политической исто-рии раскрывают идею однородного и непрерывного развития, которое «идет по-стоянно и течение его при всех политических колебаниях и превратностях совершается в определенном порядке. В какой бы период мы от смутного подчас течения политической жизни не переходили к обозрению хода общественного прогресса, мы всюду видим ту же правильность безостановочного движения впе-ред»37. Широко показано развитие науки от времени, когда она являлась монопо-лией монашеских орденов, до успехов естествознания в XIX в. Разделы о рели-гии исходят из того, что католическая и протестантская формы христианской веры «существенно отличны одна от другой, что каждая из них способствует развитию совершенно отличных нравственных и интеллектуальных качеств и что тот народ, который окончательно избирает для себя одну из этих форм, соверша-ет свой путь прогресса совершенно иным образом и по иной дороге, чем народ, избравший другую из этих форм»38. Обстоятельно рассмотрен литературный процесс, за исходную точку которого взята древняя английская поэзия VII в. Пройдя через века развития, литература «дошла до наших дней без перерывов упадка и регресса и проявилась в высшем развитии и чистоте в творениях известных романистов, у Фильдинга и Ричардсона, даже у небрежного Скотта, и от Скотта перешла к Диккенсу, Теккерею и Джорж Элиот»39. Во всех томах прослеживается про-гресс промышленности и торговли и «неудачная судьба нашего земледелия». Трайль подчеркивает, что «нам придется … иногда следить период за периодом за физическим благосостоянием массы английского народа, указать на воздей-ствие естественных и искусственных причин, на веление Господа или повеления человека, на законы, в прямом значении этого слова и в фигуральном его значе-нии, употребленном экономистами, на влияние войны, чумы, голода, уменьшав-ших население, останавливавших производство и изменявших промышленность, и наконец, указать на самые важные и влиятельные причины, — на применение к производству изобретательной способности человека, направлявшей промыш-ленность по новому пути и оставлявшей в застое и приостанавливавшей другие пути, на новое направление, которое через несколько двадцатилетий может ви-доизменить работу веков и не только внешним образом пересоздать общество, но даже создать новый тип национального характера»40. Сколь обширен по объему и разноплановости этот труд, столь и сокрушительна критика его в российской печати.
Появление каждого тома издания Трайля сопровождалось рецензиями и от-кликами в журналах. Так, в многостраничной рецензии Мир Божий совершенно не согласен с методологическими подходами Трайля и его соавторов. Журнал пишет: «Вопрос, как можно изложить историю культуры одной из передовых цивилизованных наций, сам по себе представляет тему для серьезнейшей работы философского и исторического характера. Трайль решил ее очень просто: разде-лить общий культурный поток, всю историческую многовековую сцену на не-сколько течений или полос и дать специалистам изложить свои мнения по пово-ду каждого из установленных отделов. Один будет изображать литературу, другой искусство, третий религию, четвертый нравы. Именно такие рубрики сто-ят в проекте Трайля. Уже одно перечисление их показывает, что читатели книги рискуют попасть в безвыходное положение на каждом шагу относительно об-щей картины общественного развития в ту или иную эпоху, и испытать невыно-симую скуку от бесконечных повторений одних и тех же фактов и мыслей в раз-ных рубриках разными специалистами». Для рецензента первого тома все это издание — предприятие «мало полезное не только в английской исторической литературе, но даже и у нас»41. Не лучше оценка и второго тома: «предназначение сборника по-прежнему остается неопределенным — до такой степени разнохарак-терны статьи, его составляющие. Одни — ничто иное, как конспекты, предпола-гающие у читателя обширные, общие и специальные сведения не только по истории, но и по искусству, военному делу. Другие, напротив, элементарны до умилитель-ности, заключаются в хронологическом своде главнейших фактов с наивными обобщениями и, по-видимому, совершенно случайной “философией”»42.
По истории и современному (для автора это XIX век) положению рабочего класса наиболее информативной представляется работа Ганса Ностица «Рабо-чий класс Англии в XIX столетии», в 1902 г. изданная на русском языке43. Хотя Ностиц являлся немецким ученым, его труд в значительной части основан на оригинальных источниках, добытых в ходе шестимесячной поездки в Англию. В анализе рабочего класса как особой социальной группы Ностиц не замыкается в традиционной схеме — возникновение, количественный и профессиональный состав, организации, экономическая и политическая борьба. Все эти проблемы присутствуют, но они поданы в контексте общественно-политических процессов. В связи с этим Ностиц подробно рассказывает о политической системе Велико-британии, в том числе о парламентских реформах, оказавшихся благоприятными для рабочих: «во-первых, землевладельческое дворянство не только утратило свое полновластие в нижней палате, но и должно было уступить свое преоблада-ние владельческим и вообще образованным классам; а во-вторых, рабочий класс, масса, начали стремиться к самостоятельной политической деятельности начи-нают достигать этой цели»44. Прогресс школьного и высшего образования, де-тально освещенный в книге, также имеет следствием важные социальные по-следствия: «Более широкая постановка дела начального образования немало способствовала появлению и развитию общей потребности к высшему образова-нии. К этому присоединяется и все более распространяющееся убеждение в зна-чении образования для жизни промышленной и практической. Оба эти мотива руководят как мелкой буржуазией, так и рабочими»45. Цели тред-юнионов, кото-рым посвящен специальный раздел, состоят в защите профессиональных интере-сов рабочих в их трудовых отношениях с работодателями, материальное обеспечение в случае нужды, наконец, «цели общего характера»: гражданское, нравственное и умственное развитие рабочих, впрочем, констатирует Ностиц, «часто упомянутые в программах цели суть простые пожелания, осуществление которых откладывается до лучшего будущего и которым союз совсем не намерен стремиться в настоящем или путем переговоров, или путем революционным, или посредстве законодательства»46. Улучшение положения рабочих Ностиц усматривает в развитии касс взаимопомощи и кооперативных обществ. Нашли отражение вопросы заработной платы и рабочего времени. Относительно стачек Ностиц полагает, что «прогресс в условиях труда никоим образом не может объ-ясняться исключительно, или даже только преимущественно, одними стачками, или рабочими союзами; но вполне установлено, что они были существенными вспомогательными средствами не только для приобретения того или другого преимущества, но в особенности для предупреждения регресса»47. При этом Но-стиц высоко оценивает «непосредственные переговоры рабочих и работодателей по конфликтным вопросам при участии посредников или третейских лиц». В систе-ме посредничества и третейского урегулирования споров Ностиц видит инстру-мент уничтожения или смягчения межклассовой вражды, а с другой стороны — существование этой системы способствует признанию предпринимателями равноправия рабочих.
В 1904 году перевели книгу «Фабричная жизнь в Англии» Аллена Кларка48. Автор, выходец из рабочей семьи и сам рабочий, сумевший получить образова-ние и стать учителем, написал ее на основе личных впечатлений и официальных парламентских материалов. Показав общие черты развития английской промыш-ленности в XIX в., Кларк охарактеризовал развитие фабричной системы на при-мере крупнейших промышленных городов графства Ланкашир. Его выводы удручающи. Природа разрушена, вместо деревьев возвышаются одни высокие фабричные трубы, молодое поколение вырастает, не зная ни цветов, ни пения птиц, ни зелени лугов, ни красоты деревьев. Фабричная жизнь своей монотонно-стью превращает людей в машины, увеличивает болезни, сокращает жизнь чело-века. Особенно вредно воздействие фабрики на нравственность и здоровье жен-щин, поколение за поколением фабричное население вырождается и создает все худшее потомство. Законы об ограничении детского труда не достигают цели, так что дети и плохо работают, и плохо учатся. Кларк отрицает саму возмож-ность смягчить пороки фабричного производства увеличением заработной платы. При ее росте продуктивность труда несоизмеримо увеличивается. Кларк сомне-вается в позитивном значении увеличения фабричной промышленности для раз-вития страны. Поскольку фабричная система себя не окупает, пример Англии должен стать предостережением для других стран, которые не должны торопить-ся с форсированием развития промышленного производства. Высоко оценивая критический потенциал труда Кларка, академик Янжул, написавший предисло-вие к его русскому изданию, отметил, что Кларк «не везде прав в своем крайнем и последовательном пессимизме… Англия, создавшая современный Ланкашир с колоссальной промышленностью, не может — увы! — вернуться опять к зем-ледельческой идиллии доброго старого времени!»49. На утопичность социальных рецептов Кларка указал и рецензент журнала Мир Божий А. Рыкачев: «У автора очень хорошие намерения: он ненавидит современную фабричную жизнь, требу-ет облегчения участи фабричных рабочих, особенно женщин и детей, а в качестве радикального средства против зол фабричной системы предлагает полное ее уничтожение и возвращение к патриархальному земледельческому быту. Книжке вредит не то, что автор ее предается несбыточным мечтам, а то, что он не умеет найти необходимых границ между правами мечтателя, обязанностями добросо-вестного исследователя и задачами учителя-реформатора»50. В дальнейшем развитии фабричного законодательства и самодеятельности рабочих союзов и обществ покоится надежда рабочего класса на лучшее будущее.
В 1904 году появилась на русском языке книга известного английского жур-налиста Роберта Ширарда «Белые рабы Англии»51, описывающая ужасающие условия труда и быта не вовлеченных в тред-юнионы рабочих наименее оплачи-ваемых производств (например, по изготовлению соды, свинцовых белил, гвоз-дей и цепей) и профессий (башмачников, портных, шерсточесальщиков). Ширард не претендовал на некие новые открытия — положение рабочих было описано много раз прежде. Но он счел своим нравственным долгом «кричать» до тех пор, пока ни один житель британских островов не будет прикрывать неведением свое равнодушие к безобразиям, «благодаря которым каждому из нас стыдно носить имя англичанина». Именно нравственный протест против социальной несправед-ливости побудил российского издателя выпустить книгу. Русская мысль рассуж-дала в таком же ключе: «если уж следует стыдиться такого положения вещей, то никак не одним англичанам, так как условия жизни рабочих и в большинстве других стран не лучше, а даже хуже. Заработная плата, на которую автор указы-вает как на самую низкую, у нас в России считалась бы высокою». Заложенный в книге императив к искоренению несправедливости позволяет ей «принести свою скромную долю пользы, в пределах своих сил более наглядному представ-лению о существующем зле и более энергичному стремлению к борьбе с ним»52.
В 1905 году параллельно в двух переводах опубликовали работу Фридриха Энгельса «Положение рабочего класса в Англии», впервые изданную в Германии еще в 1845 г.53 Определяя актуальность этой проблемы, Энгельс отмечал: «поло-жение рабочего класса является действительной основой и исходным пунктом всех социальных движений современности, потому что оно представляет собой наиболее острое и обнаженное проявление наших современных социальных бед-ствий <…> в своей завершенной классической форме условия существования пролетариата имеются только в Великобритании и именно в самой Англии»54. Однако в момент издания в России книга осталась незамеченной крупными либеральными общественно-политическими и литературными журналами.
Монументальный труд по истории чартистского движения написал Роберт Гаммедж55, сам активный участник описываемых событий. Его «История чар-тистского движения», в 1907 г. изданная в России, по словам автора, «представ-ляет скорее историческую хронику, чем оценку событий, а также деятелей, при-нимавших в них участие»56. Л. Герасимов (псевдоним Ф.Г. Сиротского, профессионально сотрудничавшего со многими журналами) в рецензии, опубли-кованной в Современном мире, точно уловил эту характерную черту: «местами страстность тона автора, совершенно не волнующая читателя, резко подчеркивает, что дан-ный факт, о котором так обильно распространяется Гаммедж, совершенно поте-рял уже интерес современности. Но нужно отдать справедливость автору, он ста-рается быть — и это ему удается почти на протяжении всего труда — вполне объективным по отношению к событиям, очевидно не перестающим волновать его и при воспоминании много лет спустя, когда писалась «История чартизма». Что касается причин непрерывных разногласий и расколов, сопровождавших чартистское движение, то автору «видна не сущность, не причины, не исходная точка разногласий, а их поверхностное выражение, обнаруживающееся в не-прерывной борьбе вождей»57. Другие рецензенты были еще более критичны. А.С. Изгоев в Русской мысли поместил разгромную рецензию: «в бестолковой груде имен, названий и скучных и однообразных описаний митингов совершенно исчез всякий социальный смысл серьезной, хотя и неудачной борьбы за партию, за всеобщее избирательное право, которую вела в сороковых годах английская демократия». Причину публикации он усматривал в своеобразии момента: «в наше революционное время русское общество жадно набрасывается на все революци-онные и народные движения в жизни других стран, желая таким путем уяснить себе события, разыгрывающиеся на родине и предусмотреть возможный их ис-ход… Вероятно, исходя из таких соображений, книгоиздательство «Дело» выпу-стило и «Историю чартизма» Гаммеджа»58. Наконец, примирил точки зрения В. Сторожев. В своей рецензии на нее в Образовании он резюмирует: «Итак, книга Гаммеджа, не будучи ученой работой в собственном смысле этого слова, все-таки представляет для русского читателя большой интерес, читается без особен-ного напряжения и ценна еще тем, что по-русски о чартизме ничего нет, и, стало быть, настоящим переводом восполняется очень существенный пробел»59.
Нарастание организованного рабочего движения вызвало интерес к трудам об организациях трудящихся, методах и целях их деятельности, в частности, к книге Поля Рузье «Профессиональные рабочие союзы в Англии». В 1895 г. па-рижский «Социальный музей», библиотека которого обладала наиболее полной коллекцией документов и периодических изданий по английскому рабочему движению, поручила группе ученых исследовать современное состояние англий-ского тред-юнионизма. Рузье в сотрудничестве с Карбонселем, Фести, Флери и Вилельмом в итоге издали книгу «Профессиональные рабочие союзы в Ан-глии»60, буквально сразу же переведенную на русский язык. Авторы представля-ют французскую науку, но их труд не представляет собой плод кабинетных изысканий, обработки литературных источников. Рузье сообщает: «Мы посеща-ли мастерские, опрашивали рабочих, выдающихся вождей юнионизма и пред-принимателей, наблюдали за действием ассоциаций, проникали в семьи рабо-чих, присутствовали на конгрессах и собирали сведения из самых разнообразных источников, стараясь проверить их одни другими»61. Это позволило показать объективные предпосылки образования профсоюзов, которые становятся массо-выми и успешными, когда рабочие достигают определенной зрелости, а во главе их становятся просвещенные и нравственные, часто на религиозной основе, ру-ководители. В отдельных главах рассмотрены состояние и деятельность тред-юнионов таких отраслей, как строительство, земледелие, судостроение, машино-строение, текстильная промышленность, союзы докеров, углекопов, будущее профсоюзов в связи с появлением «новых тред-юнионов». В этой части книги приведен массив фактических данных, не имевших на то время аналогов в других трудах. В рецензии на книгу Мир Божий подчеркивал буржуазно-либеральный подход авторов к рассматриваемому предмету62. Об этом говорил и автор предисловия П.Б. Струве: по его словам, все, что выходит за пределы тредусловия, благодаря которым английские рабочие могли ввести в практику систему коллективного договора, предполагающую сильную организацию рабочего класса? Мы полагаем, что на этот вопрос можно ответить только отрицательно». И вообще, «статьи французских авторов не вы-держивают никакого сравнения с исследованиями Веббов «История тред-юнионизма» и «Промышленная демократия». В издании «Социального музея» мы не встречаем ни того детального, исчерпывающего знакомства с предметом, ни того мастерского анализа и критики, которыми отличаются труды английских авторов»64. Эта критика, тем более, может быть отнесена и к небольшой по объе-му и популярной по характеру брошюре французского историка Франсуа Фаньо «Рабочее профессиональное движение в Англии»65. Однако, будучи изданной в России в революционный 1906 г. она все же достигала своей цели — донести до рабочих дух, способы борьбы и достигнутые результаты английских тред-юнионов, поскольку в Англии профессиональное движение «является более давним, более жизнедеятельным и могучим, чем где бы то ни было»66.
Из многочисленных трудов по истории и практике рабочего и тред-юнионистского движения супругов Сиднея Вебб и Беатрисы Вебб на русском языке до 1917 г. были опубликованы лишь несколько. В России знакомство с трудами этих выдающихся деятелей рабочего движения состоялось в 1893 г. с выходом написанной Сиднеем Веббом в соавторств
            [name_en] => ENGLISH STUDIES IN RUSSIA: FOREIGN WORKS ON THE ECONOMIC AND SOCIAL HISTORY OF ENGLAND IN THE RUSSIAN CRITICISM AT THE TURN OF XIX–XX CENTURIES
            [annotation_en] => The publication in Russia of the works of major European historians, economists, sociologists, political scientists, jurists has become an important and natural response to the public demand in the study of Western, and especially English experience. Interest in economic and social history was strongly manifested at the turn of the XIX and XX centuries. The abundance of translated works sometimes even caused bewilderment among literary observers. One of them, who remained anonymous, in the journal Herald of Europe lamented: “recently we have so many translated books on the economic and cultural history of various countries, especially of England, that we have to ask ourselves: is there an excess of diligence on the part of translators and publishers? The demand for works on economic issues and on the history of culture has undoubtedly increased in our society; but this fact can hardly serve as a sufficient explanation for the fact that translations of extensive English tracts, which are of little interest to the majority of the reading public, are now published in Russian, while more capital books (for example, Fustel de Coulanges) or more accessible and instructive (for example, the works of Arnold Toynbee) remain untranslated.”1 In general, the reproach is partly justified, but only in relation to A. Toynbee, although "this lack" was corrected.
            [text_en] => The publication in Russia of the works of major European historians, economists, sociologists, political scientists, jurists has become an important and natural response to the public demand in the study of Western, and especially English experience. Interest in economic and social history was strongly manifested at the turn of the XIX and XX centuries. The abundance of translated works sometimes even caused bewilderment among literary observers. One of them, who remained anonymous, in the journal Herald of Europe lamented: “recently we have so many translated books on the economic and cultural history of various countries, especially of England, that we have to ask ourselves: is there an excess of diligence on the part of translators and publishers? The demand for works on economic issues and on the history of culture has undoubtedly increased in our society; but this fact can hardly serve as a sufficient explanation for the fact that translations of extensive English tracts, which are of little interest to the majority of the reading public, are now published in Russian, while more capital books (for example, Fustel de Coulanges) or more accessible and instructive (for example, the works of Arnold Toynbee) remain untranslated.”1 In general, the reproach is partly justified, but only in relation to A. Toynbee, although "this lack" was corrected.
            [udk] => 
            [order] => 19
            [filepdf_ru] => 85_ru.pdf
            [filepdf_en] => 85_en.pdf
            [download] => 
            [section_ru] => ИСТОРИОГРАФИЯ И МЕТОДОЛОГИЯ
            [section_en] => 
            [authors] => Array
                (
                    [0] => Array
                        (
                            [author_ru] => Ирина Ромуальдовна  Чикалова
                            [author_en] => Irina R. Chikalova 
                        )

                )

        )

    [19] => Array
        (
            [id_section] => 9
            [id] => 86
            [id_journal] => 4
            [name_ru] => РЕЛИГИОЗНО-ПОЛИТИЧЕСКАЯ ЖИЗНЬ ИРЛАНДИИ КОНЦА XVII – НАЧАЛА XVIII ВЕКОВ В ОЦЕНКЕ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ИСТОРИОГРАФИИ
            [annotation_ru] => Идентичность человека на протяжении тысячелетий определялась его рели-гиозным сознанием и конфессиональной принадлежностью. Трансцендентность религии позволяла личности рассматривать свою жизнь в контексте вечности, придавать смысл своему земному существованию и в то же время определять положение индивида в окружающем его мире.
В традиционном обществе, сохранившем свои очертания в Европе вплоть до XVIII столетия, тип религиозного сознания формировал взгляды на социаль-ное и политическое устройство и выступал регулятором социальных отношений. Человек, считающий себя частью определенной религиозной конфессии, без ко-лебания одобрял общепринятую среди его единоверцев политическую модель, нормы правопорядка, систему общественных отношений. Выдающийся совет-ский филосовф И.С. Кон отмечал, что в прошлом «религиозные ценности лока-лизовались в определенном физическом пространстве и имели территориальные границы, а иерархия индивидуальных способностей и возможностей совпадала с социальной иерархией»1.
            [text_ru] => Мы достаточно религиозны, чтобы ненавидеть, но недостаточно религиозны, чтобы любить друг друга.
Джонатан Свифт «Размышления на разные темы», 1711
Ирландский протестантизм — это не религия; это одна из политических сторон, это — классовый предрассудок, убежденность в том, что католики — существа социально низшие, которые отправятся в ад, когда умрут, и оставят рай в исключительное владение протестантских леди и джентльменов.
Джордж Бернард Шоу, 1898
Идентичность человека на протяжении тысячелетий определялась его рели-гиозным сознанием и конфессиональной принадлежностью. Трансцендентность религии позволяла личности рассматривать свою жизнь в контексте вечности, придавать смысл своему земному существованию и в то же время определять положение индивида в окружающем его мире.
В традиционном обществе, сохранившем свои очертания в Европе вплоть до XVIII столетия, тип религиозного сознания формировал взгляды на социаль-ное и политическое устройство и выступал регулятором социальных отношений. Человек, считающий себя частью определенной религиозной конфессии, без ко-лебания одобрял общепринятую среди его единоверцев политическую модель, нормы правопорядка, систему общественных отношений. Выдающийся совет-ский филосовф И.С. Кон отмечал, что в прошлом «религиозные ценности лока-лизовались в определенном физическом пространстве и имели территориальные границы, а иерархия индивидуальных способностей и возможностей совпадала с социальной иерархией»1.
Стремление к конфессиональной независимости и автономности структур является специфической чертой развития большинства протестантских церквей2. Но в истории Ирландии протестантизм сыграл совсем иную ролью. Населенный католиками «Зеленый остров» еще в первой трети XVII века стал для английских англикан «пробным камнем для религиозного обоснования колонизации»3. Утвер-жденная в результате кромвелевского нашествия англиканская церковь на остро-ве была ответвлением английской Высокой церкви. Соответственно, пришедшие в 1650-х годах с войсками Оливера Кромвеля протестанты стали авангардом ар-мии борцов с католицизмом, религией местного гэльского населения, и провод-никами английской политики на интегрируемых в нарождающуюся Британскую империю землях. Следовательно, анализ коллективного сознания ирландских протестантов, определение их роли в экономике и политике колонизированных земель — важнейший элемент в характеристике устройства послереволюционной Ирландии XVII – начала XVIII веков и разъяснения содержания этнорелиги-озных и политических конфликтов, определивших направление развития острова в течение последующих столетий.
Начало отечественного «ирландоведения» восходит к рубежу XIX–XX веков, периоду, когда в британском парламенте и английских общественных кругах страстно обсуждался вопрос о статусе «Зеленого острова», а в самой Ирландии набирало силу национально-освободительное движение. На страницах россий-ских газет и журналов, таких как «Вестник Европы», «Дела», «Отечественные записки», «Русское богатство», «Современник», «Юридический вестник», живо обсуждались положение ирландской экономики и общественной жизни, дискус-сии по ирландскому вопросу в английских правящих кругах и деятельность ир-ландских патриотов. В свет выходили брошюры, знакомившие неподготовленно-го читателя с историей и современными проблемами далекого острова4. В то же время авторитетные ученые погрузились в изучение прошлого страны чтобы не только ближе познакомиться с истоками ирландского конфликта но и, про-следив эволюцию англо-ирландских отношений в течение столетий, лучше понять в механизмы подчинения одной нации другой.
Первым из российских дореволюционных исследователей, проникшихся ир-ландской темой, стал Г.Е. Афанасьев, приватдоцент Одесского университета, после 1918 года — профессор Белградского университета (Сербия), специалист по экономической истории Франции. Первым опытом обзора ирландской исто-рии стала его книга «Судьбы Ирландии»5, изданная в 1884 году, которая, по мневоображение читателя оби-лием примеров страданий ирландского народа, угнетений со стороны порабо-тивших их англичан, что позволяет назвать критикам назвать этот труд «истори-ей изнутри, с ирландских же позиций», «непоследовательным чередованием стадий — угнетение, нищета, голод — восстание, борьба — труд, торговля — восстание — нищета, угнетение — заговор — сельское хозяйство — нищета»7. Некоторая «тенденциозность» книги вполне компенсировалась глубоко личностным отношением автора к раскрываемым проблемам и реалистичностью изложения событий XIX столетия8. Сам Г.Е. Афанасьев определял историю острова как «борьбу национальностей», понимаемую автором как стремление одного народа одержать вверх над другим в политическом, экономическом и культурном плане, и как столкновение «двух мировоззрений», представляемое историком в виде противостояния двух форм собственности — частной английской и общинной ирландской9.
Тем не менее, основной акцент в своей работе Г.Е. Афанасьев делает на ре-лигиозных отношениях, доминирующих в истории страны с XVI до первой поло-вины XIX века, на долгом противостоянии многочисленных католиков — корен-ных ирландцев либо англичан, переселившихся на остров до Реформации, и протестантов. Исследователь был убежден, что источник религиозного кон-фликта в Ирландии — «не в свойстве той или иной религии, а в той или другой степени нетерпимости, свойственной известному общественному состоянию, порождаемому весьма разнообразными причинами», а именно, «возбуждением религиозного чувства параллельно со слабостью научного просвещения», а также существующим и в современном мире «политическим принципом» единства государства и церкви10.
Одним из ключевых периодов в истории Ирландии в развитии религиозно-политической борьбы католиков и протестантов, согласно Г.Е. Афанасьеву, стал конец XVII века, когда от политического выбора жителей острова зависела судь-ба английского парламентаризма и протестантской веры. Поддержка ирландски-ми католиками низвергнутого с английского престола Якова II Стюарта «ставила в сомнительное положение дело Вильяма и в Англии, особенно ввиду той помощи, на которую мог рассчитывать Яков со стороны Франции»11.
От ирландских католиков в случае победы над протестантами ожидали политических гонений, земельных конфискаций, отмщения за религиозные при-теснения. Но признание веротерпимости ирландским парламентом в 1689 го-ду продемонстрировало справедливость и гуманность ирландских католиков, что, по мнению Г.Е. Афанасьева, что опровергало сложившийся в представлении англичан стереотипный образ ирландца как дикаря и предателя. В то же время с победой «оранжистов», то есть сторонников Вильгельма Оранского, «над неко-гда благодатным Зеленым Островом опускается ночь мучений, ночь долгая, бесконечная, без света, без лучей»12.
Голод и болезни, лишения политических прав, малоземелье и притеснения английских лендлордов, монополии и разрушение местной промышленности, унижающие достоинство человека законы — неполный перечень преступлений, совершенных пришедшими к власти протестантами в период с 1690 года и до середины XVIII столетия. Проводимая английскими протестантами после поражения Якова II политика национальных и религиозных притеснений, в из-ложении Г.Е. Афанасьева нашла неожиданную аналогию с политикой российско-го правительства, а именно с реалиями крепостного права. Как отмечает автор, «одинаковые условия общественной жизни в различное время и в различных странах создают схожие явления, порождают одинаковые нравы»13.
Образ поработителя-протестанта, запечатленный на страницах «Истории Ир-ландии» так же груб и безнравственен, как и нравы прежних лендлордов-католиков и русских помещиков-крепостников. Дуэли, скачки, петушиные бои; расточительность, пьянство и невежество — праздность и пороки, сформировав-шие коллективный портрет жителя Ирландии, вне зависимости от его этнической и религиозной принадлежности, основанный на местных традициях и нравствен-ной нищете. Одной из причин появления схожих черт у коренных ирландцев-католиков и пришлых англичан-протестантов Г.Е. Афанасьев считал «денацио-нализацию» англичан, под которой он подразумевал не только отказ от как прежней этнической, и от религиозной принадлежности. Так произошло с коло-нистами времен Елизаветы I, солдатами Оливера Кромвеля и Вильгельма Оран-ского. Соответственно, закон 1697 года, запрещавший в Ирландии браки католи-ков и англикан, и последующие запрет на смешанные браки на острове был интерпретирован Г.Е. Афанасьевы не столько как карательная мера, а как способ защитить немногочисленную протестантскую верхушку от «полного одичания» и скатывания страны к анархии14.
В то же время праздный характер высшего класса подчиненной Англией протестантской Ирландии сформировался в результате политического бездей-ствия. «В то время, как в Англии поместный класс ставит себе целью участие в общественной жизни, начиная с парламента и кончая местным управлением, ирландские джентри совершенно чужды этого стремления»15. Он отмечает это явление негласным договором, заключенным между англиканским дворянством колонии и метрополии, тем, что в конце XVII – начале XVIII веков «протестанты Ирландии смотрели на английское правительство, как на своего естественного защитника против врага, и ради этой защиты готовы были поступиться своими политическими правами»16.
Своеобразным «лучом света» на «дне мрачной пропасти», «огоньком» в «бес-просветной тьме» стало начавшееся в среде ирландских протестантов умственное движение. Начало национального подъема не в среде католиков, а протестантов автор «Истории Ирландии» связывает, прежде всего, с большой «забитостью» коренных жителей, неспособных «сделать первые шаги по пути своего освобож-дения»17. Другой, указанный автором фактор, — распространение в протестант-ской среде Англии и Ирландии деизма, ставшего в период господства англика-низма выражением религиозного вольнодумства, более или менее скрытого отрицания религии как таковой18.
Первым этапом этого общественного движения Г.Е. Афанасьев считает появление памфлета Молине «Положение Ирландии», критиковавшего всю несправедливость английской политики в отношении к Ирландии, прежде всего приниженность ирландского парламента, но пока не выходившее за рамки ин-теллектуальных кругов, увлекавшихся политической теорией Джона Локка и других деятелей английского просвещения. Вторым этапом в развитии оппози-ции в Ирландии стал, по мнению исследователя, выход в 1720-х годах памфлетов Джонатана Свифта, таких как «Краткий обзор положения Ирландии», «Предло-жение об общем употреблении ирландской мануфактуры» и «Письма суконщи-ка», ставивших в вину англичанам уничтожение ирландского ремесла и ману-фактуры. Как подчеркивает автор, на втором этапе «движение проявляется среди протестантского населения и, следовательно, чуждо религиозных интересов и сосредоточено пока только на вопросах исключительно политических»19. Третьим периодом, в течение которого борьба за свободу Ирландии и, прежде всего, за независимость ирландского парламента проходит при «сближении католиков с протестантами» на фоне «снижения религиозного фанатизма», отхода от дихотомии «папист» — «протестант», становится середина XVIII века20.
Подводя итоги политико-религиозных конфликтов, Г.Е. Афанасьев заявляет, что английским колонизаторам удалось истребить часть ирландского народа, но «ничего, кроме позорного клейма перед лицом Европы и всего цивилизован-ного мира» они не получили. Несомненно, российский историк выразил общее для прогрессивной общественности своего времени мнение не столько по отно-шению к английской политике XVII–XVIII веков, а к позиции современных ему политиков, с которыми пытались бороться «лучшие люди в роде Гладстона». В то же время устойчивость ирландского народа к бедам и страданиям Г.Е. Афа-насьев объяснял принадлежностью ирландцев к группе «культурных» народов, обладающих богатой истории и самобытной культурой21. Встав на проирланд-ские позиции, российский историк оказался под влиянием романтической идео-логии культурного национализма, носителями которой были ирландские патрио-ты второй половины XIX века.22 Основой этой культуры стала католическая религия, отказ от которой воспринимался ирландцами как потеря духовного стержня и обращение народа в рабское состояние.
После победы в России Октябрьской революции 1917 года изучение Ирлан-дии становится все более и более привлекательным для отечественных исследо-вателей. За несколько десятилетий складываются центры изучения ирландского прошлого в Москве, Ленинграде, Горьком, Воронеже, выпускаются монографии и печатаются статьи. Однако в течение последующих семидесяти лет появляются лишь две общие работы по истории «Зеленого острова»: сразу после революции выходит небольшой очерк П.М. Керженцева23, а в начале 1980-х годов — коллективный труд «История Ирландии»24.
На формирование «советского» взгляда на процессы, протекающие на острове, оказала влияние работа Ф. Энгельса «История Ирландии», написанная в 1870 году и задуманная автором как обзор событий ирландского прошлого с древнейших времен до конца XIX века, но не завершенная из-за политических событий в Европе. В составленном плане работы над книгой вся история страны хроноло-гически делилась на два периода — «английские завоевания», продолжавшиеся от первого вторжения в Ирландию английских рыцарей в XII веке до Лимерикского договора, заключенного в 1691 году ирландскими повстанцами и английским командованием, и период «английского господства» в Ирландии, охватывающий время после этого события25.
Изучением второго ирландского восстания 1689–1691 годов26, ставшего ключевым рубежом в истории острова, согласно хронологии, предложенной Ф. Энгельсом, занимались Ю.М. Сапрыкин27 и Э.П. Телегина28. Рассматривая ирландское восстание конца XVII как последний этап многовекового английско-го завоевания, Ю.М. Сапрыкин отмечал его двойственный характер. Он полагал, что идейными вдохновителями восстания были Яков II Стюарт и англичане-роялисты, видевшие цель борьбы в победе над Вильгельмом Оранским и в вос-становлении в Англии абсолютизма при сохранении английского господства в Ирландии. В то же время другая часть якобитов — католики из англо-ирландцев, потомков английских переселенцев, и ирландцев стремились к осво-бождению Ирландии от английского господства29. Тем не менее стоит признать, что данное восстание привлекло гораздо меньше внимания советских специалистов, чем восстание 1641 года и кромвелевское нашествие на Ирландию, которые рассматривались и как эпизод ирландской истории, и как событие английской буржуазной революции XVII столетия.
Под влиянием марксистско-ленинского учения, выделявшего в качестве ве-дущего фактора общественного развития социально-экономические отношения, и слабо учитывающего культурно-религиозные аспекты, намечаются ключевые темы в исследовании ирландской истории эпохи окончательного порабощения «Зеленого острова» Англией, так называемого «периода действия карательных законов»30. Стоит отметить, что политико-религиозный аспект англо-ирландских противоречий конца XVII–XVIII веков изучался лишь через призму социально-экономических отношений. «Карательные законы», вводившиеся против ирланд-ских католиков, расценивались К. Марксом как «перемещение «собственности» из рук католиков в руки протестантов или превращения «англиканства» в юри-дическое обоснование права собственности»31. В коллективной монографии «Ис-тория Ирландии» в качестве основных «карательных законов» фигурируют, прежде всего, акты аграрного законодательства, цель которых — «внеэкономи-ческое принуждение ирландского крестьянина, насильственное навязывание ему кабальных форм эксплуатации иноземными лендлордами», а также меры по уни-чтожению местной промышленности32.
Итоги земельной политики колонизаторов Ирландии подводит Л.А. Кавери-на. Она отмечает, что в результате конфискаций XVII века католическая часть населения потеряла 9/10 земли, а «карательный кодекс» действовал во всех райо-нах Ирландии, за исключением северо-востока, где протестанты после 1691 года составляли большинство населения33. Важным шагом в изучении положения представителей различных религиозных групп стало то, что Л.А. Каверина отме-тила разницу в религиозно-правовом статусе всех религиозных слоев ирландско-го населения, в число которых вошли католики, пресвитериане и члены других диссентерских сект, а также протестанты, под которыми подразумевались англи-кане34.
Протестантское патриотическое движение Ирландии, пробудившееся на ру-беже XVII — XVIII веков, не получило должного освещения в трудах советских историков. Подвиг Уильяма Молинью35, впервые открыто выступившего с кри-тикой английского режима в Ирландии перед Дублинским парламентом, едва упомянут в «Истории Ирландии»36. Подлинным патриотом, «глашатаем оппози-ционного общественного мнения» своей страны был провозглашен Джонатан Свифт, в котором видели «защитника трудящихся» и «обличителя социальных зол»37. Показательно, что в отечественной историографии Свифт воспринимался исключительно как английский писатель и просветитель38.
Одним из направлений изучения истории Ирландии в советской историогра-фии стало освещение проблемы Ольстера, северо-восточной части Ирландии. Долгое время считалось, что корни этого конфликта сформировались в конце XIX – начале XX века, в результате политических баталий английских либералов и консерваторов. Лишь в 1960-х годах выходят работы, в которых доказывается, что североирландская проблема возникла одновременно с колонизацией Ольсте-ра, принявшей массовый характер после «Славной революции». Происхождению и эволюции североирландского конфликта посвящены исследования А.Д. Колпа-кова39, М.Е. Орловой40, Ж.А. Лихачевой41, Е.Ю. Поляковой42. Авторы признали неоднородность протестантской общины Ирландии, наличие в ее структуре по-следователей шотландских пресвитериан и приверженцев епископальной англи-канской церкви, а также согласились с наличием проблемы диссентеров Ольсте-ра — несоответствие их низкого политически-правового статуса и растущего финансового благополучия43.
Без сомнения, советский период в изучении взаимоотношений католиков и протестантов Ирландии конца XVII – начала XVIII веков отличается тенденци-озностью. Атеистическое мировоззрение советских историков не позволяло им рассматривать религиозную веру как действенный рычаг экономических и поли-тических процессов. Межконфессиональные проблемы Ирландии оттеснялись на задний план, вместо конфликта «католик» — «протестант» рассматривалось противоречие «ирландский крестьянин» — «английский лендлорд», положение ирландских протестантов «англо-ирландцев» оставалось туманным, проблемы ирландских диссентеров нашли лишь поверхностное отражение в литературе как предыстория религиозно-политических конфликтов Северной Ирландии в XX веке.
Современный этап изучения истории Ирландии в России характеризуется отходом от традиционной для советской историографии тематики, использова-нием новейших методологических подходов, ранее недоступных для отечествен-ных исследователей источников и литературы. Проведение международных кон-ференций по проблемам Ирландии, создание центра ирландских исследований Шэмрок под Патронатом правительства Ирландии в России (г. Воронеж), организа-ция совместных научных изысканий, издание источников, отправка студентов и преподавателей на стажировку в колледжи и университеты Республики Ирлан-дия безусловно способствовали развитию ирландского направления российской исторической науки.
Под пристальным вниманием ученых оказались как традиционные для оте-чественного «ирландоведения» темы, так и новые вопросы и проблемы. Приме-нительно к концу XVII – началу XVIII столетий наиболее существенным стало появление свежего взгляда на Ирландское восстание 1689–1691 годов, нашедше-го отражение в статье К.А. Алексеева44. Автор исследования не претендует на новаторскую по меркам мировой исторической науки оценку восстания, но развенчивает некоторые «мифы» советской историографии. В частности, К.А. Алексеев доказывает, что событиям XVII века предшествовало значительное укрепление положение католиков, как в области гражданских прав, так и в сфере землевладения. Тем самым он опровергает ставший «классическим» тезис о по-стоянном усилении английского гнета в Ирландии, начиная с эпохи Реформации, и подтверждает обоснованность опасений ирландских протестантов, боявшихся за свою жизнь и имущество во время восстания45. Исследователь подчеркивает не элитарный, а народный характер движения якобитов, утверждая, что основу пятидесяти пяти тысячной армии низвергнутого с трона короля составили кре-стьяне46. Поражение восстания, согласно точке зрения К.А. Алексеева, — след-ствие целого комплекса факторов: непродуманности военных операций, плохой подготовка солдат, слабого уровня финансового и материально-технического обеспечения армии (недостатка средств у командования, отсутствия флота и ар-тиллерии), морального разложение разочаровавшихся в своем лидере католиков. В то же время он подчеркивает тактическое и военное превосходство противника. Роковой для якобитов ошибкой стал «отказ от наступательных действий, потеря стратегической инициативы»47. В итоге К.А. Алексеев приходит к выводу, что «не англичане завоевали Ирландию, подавив восстание, а сами ирландцы, капитулировав, прекратили сопротивление и потеряли страну»48.
По вопросу о роли религии и религиозного сознания в событиях 1689–1691 го-дов К.А. Алексеев занимает противоречивую позицию. Он полагает, что главным мотивом, толкавшим ирландских католиков к вступлению в армию, была не ре-лигия, а земельный интерес, но одновременно отмечает «религиозную мнитель-ность», повлиявшую на моральное состояние армии. Среди целей, которые пре-следовали ирландцы — участники восстания для него на первом месте все же стоит «национальное и религиозное освобождение страны»49.
Дополнительные оценки ирландского восстания конца XVII столетия и обзор последующих событий представлены в первом томе фундаментальном исследо-вания «Три века Ирландии»50, автором которого стал специалист по истории ир-ландского национально-освободительного движения XVIII–XIX веков А.В. Ми-рошников. Неоспоримым достоинством работы является использование «комплексного прочтения истории Ирландии», заключающегося в выделении в каждом из исторических этапов «три основные линии — политической и соци-альной истории; культуры; общественных событий», что позволяет «ярче и нагляднее представить Ирландию и ирландцев»51. Стоит также отметить, что в качестве приложения А.В. Мирошников предоставляет ранее неопубликованные в России документы по ирландской истории, что улучшает источниковую базу научных исследований. Анализ предложенного текста наводит на мысль, что А.В. Мирошников в большей степени продолжает традиции современной зару-бежной историографии, нежели воспринимает опыт отечественных исследова-ний. Он выступает новатором в определении объектов для исследования, вводит в научный оборот новую терминологию, использует оригинальное прочтение имен и географических названий.
Ирландское восстание XVII века в монографии А.В. Мирошникова не явля-ется самодостаточной темой: автор схематично излагает хронологию событий. В то же время он рассматривает восстание не как отвлеченный предмет, а как часть живой, постоянно влияющей на современность истории. В частности, он придает событиям 1689–1691 годов яркость и достоверность с помощью оранжистской пословицы, славящей Уильяма III (Вильгельма III) за освобождение Ирландии «от папства, медяков и деревянных башмаков»52, а религиозный ха-рактер восстания подчеркивает описанием ежегодного пышного празднования победы протестантов при Бойне жителями Северной Ирландии53.
Более подробно А.В. Мирошников характеризует режим «протестантского господства» (1691–1803 гг.), по сути основанный на применении «карательных законов». Верхушкой ирландского общества он считает «предпринимателей», заполнивших Дублинский парламент и выступавших посредниками между про-стым населением острова и английским правительством, в то же время подчер-кивая роль англичан, доминировавших в палате лордов. Несомненно, политиче-ской элитой ирландского общества, по мнению А.В. Мирошникова, вплоть до середины XVIII века оставалось высшее англиканское духовенство.
Без сомнения, книга А.В. Мирошникова стала первым отечественным иссле-дованием, которое представило рельефный образ протестантско-католической Ирландии. Кратко он описывает структуру политических течений протестантско-го парламента, во многом ставших продолжением соответствующих партий в английском парламенте, определяет роль ирландцев в якобитском движении в поддержку бежавшего во Францию Джеймса II (Якова II), отмечает стремление местного протестантской аристократии к объединению с Англией по примеру заключенной в 1709 году унии Англии и Шотландии54. Работа А.В. Мирошнико-ва не дает ответов на все возникающие в процессе прочтения вопросы, но стиму-лирует читателя к творческому поиску, к стремлению самостоятельно разобраться в специфике сложных взаимоотношений жителей Ирландии и правительства метро-полии. При этом отмечается стремление автора обратить внимание на «белые» пятна ирландской истории.
Деятельность борцов за свободу «Зеленого острова» в рассматриваемый период не является темой отдельного исследования современных историков. А.В. Мирошников лишь упомянул о произведении У. Молиньюкса55, хотя и определил его как «концептуальное основание националистического движения середины XVIII века»56 а также указал, что Дж. Свифт, будучи священником, выступал против уравнения в правах католиков и протестантов, следовательно, его «протестантский патриотизм был ограничен “границами протестантского господства”»57. Творчество и общественно-политические взгляды знаменитого «ирландского патриота» на современном этапе исследует Т.Л. Лабутина58. Она справедливо отмечает двойственность отношения Свифта к Ирландии и ирланд-цам, отмечая «преданность Свифта догматам англиканской церкви», которая контрастировала с его дальнейшим желанием «своими памфлетами разбудить национальное самосознание угнетенного народа Ирландии»59.
Тема влияния религии на общественно-политические процессы, с обсужде-ния которой после крушения советского режимы были сняты ограничения, полу-чила развитие как в изданиях, рассматривающих роль и значение религии в от-дельно взятом государстве60, так и связанных с выделением религии как ведущего фактора в создании целых империй. «Новая британская история», ин-тенсивно развивающейся за рубежом рассматривает религию как основу един-ства империи и всех ее внутренних и внешних колоний, соответственно россий-ские авторы, работающие в данном методологическом направлении, пытаются осмыслить роль протестантизма в истории Британии. Один из разработчиков данной темы, М.С. Стецкевич, отмечает, что протестантизм, наряду с единой мо-
нархией и совместным участием в строительстве империи, лег в основу британ-
ского самосознания. Но Ирландия (за исключением северо-востока страны), фак-
тически выпала из британского мира, и стала одной из мишеней британского
антикатолицизма — оборонительной религиозно-политической идеологии61. Та-
ким образом, становятся понятны мотивы карательной политики английских и
ирландских протестантов в XVII–XVIII веках, период интенсивного складывания
империи. Т.Л. Лабутина, поддержавшая данное направление исследований, проана-
лизировала политику антикатолицизма в Англии 1660–1714 годов62.
Изучение Ирландии конца XVII – начала XVIII веков российскими учеными
продолжается более столетия, но до сих пор не создано ни одной серьезной рабо-
ты, которая бы содержала полную характеристику религиозно-политических,
социально-экономических, культурных и религиозных аспектов развития остро-
ва. Период «карательных законов» или «протестантского господства» остается
практически не изученным этапом ирландского прошлого. Тем не менее в по-
следнее десятилетие на страницах научных изданий появились первые статьи,
затрагивающие отдельные проблемы взаимодействия католиков и протестантов
в Ирландии на рубеже XVII–XVIII веков63. Появление новых возможностей
(большая доступность источников, в том числе и архивных, улучшение россий-
ско-ирландских связей, отход от фрагментарного, ориентированного на узкие
темы, подхода к комплексному изучению истории) дает надежду на появление
подобных исследований и в будущем.
Примечания
1 Кон И.С. В поисках себя: личность и ее самосознание. М.: Политиздат, 1984. С. 45.
2 Очерки истории западного протестантизма / Под ред. А.А. Кисловой, О.В. Чернышовой, Е.С. Тока-
ревой. М.: ИВИ, 1995. С. 3.
3 Клочков В.В. Право, религия и идентичность как факторы ограничения королевской прерогативы
в Англии XVII века // Исторические, философские, юридические науки, культурология и искусство-
ведение. Вопросы теории и практики. Тамбов: Грамота, 2011. № 4. Ч. 3. С. 54. // [Электронный ре-
сурс] Режим доступа: URL: http // http://www.gramo ta.net/articles/issn_1997-292X_2011_4-3_14.pdf
(дата обращения: 1.06.2012).
4 Быкова А.Ф. Рассказы из истории Ирландии (с XII века до наших дней). СПб.: Изд. С. Дороватор-
ского и А. Чарушникова, 1902; Тренч В.С. Очерки ирландской жизни. СПб., 1873.
5 Афанасьев Г.Е. Судьбы Ирландии: публичные лекции. Одесса: Тип. «Одес. Вестн.», 1887.
6 Афанасьев Г.Е. История Ирландии. Изд-е 3-е. М.: Изд-во ЛКИ, 2007. С. 6.
7 Михайлова Т.А. О взгляде Г. Афанасьева на историю // Афанасьев Г.Е. История Ирландии. Изд-е
3-е. М.: Изд-во ЛКИ, 2007. С. IV.
8 Афонюшкина Е.В. Проблемы экономического развития и социальной жизни Ирландии в оценке
российской общественной мысли XIX века // Шэмрок. Ирландские исследования (история, полити-
ка, культура). 2002. № 2. С. 148.
9 Афанасьев Г.Е. История Ирландии. С. 3–4.
10 Там же.
11 Там же. С. 83.
12 Там же. С. 87.
13 Там же. С. 108.
14 Там же. С. 111.
15 Там же. С. 108.
16 Там же. С. 125.
17 Там же. С. 306.
18 История философии в кратком изложении / Пер. с чеш. И.И. Богута. М.: Мысль, 1991. С. 422.
19 Афанасьев Г.Е. Указ. соч. С. 119.
20 Там же. С. 126.
21 Там же. С. 309.
22 Мирошников А.В. Восстания и реформы. Ирландский национализм от установления Унии до Брат-ства фениев (1800–1858). Воронеж: ЦЧКИ, 2001. С. 5.
23 Керженцев П.М. Ирландия: исторический очерк. М., 1923.
24 История Ирландии / Отв. ред. Л.И. Гольман. М.: Мысль, 1980.
25 См.: Энгельс Ф. История Ирландии // Маркс К., Энгельс Ф. соч. 2-е изд. Т. 16. С. 479–522.
26 Термин был введен в научный оборот К. Марском, см.: Маркс К. Набросок доклада по ирландско-му вопросу в Лондонском коммунистическом обществе немецких рабочий 16 декабря 1867 года // Маркс К., Энгельс Ф. соч. 2-е изд. Т. 16. С. 467.
27 Сапрыкин Ю.М. Английская колонизация Ирландии в XVI – начале XVIII вв. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1958; Сапрыкин Ю.М. Английское завоевание Ирландии XII–XVIII вв. М.: Высшая школа, 1982.
28 Телегина Э.П. Ирландская политика Якова II и предпосылки «Славной революции» в Англии. Горький: Изд-во Горьк. ун-та, 1980; Телегина Э.П. Освободительная борьба ирландского народа в последней трети XVII века. Горький: Изд-во Горьк. ун-та, 1980.
29 История Ирландии. С. 119.
30 Там же. С. 122.
31 Маркс К. Набросок доклада … С. 468–469.
32 История Ирландии. С. 128.
33 Каверина Л.А. Английское законодательство и социально-экономическое положение Ирландии в начальный период промышленного переворота в Англии // Проблемы рабочего и нацилонального движения Великобритании и Ирландии. Рязань: Изд-во Рязанского госуд. инст-та, 1976. С. 11.
34 Там же. С. 3.
35 В «Истории Ирландии» Г.Е. Афанасьева — Молинэ.
36 История Ирландии. С. 36.
37 Там же. С. 136.
38 См. : Муравьев В. Джонатан Свифт. М. : Просвещение, 1968; Туполева Л.Ф. Английский просвети-тель Дж. Свифт и Ирландия // Проблемы британской истории, 1984. М., 1984. С. 95–105.
39 Колпаков А.Д. Ирландия — остров мятежный. М.: Наука, 1965.
40 Орлова М.Е. Исторические судьбы независимой Ирландии // Вопросы истории. 1967. № 2.
41 Лихачева Ж.А. Религия и социальный конфликт в Северной Ирландии // Актуальные проблемы научного атеизма. Вып. 3. М., 1978.
42 Полякова Е.Ю. Ольстер: истоки трагедии. М.: Наука, 1982.
43 Там же. С. 7–8, 15.
44 Алексеев К.А. Ирландское восстание конца XVII века // Вопросы истории. 2004. № 11. С. 29–42.
45 Там же. С. 31–32.
46 Там же. С. 36.
47 Там же.
48 Там же. С. 39.
49 Там же. С. 42.
50 Мирошников А.В. Три века Ирландии. В 3 кн. Кн. 1. 1603–1845. Воронеж, 2008.
51 Там же. С. 7.
52 Под «папством» подразумеваются католики, как ирландские, так и континентальные; «медяки» — напоминание об ирландской валюте, выпущенной Джеймсом II (Яковом II) для оплаты французских наемников; «деревянные башмаки» — символ абсолютизма и феодального гнета.
53 Там же. С. 28–29.
54 Там же. С. 55–57.
55 В российской исторической литературе, таким образом, присутствует три варианта фамилии авто-ра «Положения Ирландии» — Молинэ, Молинью и Молиньюкс.
56 Мирошников А.В. Три века Ирландии. Т. 1. С. 65.
57 Там же. С. 99.
58 Лабутина Т.Л. Свифт и Темпль. Из истории раннего английского просвещения // Новая и новей-шая история. 1994. № 2; Лабутина Т.Л. У истоков современной демократии (1689–1714 гг.). М.: ИРИС-ПРЕСС, 1995; Лабутина Т.Л. «Консерватор» Свифт и «реформатор» Дефо // Вопросы исто-рии. 1995. № 11/12. С. 39–48.
59 Лабутина Т.Л. У истоков современной демократии … С. 54, 56.
60 См. : Очерки истории западного протестантизма. М.: 1995;
61 Стецкевич М.С. Протестантизм, антикатолицизм и британское национальное самосознание Ново-го времени // Христианская культура на пороге III тысячелетия. Материалы научной конференции. 12–14 июня 2000 г. СПб.: Санкт-Петербургское философское общество, 2000. С. 35–36. // [Элек-тронный ресурс] Режим доступа: URL: http //http:// anthropology.ru/ru/texts/stetskevich/christ_07.html (дата обращения: 2.06.2012).
62 Лабутина Т.Л. Антикатолицизм в Англии в правление последних Стюартов (1660–1714) // Рели-гия и политика в Европе. Смоленск, 1998.
63 Лежнина Е.В. Уильям Молиньюкс и проблема конституционных прав Ирландии в 1690-х годах // Запад – Восток: научно-практический ежегодник. 2009. № 2. С. 38–49; Лежнина Е.В. Англиканская официальная проповедь как источник по истории религиозно-политичсекой борьбы в Ирландии конца XVII – первой половины XVIII веков // Запад – Восток: научно-практический ежегодник. 2010 № 3. С. 18–29; Лежнина Е.В. Образ врага: ирландские католики глазамиангликан в эпоху «проте-стантского господства» (1692–1782) // Национальный / социальный характер: археология идей и современное наследство. М.: ИВИ РАН, 2010. С. 151–153; Лежнина Е.В. Уильям Кинг и диссентеры Ирландии в 1690-е годы // Современные тенденции изучения и преподавания всеобщей истории: материалы Всероссийской научно-практической конференции, 30 ноября 2011 года / отв. ред. И.М. Эрлихсон, Ю.И. Лосев. Рязань: Изд-во Ряз. Гос. Ун-та им С.А. Есенина, 2011. С. 242–246.
            [name_en] => RELIGIOUS AND POLITICAL LIFE OF IRELAND IN THE END OF XVII – BEGINNING OF XVIII CENTURIES IN THE EVALUATION OF THE NATIONAL HISTORIOGRAPHY
            [annotation_en] => Identity of a man for thousands of years was determined by his religious consciousness and confessional identity. The transcendence of religion allowed the individual to view his life in the context of eternity, to give meaning to his earthly existence and at the same time to determine the position of the individual in the world around him. In the traditional society, which retained its shape in Europe until the XVIII century, the type of religious consciousness formed views on the social and political system and acted as a regulator of social relations. A person who considers himself a part of a particular religious confession, without hesitation, approved the generally accepted among his co-religionists political model, the rule of law, the system of public relations. The outstanding Soviet philosopher I. S. Kon noted that in the past "religious values were localized in a certain physical space and had territorial boundaries, and the hierarchy of individual abilities and opportunities coincided with the social hierarchy».1
            [text_en] => Identity of a man for thousands of years was determined by his religious consciousness and confessional identity. The transcendence of religion allowed the individual to view his life in the context of eternity, to give meaning to his earthly existence and at the same time to determine the position of the individual in the world around him. In the traditional society, which retained its shape in Europe until the XVIII century, the type of religious consciousness formed views on the social and political system and acted as a regulator of social relations. A person who considers himself a part of a particular religious confession, without hesitation, approved the generally accepted among his co-religionists political model, the rule of law, the system of public relations. The outstanding Soviet philosopher I. S. Kon noted that in the past "religious values were localized in a certain physical space and had territorial boundaries, and the hierarchy of individual abilities and opportunities coincided with the social hierarchy».1
            [udk] => 
            [order] => 20
            [filepdf_ru] => 86_ru.pdf
            [filepdf_en] => 86_en.pdf
            [download] => 
            [section_ru] => ИСТОРИОГРАФИЯ И МЕТОДОЛОГИЯ
            [section_en] => 
            [authors] => Array
                (
                    [0] => Array
                        (
                            [author_ru] => Елена Владимировна  ЛЕЖНИНА
                            [author_en] => Elena V. Lezhnina 
                        )

                )

        )

    [20] => Array
        (
            [id_section] => 9
            [id] => 87
            [id_journal] => 4
            [name_ru] => М. БАЛУДЯНСКИЙ И М.М. СПЕРАНСКИЙ. РЕФОРМЫ И ЛИБЕРАЛИЗМ В РОССИИ ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЫ XIX ВЕКА
            [annotation_ru] => M. Daniš1
M. BALUĎANSKÝ A M.M. SPERANSKÝ . REFORMY A LIBERALIZMUS V RUSKU V PRVEJ POLOVICI 19. STOROČIA
Na začiatku 19. storočia sa Rusko dostáva pod vplyv liberalizácie spoločenských pomerov, ktoré mali byť podporené celým radom reforiem a právnych úprav, smeru-júcich v konečnej podobe až k snahám o konštitučnú monarchiu. V roku 1801 sa stal ruským panovníkom cár Alexander I., ktorý bol k takejto politike priaznivo naklonený. Mladý a vzdelaný monarcha to s liberalizáciou a reformami v prvých rokoch vládnutia myslel naozaj vážne. Zrušil okrem iného zákaz dovozu a vývozu niektorých tovarov do Ruska, vydal nariadenie o slobodnom cestovaní Rusov do zahraničia i cudzincov do Ruska. Dal obnoviť volebný systém na úrovni gubernií, zrušiť telesné tresty, povolil slobodnú činnosť tlačiarní a dovoz akejkoľvek literatúry zo zahraničia do Ruska. Rus-ko sa stalo dielňou novátorských pokusov o vytvorenie modernej európskej jurisdikcie v duchu konštitucionálnych zmien vo všetkých oblastiach spoločenského života. Cár Alexander I. ani ľudia ktorí sa na tomto reformnom hnutí začali podieľať však ešte nevedeli, akým smerom sa Európa onedlho vydá. Po napoleonských vojnách, založení Svätej aliancie a revolučných pohyboch, ktoré európskych monarchov poriadne vystrašili sa tento proces výrazne utlmil. V Rusku tomu výrazne prispelo aj dekabristické republikánske hnutie z roku 1825.
            [text_ru] => M. Daniš1
M. BALUĎANSKÝ A M.M. SPERANSKÝ . REFORMY A LIBERALIZMUS V RUSKU V PRVEJ POLOVICI 19. STOROČIA
Na začiatku 19. storočia sa Rusko dostáva pod vplyv liberalizácie spoločenských pomerov, ktoré mali byť podporené celým radom reforiem a právnych úprav, smeru-júcich v konečnej podobe až k snahám o konštitučnú monarchiu. V roku 1801 sa stal ruským panovníkom cár Alexander I., ktorý bol k takejto politike priaznivo naklonený. Mladý a vzdelaný monarcha to s liberalizáciou a reformami v prvých rokoch vládnutia myslel naozaj vážne. Zrušil okrem iného zákaz dovozu a vývozu niektorých tovarov do Ruska, vydal nariadenie o slobodnom cestovaní Rusov do zahraničia i cudzincov do Ruska. Dal obnoviť volebný systém na úrovni gubernií, zrušiť telesné tresty, povolil slobodnú činnosť tlačiarní a dovoz akejkoľvek literatúry zo zahraničia do Ruska. Rus-ko sa stalo dielňou novátorských pokusov o vytvorenie modernej európskej jurisdikcie v duchu konštitucionálnych zmien vo všetkých oblastiach spoločenského života. Cár Alexander I. ani ľudia ktorí sa na tomto reformnom hnutí začali podieľať však ešte nevedeli, akým smerom sa Európa onedlho vydá. Po napoleonských vojnách, založení Svätej aliancie a revolučných pohyboch, ktoré európskych monarchov poriadne vystrašili sa tento proces výrazne utlmil. V Rusku tomu výrazne prispelo aj dekabristické republikánske hnutie z roku 1825.
K popredným činiteľom a organizátorom nasmerovaných zmien v ruskej spoločnosti na prahu 19. storočia sa stal všeobecne uznávaný a za ich strojcu dodnes považovaný gróf Michail Michajlovič Speranský. Cestu reforiem videl v evolučnom, postupnom zdokonaľovaní všetkých sfér spoločenského života za aktívnej účasti štát-nej moci v tomto procese. Domnieval sa, že sa postupne prekoná protirečenie medzi dozretou nevyhnutnosťou zmeny spoločenského zriadenia a absenciou zodpovedado troch zložiek jej fungovania — zákonodarnej, výkonnej a súdnej. Podrobnej analýze života a reformnej činnosti sa venuje rozsiahla ruská historiografia2. V slovenskom priestore najväčšiu pozornosť M.M.Speranskému venuje historička Jarmila Boboková, ktorá v svojich prácach zachytáva aj prierez ruskou historiografiou3.
Pod európsky rozmer reformného hnutia v Rusku sa však výraznou mierou pod-písal aj vďaka svojej právnickej erudícii a obrovskému vzdelanostnému potenciálu Michal Baluďanský (1779–1847), ktorý bol rodák zo Zemplína na Slovensku. Je viac než isté, že bol otcom mnohých zákonov, ktoré pre Rusko znamenali veľké zmeny v prospech jeho liberalizácie a demokratizácie.V Rusku sa stal prvým rektorom petrohradskej univerzity, bol organizátorom ruského národného hospodárstva a autoritou v rodiacom sa ruskom zákonodarstve. Sami Rusi pokladali M. Baluďanského za „význačného štátnika ... za osobnosť mimoriadne pozoruhodnú, nielen podľa veľkých schopností, ale najmä podľa vážnej úlohy, ktorá mu patrí v dejinách našej (t. j. ruskej — M. F.) vzdelanosti“4.
Osobnosti M.Baluďanského sa venovala ruská historiografia najmä do roku 1917, ale pozornosť mu venovala aj maďarská a slovenská historiografia5. Dodnes je nedocenená osobnosť M.Baluďanského a väčšina materiálov o jeho pôsobení v Rusku a jeho diel ostáva ležať v archívoch6. Je pravdepodobne na slovenskej historiografii, aby sa pokúsila o rekonštrukciu jeho práce, ktorá sa ako práca cudzinca často krát dostáva do tieňa ruského reformátora M.M.Speranského, ktorý v podstate aj v reformnom procese v prvej desaťročnici 19. storočia vstúpil do jej činnosti omnoho neskôr ako ňou bol poverený už M. Baluďanský. Zároveň v rokoch 1812 až 1821 bol Speranský v nemilosti a vyhnanstve a Baluďanský v svojej práci pokračoval. Po smrti Speranského v roku 1839 ešte takmer osem rokov pracoval.
M. Baluďanský sa narodil 26. septembra 1769 v rodine gréckokatolíckeho farára vo Vyšnej Olšave (okres Stropkov). Otec Andrej Baluďanský a Mária, rodená Dubinská, mali ešte jedného syna, ktorý sa neskôr stal vysokým vojenským hodnostárom (plukovníkom) v rakúskej armáde. Otec Baluďanského bol v jeho ranom detstve preložený na nové pôsobisko — do Veľat. Táto skutočnosť vysvetľuje, prečo dali Michala študovať do Nového Mesta pod Šiatrom, pomerne dosť vzdialeného od Stropkova. Veľaty sú čisto slovenská dedina v strede trojuholníka: Nové Mesto pod Šiatrom, Michaľany, Trebišov.
Ako osemročného vnímavého chlapca dali rodičia Michala do strednej školy. Výber školy padol na paulínske učilište v blízkom Novom Meste pod Šiatrom (Sátoralja Ujhely). Bola to rehoľná škola, v ktorej sa vyučovalo scholastickými metódami, po latinsky. V Novom Meste študoval tri roky. V rokoch 1780–1787 ďalšou školskou zastávkou mladého Baluďanského boli Košice. Nevedno, či to bola nevyhnutnosť vybrať si Košice, ktoré boli po ruke a po stránke výdavkov pre rodičov boli najmenej nákladné, alebo to bola jeho náklonnosť k právnickým predmetom. Snáď sa spojili obidva dôvody. Rodičia neboli takí zámožní, aby syna mohli vydržiavať vo vzdialenejšej Pešti. Aj domáce tradície hovorili za „kráľovskú akadémiu“. Bola to škola na prechode od gymnázií k univerzitám. Neprednášali sa na nej iba všeobecno-vzdelávacie predmety, ale už aj právnické disciplíny. Išlo teda o druh „právnickej fakulty“. Michal študoval v Košiciach najprv filozofiu, akúsi predprípravu k právnickým štúdiám. Iba po úspešnom dokončení štúdia na filozofii bol roku 1785/86 zapísaný ako jurista do prvého ročníka, a v roku 1786/87 bol v menoslove juris secundum in Annum auditores. Záznamy zo skúšok dokazujú, že Michal Baluďanský v prvom ročníku práva zo všetkých predmetov exeloval na výbornú7. Ako študent práva sa oboznamoval s rôznymi — a v tom období mnohými novými ekonomickými učeniami, pozoroval organizáciu hospodárstva v Uhorsku i za jeho hranicami. Cisár Jozef II., ovplyvnený fyziokratickými názormi a pod vplyvom vtedajšej krízy vydal roku 1785 dekrét o zrušení poddanstva. Bolo to iba polovičaté riešenie, pretože v praktickom prevedení panovník bol málo nástojčivý a tak si šľachta mohla vynútiť návrat k urbáru. Baluďanského to obohatilo o novú skúsenosť. Vybadal, že roľnícka otázka je veľmi pálčivá. Preto jej venoval neskôr mimoriadnu pozornosť aj v Rusku.
V rokoch 1787–1789 M. Baluďanský študoval na právnickej fakulte vo Viedni. Boli to roky veľkého sociálneho a ideového vrenia . Francúzska buržoázna revolúcia rozvírila hladinu v celej Európe. Vladári aj s celým administratívnym aparátom sa mali na pozore. Anglický ekonóm Adam Smith sa stal autoritou v ekonomických kruhoch Európy v otázke usporiadania národného hospodárstva. Podľa neho neskoršie Baluďanský usporiadal ruské financie.
V takomto ovzduší trávil Michal Baluďanský posledné roky svojho študentského života.
20 ročný ukončil s výborným prospechom právo na viedenskej univerzite. V tom istom roku (1789) bola založená „kráľovská akadémia“ vo Veľkom Varadíne. Na obsadenie katedier bol vypísaný konkurz. Univerzitní učitelia vo Viedni pre mimoriadne schopnosti odporúčali Baluďanského za profesora na túto akadémiu.
Vo Veľkom Varadíne (Oradeu, Rumunsko) dostal katedru politických vied a obchodnej korešpondencie. Po habilitácii predniesol svoju úvodnú prednášku o základoch teórie a techniky štátneho práva. Vychádzal síce z právnických autorít, ale vyslovil vlastnú požiadavku, že právo musí byť také, aby mohlo byť vymožiteľné.
Láska ku knihám, dychtivosť po vedomostiach, vedecká zvedavosť, urobili z M. Baluďanského vedúceho knižnice veľkovaradínskej kráľovskej akadémie. Tu mal možnosť sledovať všetku tlačenú produkciu svojej doby. A keď vezmeme do úvahy jeho pracovitosť, sme pri tajomstve jeho encyklopedických vedomostí, pre ktoré ho v Rusku volali „studnica vedy“. Knižné fondy tejto mladej knižnice počas jeho spravovania boli obohatené aj po stránke kvantitatívnej, aj po stránke kvalitatívnej. Na veľkovaradínskej akadémii M. Baluďanský prednášal mnohé disciplíny: okrem politických vied, verejné a súkromné právo, právo trestné a obchodné, financie a administráciu8.
M. Baluďanský ako profesor na veľkovaradínskej akadémii si roku 1792 podal žiadosť, aby bol prijatý za profesora politických vied do Bratislavy. Naliehavý tón žiadosti môžeme pokladať za znak túžby dostať sa na Slovensko.
Za jeho vedeckú činnosť Transylvanská spoločnosť filológov ho roku 1798 vybrala za svojho člena. Počas svojej pedagogickej činnosti na kráľovskej akadémii vo Veľkom Varadíne roku 1796 získal na budapeštianskej právnickej fakulte titul doktora práv. Jeho doktorská dizertácia sa našla iba nedávno9. Jeho reformátorské idey obsahujú mimoriadne zaujímavú a svojráznu zmes ekonomických teórií merkantilistov, fyziokratov a liberálov.
Michal Baluďanský sa stal známy svojimi vedeckými prácami, preto mu ponúkli aj katedru štátneho verejného práva a prameňov uhorského práva na peštianskej univerzite. (Mala dve katedry: filozofickú a právnickú.)
Ako 27 ročný mladý človek, plný síl a elánu dostal sa do hlavného mesta, kde mal možnosť sledovať pulzovanie ideového i politického života západnej Európy. Bol veľmi vnímavý k novým prúdom v riadení národného hospodárstva, k príčinám nespokojnosti, sledoval všetky reformy a ich ohlasy — veď všetko toto bolo z jeho odboru. Ovládal anglický, francúzsky, taliansky, nemecký a maďarský jazyk, nehovoriac o klasických jazykoch.
Neskoršie prednášal na peštianskej univerzite aj dejiny a štatistiku.
Právnická fakulta poctila mladého Baluďanského tým, že si ho zvolila v roku 1802 za svojho dekana. Že Baluďanského si mimoriadne vážili aj vyššie vládne kruhy, vidieť aj z toho, že Metternich pri odchode Baluďanského do Ruska s ľútosťou konštatoval, že Rakúsko stráca v ňom nádejného teoretika štátu10.
Do Ruska odišiel v roku 1804. Vo februári na pozvanie ruského cára Alexandra I. odchádza do Sankt Peterburgu. Dôvody jeho odchodu nie sú úplne ozrejmené. K ceste ho mohli povzbudiť pochvalné listy jeho rodáka I. S. Orlaja, ktorý bol v Rusku už od r. 179111. Je možné, že sa títo dvaja poznali ešte pred Orlajovým odchodom do Ruska alebo zo zahraničných štúdií Orlajových v rokoch 1794–1796, kedy tento študoval medicínu vo Viedni12.
K najvýznamnejším pohnútkam, ktoré ho primäli pravdepodobne odcestovať za prácou do Ruska bola jeho nedávna protištátna činnosť v rámci spolku jakobíncov, obhajujúcich republikánske zmeny v Rakúskej monarchii.
M. Baluďanský ešte ako študent práva v Košiciach spolu s niekoľkými spolužiakmi sa pridal k tomuto pokrokovému hnutiu. Pre svoje progresívne názory bol ako profesor veľkovaradínskej akadémie prenasledovaný. Pod vplyvom Francúzskej buržoáznej revolúcie vstúpil do ilegálneho krúžku jakobíncov pod názvom „Spolok slobody a rovnosti“, ktorý založil Ignác Martinovič. Tajná polícia o tejto jeho činnosti vedela a preto sa dostal aj na zoznam 44 „najnebezpečnejších buričov“. Dokonca bol na neho vydaný zatykač. Jedine vďaka jeho vedeckej autorite — a administratívnym nedopatreniam, zostal na slobode; pravda, pod prísnym dohľadom polície13.
Keďže Baluďanskému v jeho vlasti každú chvíľu hrozilo zatknutie, ochotne prijal návrh odísť do Ruska a cisár František mu dovolil odísť. Dokonca súhlasil aj s podmienkou, že sa domov nikdy nevráti. Hoci mnohí odborníci tvrdia, že Baluďanskij prijal pozvanie do Ruska iba na tri roky, pokladáme za pravdepodobnejšiu už spomínanú lehotu: nevrátiť sa nikdy. Na odporúčanie Ivana Semionoviča Orlaja kurátor peterburského učebného okruhu N. N. Novosiľcov začal vo februári 1803 vyjednávať s Michalom Baluďanským o jeho presídlení do Ruska a o obsadení ním katedry na petrohradskom pedagogickom inštitúte. Spolu s Baluďanským odchádzali do Ruska aj jeho krajania V. G. Kukoľník14 a P. D. Lodij15.
Z učiteľského gymnázia sa v čase príchodu Baluďanského do hlavného mesta Ruska stal Pedagogický inštitút. O dva roky neskoršie sa z učilišťa stal Hlavný pedagogický inštitút, z ktorého sa roku 1819 zorganizovala petrohradská univerzita16. V roku 1816 bol Michal Baluďanský menovaný za dekana filozoficko-právnej fakulty a v roku 1819 sa stal prvým rektorom v tom čase už univerzity. Progresívny duch pedagogickej a vedeckej práce viacerých učiteľov petrohradskej univerzity podporovaný jej rektorom sa čoskoro stal tŕňom v oku ministra národnej osvety. Návrh štatútu univerzity z pera Baluďanského by sa ani dnes nemusel hanbiť za svoje princípy demokratického prístupu k vzdelávaniu. Ministerstvo školstva ho však v tom čase neschválilo. Keď v roku 1821 začalo ministerstvo školstva viesť útoky proti niekoľkým progresívnym učiteľom univerzity, Baluďanský v ich mene obhajoval právo na slobodu vedeckého bádania. Ako človek vysokých mravných hodnôt nebol ochotný zmieriť sa s obvineniami a z miesta rektora univerzity odstúpil. V roku 1924 sa vzdal aj miesta profesora a hoci na univerzite už viac neprednášal, s jej pôdou ostal prepojený až do smrti. V roku 1828 sa stal čestným členom univerzity a od roku 1835 predsedom skúšobnej komisie, ktorá potvrdzovala post profesora práva pre adeptov vracajúcich sa do Ruska zo štúdií v zahraničí. Od roku 1874 (27 rokov po smrti Baluďanského) bolo na právnickej fakulte petrohradskej univerzity založené štipendium s jeho menom na podporu vynikajúcich študentov.
Michal Baluďanský už v prvých rokoch svojho pôsobenia v Rusku napísal niekoľko pozoruhodných prác. Napísal knihu Opísanie rôznych hospodárskych systémov, ktorá má 8 častí. Toto dielo, spolu so štúdiami Národné bohatstvo, O rozdelení a obrate bohatstva a iné, boli uverejnené v „Statističeskom žurnale“ za roky 1806–180817. Historici politickej ekonómie tvrdia, že tieto práce Baluďanského znamenajú mimoriadne vážny prínos do ruskej vedy18. Zvlášť sa cení skutočnosť, že jeho práce po prvý raz uvádzajú v ruskom jazyku ruskú právnickú terminológiu19.
P. V. Lopuchin, ktorý zastával funkciu zástupcu ministra financií a pracoval v Komisii pre zostavovanie zákonov, hneď po príchode Baluďanského do Ruska už 12. júna 1804 ho požiadal o spoluprácu. Baluďanský sa zúčastňoval práce komisie a stal sa redaktorom časti, ktorá sa starala v oblasti zákonodarstva o hospodárstvo a financie ruského štátu.
Speranský, ako zástupca ministra justície a ako predseda komisie pre zostavovanie zákonov zveril Baluďanskému štvrté oddelenie, v ktorom sa sústreďovala zákonodarná práca v otázkach štátneho hospodárstva a verejného práva.
Michal Baluďanský zostavil pre ministra Gurieva plán na reorganizáciu ruských financií. Tento plán predložil na posúdenie svojmu bezprostrednému predstavenému Speranskému, ktorý postihol vecnosť a vhodnosť návrhov a svojou autoritou ich plne podporoval. Aby mal istotu o ich správnosti, dal ich na posúdenie európskym ekonomickým autoritám Virstovi a Jakobimu, profesorovi v Halle. Baluďanského návrhy boli prediskutované ešte oficiálnou komisiou, ktorej predsedal minister Guriev. Dňa 1. januára 1810 cár Alexander I. návrh zákona, ktorý vypracoval Baluďanský, aj schválil20.
Balugjanskij hneď v nasledujúcom roku dostal rad sv. Vladimíra IV. stupňa.
V komisii M. A. Baluďanský spolupracoval s G. A. Rosenkampfom a M. M. Speranským. Obidvaja cítili vnútornú prevahu osobnosti Baluďanského. Sami ho pokladali za svojho učiteľa21. Speranský si vždy vyžiadal radu Baluďanského (hoci nepostupoval vždy podľa nej). V marci 1809 sa Baluďanský stal vedúcim štvrtého oddelenia komisie pre zostavovanie zákonov. Baluďanský bol pokladaný za najpovolanejšieho doplňovať v justičnej praxi to, čo chýbalo v zákonodarstve. Týmito úlohami bol poverovaný od začiatku svojej pedagogickej činnosti v Rusku. Od roku 1812 až do zanechania univerzity sa nezúčastňoval na tejto činnosti. Po roku 1822 zastáva viacero aj zodpovedných funkcií v komisii pre zostavovanie zákonov. Keďže v oblasti financií mal najbohatšie vedomosti a najbystrejší postreh, väčšina jeho prác v tejto komisii sa týka finančných otázok: peňažný systém, organizácia bánk, dane, pôžičky, o financiách dobre prosperujúcich štátov Európy a pod. Tu treba spomenúť jeho osemzväzkové teoretické dielo o politickej ekonómii a o financiách a návrh na rôzne finančné opatrenia, ktoré boli postupne uvádzané do praxe.
Michal Baluďanský pri práci na zostavovaní zákonov bol v tesnej blízkosti M. M. Speranského. Speranský a Baluďanský sa v práci dopĺňali. Jeden zo životopiscov Speranského, Korf, ktorý priamo pracoval v kancelárii Baluďanského sa o ich vzťahu vyjadril: „Speranský miloval a vážil si Baluďanského ako najlepšiu a najšľachetnejšiu bytosť na svete a chránil ho ako človeka blízkeho cárovi, a nad to, vážil si ho ako prameň vedomostí, skutočne encyklopedických, z ktorého bolo možné čerpať koľkokoľvek bez obavy, že ho ochudobní. Baluďanský, ktorý aj v úrade si zachoval spôsoby pokorného vedca a ktorý sa nikdy nesnažil vyniknúť svojimi dielami, pracoval mnoho, možno povedať bez prestania, no i pri tom všetkom, pre mimoriadnu svedomitosť, pomaly.“
V roku 1826 cár vymenoval Baluďanského aj za vedúceho Druhého oddelenia kancelárie Jeho Veličenstva, čo bola zreorganizovaná komisia pre zostavovanie zákonov. Úlohou komisie bolo pripraviť úplnú zbierku zákonov ruského impéria od roku 1649 do zákonov Alexandra I., usporiadať zbierku platných zákonov a pripraviť návrhy na nové zákony. Prvá úloha Druhého oddelenia — zozbieranie zákonov — bola v podstate dokončená v roku 1828. Roku 1832 bolo vytlačených 15 zväzkov Zbierky zákonov ruského impéria. Rusko sa v zákonodarstve postavilo na roveň Pruska, Rakúska, Anglicka a Talianska.
Dňa 16. 7. 1837 dostal Baluďanský dekrét o zaradení aj s rodinou k „Rossijskomu blagorodnomu dvorianstvu“, teda bol povýšený do šľachtického stavu. Do erbu, na pamiatku jeho práce na 15. zväzkoch Zbierky zákonov dostal číslo „XV“22.
Baluďanský a Speranský na svojom pracovisku vychovávali aj ruských právnikov. K uskutočňovaniu tejto myšlienky pristúpili programovite, organizovane a systematicky. Štátny aparát potreboval vzdelaných ľudí. Speranský napísal v roku 1828obšírne zdôvodnený referát, v ktorom navrhol, aby právnici, ktorí skončili školu, boli posielaní na ďalšie štúdiá do zahraničia. Uskutočnenie tohto návrhu bolo zverené Baluďanskému, osvedčenému pedagogickému pracovníkovi, bývalému rektorovi petrohradskej univerzity. Baluďanský vypracoval podrobné osnovy, podľa ktorých sa kandidáti museli pripravovať23. Osnovy sú svedectvom pedagogických schopností autora a dôležitým historickým dokumentom pre dejiny ruskej vzdelanosti.Tento pokus bol úspešný. Už roku 1829 prví študenti obstáli na verejných skúškach a boli na základe toho poslaní na štúdiá na viaceré európske univerzity.
O mnohostrannej osobnosti M. Baluďanského svedčí aj jeho diplomatická práca. Keď v roku 1822 došlo k nedorozumeniu medzi Anglickom a Spojenými štátmi, prostredníkom pri riešení tohto sporu sa stal ruský cár Alexander I. M.Baluďanský bol cárom poverený zozbierať potrebný materiál, zredigovať ho, a navrhnúť riešenie všetkých sporných otázok24.
Okrem toho viedol Baluďanský aj korešpondenciu s čínskymi vedcami — po latinsky.
Baluďanský si po celý čas pôsobenia v Rusku uchovával priazeň panovníka. Bola mu okrem iného zverená aj výchova cárových bratov. Odvtedy sa datoval jeho úzky kontakt s cárom. Z učiteľa sa stal aj poradca. Zo spomienok jeho dcéry Medem sa dozvedáme aj na jednu udalosť keď 13. decembra 1825, deň pred nastúpením Mikuláša I. na cársky stolec a deň pred pripravovaným povstaním dekabristov, budúci cár si zavolal Baluďanského. Dlho sa sním radil, či má prevziať cárske žezlo. Reč prešla aj na prácu komisie pre zostavovanie zákonov. Michal Baluďanský poukazoval na veľký význam písaných zákonov. Cár si túto myšlienku osvojil a rozhodol sa v tomto projekte právovedy pokračovať, čím dal impériu pevný rámec politického, hospodárskeho a spoločenského života.
Keď neskoršie, v štyridsiatych rokoch, niektorí presviedčali cára Mikuláša, aby prepustil už starého Michala Baluďanského do penzie, cár odpovedal: „Ja a Michail Andrejevič musíme zostať na našich miestach do smrti.“ Tu vidíme, ako si cár vážil Baluďanského.
M.Baluďanský zomrel v roku 1847 v Petrohrade, 15. apríla. Pochovaný je na cintoríne Troicko-Sergejevského kláštora neďaleko Petrohradu.
Príloha
Publikované a nepublikované práce Michala Baluďanského: De promptuaris. Pest, 1796 Ode Ad Alexandrum, Russorum imperatorem. Nagyvárad, 1804 Izobraženije različnych chozjajstvennych sistem. In. Statističeskij žurnal. 1806–1808, Sankt-Peterburg Nacionaľnoje bogatstvo. In. Statističeskij žurnal. 1806–1808, Sankt-Peterburg O razdeleniji i oborote bogatstva. In. Statističeskij žurnal. 1806–1808, Sankt-Peterburg Redigované materiály sporu Anglicko-Spojené štáty. Sankt-Peterburg, 1822 Korešpondencia s čínskymi vedcami. Sankt-Peterburg Svod zakonov Rossii. 15 zväzkov. Sankt-Peterburg, 1832 Politická ekonómia a financie. 8 zväzkov O roľníckej otázke. 4 zväzky — zachované 2 zväzky Prednášky zachované v rukopisoch: Základy štúdia pre kandidátov práva Prednášky z finančného práva Prednášky z obchodného práva Prednášky z občianskeho práva Prednášky z politickej ekonómie Návrhy zákonov: a) zákonodarstvo, administrácia Návrh na reorganizáciu ministerstiev Návrh na usporiadanie otázky nevoľníkov O prostriedkoch nápravy inštitúcií a zákonodarstva v Rusku Plán a návrh na zbierku nariadení verejného práva Plán policajných zákonov Plán roľníckych zákonov Návrh štatútu mesta Sankt-Peterburg Úvahy o zriaďovaní gubernii b) národné hospodárstvo Finančný návrh Návrh na pôžičkový systém Návrh na usporiadanie daňových otázok Návrh na zaistenie obehu peňazí v pohraničných mestách Návrh na zlepšenie financií Návrh na zriadenie kreditných inštitúcií Plán reorganizácie ruských financií Poznámky a návrh na mincový systém
Poznámky a návrh na usporiadanie bánk
Poznámky o finančnom zriadení v popredných štátoch Európy
Poznámky o poľnohospodárskej dani
Poznámky (tri) o finančnej administrácii v Rusku od Petra Veľkého do roku 1812 s
prílohami (tabuľky o príjmoch a výdavkoch za vlády Alexandra I.).
Резюме
В статье собраны материалы о деятельности М. Балудянского и М.М. Спе-
ранского. М.М. Сперанский — знаменитый государственный деятель, автор
и редактор правительственных документов по вопросам внутренней политики.
Он получил задание подготовить общий проект государственных пребразований
в России. М. Балугянский, уроженец словацкого села Вышна Олшава, приехал
в Россию в 1804 году и прожил тут до своей смерти в 1847 году. Впоследствии
он стал первым ректором Петербургского университета, участвовал в разных
государственных комиссиях, заведовал Личной канцелярией императора, соста-
вил Свод законов в 15 томах и несколько проектов финансовых реформ.
В статье анализируется отношение между этими двумя знаменитыми рефор-
маторами России начала XIX века, их вклад в развитие российской юридической
науки и либерализацию общества.
Примечания
1 Prof. Mgr. Miroslav Daniš, CSc. — Katedra všeobecných dejín FiF UK Bratislava
2 ČIBIRJAJEV, S. A. : Velikij russkij reformator. Žizň, dejateľnosť, političeskije vzgľjady M. M. Speranskogo.
Moskva 1993; DOVNAR-ZAPOĽSKIJ, M. V. : Političeskije idealy M. M. Speranskogo. Moskva
1905; FATEJEV, A. N.: M. M. Speranskij (1809–1909). Biografičeskij očerk. Charkov 1910; FEDOROV,
V. A. : M. M. Speranskij. Rossijskije reformatory. Moskva 1995; JERMOLINSKIJ, L. L. : Michail Speranskij.
Irkutsk 1997; KORF, M. A. : Žizň grafa M. M. Speranskogo. T. I.. Sankt Peterburg 1861 Kresťjanskij
vopros v rannich zapiskach M. M. Speranskogo. In : Sbornik-Issledovanija po otečestvennomu
istočnikovedeniju, Moskva, Leningrad 1964; MOROZOV, V. I. : Gosudarstvenno-pravovyje vzgljady
M. M. Speranskogo (Istoriko-teoretičeskoje issledovanije). Sankt Peterburg 1999; NOĽDE, A. E. :
M. M. Speranskij. Biografija. Moskva 2004; PIVOVAROV, Ju. S. : Michail Michajlovič Speranskij. Suďba
reformatora v Rossii (opyt retrospektivnoj politologii) // Iz istorii reformatorstva v Rossii : Filosofskoistoričeskije
očerki. Moskva 1991.
3 BOBOKOVÁ, J. Diplomacia Alexandra I. na mierových rokovaniach v Tylži v roku 1807. In Zborník
Filozofickej fakulty Univerzity Komenského, Historica XLIV., Bratislava 2000, s. 87–99; BOBOKOVÁ, J. :
Hodnotenie spoločensko-politických názorov a reformátorskej činnosti M. M. Speranského v ruskej historiografii
(krátky náčrt). In: Zborník: V premenách stáročí. K životnému jubileu doc. PhDr. Herty Tkadlečkovej,
CSc.. Zvolen 2001, s. 17–24; BOBOKOVÁ, J.: Začiatky vládneho konštitucionalizmuv Rusku v období
Alexandra I. In: Konštitucionalizmus na prahu moderných dejín. Acta historica Posoniensia XIV. Bratislava
2010, s. 9–28; BOBOKOVÁ, J.: M.M.Speranskij v ruskej historiografii (pred rokom 1917). In: Historické
štúdie.Medzi antikou a stredovekom. Acta historica Posoniensia XIII. Bratislava 2010, s. 145–152;
BOBOKOVÁ, J.: O niektorých materiáloch charakterizujúcich názory a činnosť M.M.Speranského. In:
Zborník Biele miesta II. Nitra 1998, Univerzita Konštantína Filozofa v Nitre, s. 45–53; BOBOKOVÁ, J.:
Život, činnosť a politické názory M.M.Speranského. Začiatok cesty. In: Acta historica Posoniensia III.
Bratislava 2004, s. 81–86; BOBOKOVÁ, J.: M.M. Speranskij. Portrét reformátora. Monografia v rámci Acta
historica Posoniensia XX. Bratislava 2012.
4 Izvestija Sankt Peterburgskogo Slavianskogo blagotvoriteľnago ob-va, S. Peterburg 1885, No. 9, god
vtoroj, s. 413 — recenzia knihy Baranov: M. A. Balugjanskij.
5 BARANOV, P.: Michail Andrejevič Balugjanskij. Stats-sekretar, senator tajnyj sovetnik, 1769–1847.
Biografičeskij očerk. Sankt-Peterburg 1882, 44 s.; BARANOV, P.: Golos iz Ugorskoj Rusi. Izv. S. P. Slav.
Blagotv. obščestvo 1885, No. 9.; GRUNEWALDT, I.V.: Speranskij i Balugjanskij. Učastije ich v sostavlenii svoda ukazanij dľa Pribaltijskich gubernij. Russkaja Starina, t. 35; 1882, s. 41–58.; TARDY, L.: Balugyánszky Mihály. Budapest Akadémiai Kiadó, 1954, 256 s.; (Fr. Tichý) F. T., Michail Andrejevič Balugjanskij (Baluďanskij). Slov. Pohľady XLIII., 1927, s. 529.; FATEJEV, A.N.: Akademičeskaja i gosudarstvennaja dejateľnosť M. A. Balugjanskago (Baluďanskago) v Rossiji. Užhorod 1930, 64 s.; FEDOR,M.: Michail Andrejevič Balugjanskij. In: Slovanské štúdie III. Príspevky k medzislovanským vzťahom v československých dejinách. Bratislava, SAV, 1960, s. 497–531; DANIŠ, M.: Slovák, ktorý reformoval Rusko. In: Historická revue, č. 2, roč. XV, s. 18–20.
6 Osud archívu M.Baluďanského ostáva dodnes nejasný. Vieme že jeho dcéra M.M.Medem ho odovzdala Platonovi Ivanovičovi Baranovovi, riaditeľovi archívu Senátu, ktorý v roku 1882 vydal o jeho živote na základe týchto dokumentov monografiu. Po smrti Baranova v roku 1884 sa dostali materiály do rúk jeho synovca P.N.Semionova, ktorý ich čiastočne publikoval. Ostatné sa dostali k A.A. Polovcovovi, ktorý ich využil pri písaní biografickej štúdie pre Ruský biografický slovník. Archívny fond A.A.Polovcova (1832–1910) sa v značnej miere nachádza v Rukopisnom oddelení Ruskej národnej knižnice(RNK) a časť v Štátnom archíve Ruskej federácie v Moskve pod č. fondu 583. Časť korešpondencie M. Baluďanského je vo fondoch M.M. Speranského, K.G. Repinského, G.I. Villamova, V.F. Odoevského, M.A.Korfa (Rukopisné oddelenie RNK).Mnohé cenné materiály sa môžu objaviť v archívoch Petrohradu. In: MICHAJLENKO, V.: Pervyj rektor vozroždennogo universiteta. In: Sankt-Peterburgskij universitet. Č. 21 (3488) z 8. októbra 1998, s. 14.
7 TARDY, L.: Cit.d., s. 89.
8 FEDOR, M.: Cit.d., s. 506.
9 Positiones ex universa jurisprudentia atque scientiis politicis quas consensu inclitae facultalis juridicae in Regia ac Celeberrina Universit. Pestiensi pro summis in iure honoribus privilegisque doctorabilus, legitime consequendis publice propugnandas suscepit Michael Balugyanszky, Anno MDCCXCVII: Mense Sept. — Pestini, Typis Matthiae Trattner. Okrem toho našiel sa aj rukopis (vlastnou rukou): Dissertatio inauguralis De Promptuariis, conscripte a Michaele Balugyanszki, praesenta 13. mensis Septembris Anno 1797. Podľa Tardy L., C. D., s. 115 a 125.
10 FEDOR, M: Cit.d., s. 507; V roku 1802 uzavrel manželstvo s Antóniou Annou Júliou Hegerovou, nemeckého meštianskeho pôvodu z Pešti. Spolu mali deväť detí, dvoch synov a sedem dcér;
11 Orlay, Ján (1770–1829) študoval vo Viedni, potom odišiel do Ruska, kde prevádzal lekársku prax. Z Ruska bol znova vyslaný na štúdium do Viedne, kde sa stretával s Baluďanským a zoznámil sa s hnutím jakobíncov.
12 TARDY, L: Cit.d., s. 142
13 FEDOR, M.: Cit.d., s. 510
14 Vasilij Grigorievič Kukoľník (1765–1821) pochádzal od Mukačeva. Študoval na ľvovskej akadémii, kde vydal Dzielo ekonomiczne v 5 dieloch a 12 čísiel časopisu „Dziennik ekonomiczny“. V rokoch 1803–1820 prednášal fyziku na peterburskom pedag. inštitúte. V Rusku vydal viac diel z oblasti občianskeho práva. Jeho syn Nestor sa stal známym ruským spisovateľom.
15 Peter Dmitrijevič Lodij (1764–1829) pochádza z „Uhorskej Rusi“. Na ľvovskej univerzite prednášal logiku a metafyziku, neskôr to isté v Krakove. V Peterburgu okrem prednášania prekladal a napísal viac kníh, z ktorých jedna Logičeskije nastavlenija bola pokladaná za „najnebezpečnejšiu“.
16 Baluďanský pôsobil ako profesor na Pedagogickom inštitúte v Sankt-Peterburgu a zároveň pracoval na na ruskom Ministerstve justície a Ministerstve financií kde v roku 1806 vypracoval ruskú právnickú termino-lógiu, čo znamenalo mimoriadny prínos do ruskej vedy;
17 Pozri Boľšuju sovetskuju encyklopediju. Zv. 4, s. 167. Izobraženije različnych chozjajstvennych system; Nacionaľnoje bogatstvo; O razdeleniji i oborote bogatstva.
18 Porovnaj napr. mienku profesora politickej ekonómie a štatistiky na charkovskej univerzite V. F. Levitského, ktorý študoval vedecké názory Baluďanského priamo z archívneho materiálu a ktorý sa o ňom veľmi pochvalne zmieňoval. — Cit. podľa Baranova.
19 BARANOV, P.: Cit. d., s. 38.
20 FEDOR, M.: Cit.d., s. 520
21 BARANOV, P.: Cit.d., s. 7
22 FEDOR, M.: Cit. D., s. 524
23 Rukopis sa nachádza v Archíve Štátnej rady medzi písomnosťami Speranského. Uvádza ho Fatejev, Cit. d., s. 60–64.
24 FEDOR, M.: Cit.d., s. 521
            [name_en] => M. BALUDYANSKIY AND M. M. SPERANSKY. REFORMS AND LIBERALISM IN RUSSIA OF THE FIRST HALF OF THE XIX CENTURY
            [annotation_en] => M. Daniš1
M. BALUĎANSKÝ A M.M. SPERANSKÝ . REFORMY A LIBERALIZMUS V RUSKU V PRVEJ POLOVICI 19. STOROČIA
Na začiatku 19. storočia sa Rusko dostáva pod vplyv liberalizácie spoločenských pomerov, ktoré mali byť podporené celým radom reforiem a právnych úprav, smeru-júcich v konečnej podobe až k snahám o konštitučnú monarchiu. V roku 1801 sa stal ruským panovníkom cár Alexander I., ktorý bol k takejto politike priaznivo naklonený. Mladý a vzdelaný monarcha to s liberalizáciou a reformami v prvých rokoch vládnutia myslel naozaj vážne. Zrušil okrem iného zákaz dovozu a vývozu niektorých tovarov do Ruska, vydal nariadenie o slobodnom cestovaní Rusov do zahraničia i cudzincov do Ruska. Dal obnoviť volebný systém na úrovni gubernií, zrušiť telesné tresty, povolil slobodnú činnosť tlačiarní a dovoz akejkoľvek literatúry zo zahraničia do Ruska. Rus-ko sa stalo dielňou novátorských pokusov o vytvorenie modernej európskej jurisdikcie v duchu konštitucionálnych zmien vo všetkých oblastiach spoločenského života. Cár Alexander I. ani ľudia ktorí sa na tomto reformnom hnutí začali podieľať však ešte nevedeli, akým smerom sa Európa onedlho vydá. Po napoleonských vojnách, založení Svätej aliancie a revolučných pohyboch, ktoré európskych monarchov poriadne vystrašili sa tento proces výrazne utlmil. V Rusku tomu výrazne prispelo aj dekabristické republikánske hnutie z roku 1825.
            [text_en] => M. Daniš1
M. BALUĎANSKÝ A M.M. SPERANSKÝ . REFORMY A LIBERALIZMUS V RUSKU V PRVEJ POLOVICI 19. STOROČIA
Na začiatku 19. storočia sa Rusko dostáva pod vplyv liberalizácie spoločenských pomerov, ktoré mali byť podporené celým radom reforiem a právnych úprav, smeru-júcich v konečnej podobe až k snahám o konštitučnú monarchiu. V roku 1801 sa stal ruským panovníkom cár Alexander I., ktorý bol k takejto politike priaznivo naklonený. Mladý a vzdelaný monarcha to s liberalizáciou a reformami v prvých rokoch vládnutia myslel naozaj vážne. Zrušil okrem iného zákaz dovozu a vývozu niektorých tovarov do Ruska, vydal nariadenie o slobodnom cestovaní Rusov do zahraničia i cudzincov do Ruska. Dal obnoviť volebný systém na úrovni gubernií, zrušiť telesné tresty, povolil slobodnú činnosť tlačiarní a dovoz akejkoľvek literatúry zo zahraničia do Ruska. Rus-ko sa stalo dielňou novátorských pokusov o vytvorenie modernej európskej jurisdikcie v duchu konštitucionálnych zmien vo všetkých oblastiach spoločenského života. Cár Alexander I. ani ľudia ktorí sa na tomto reformnom hnutí začali podieľať však ešte nevedeli, akým smerom sa Európa onedlho vydá. Po napoleonských vojnách, založení Svätej aliancie a revolučných pohyboch, ktoré európskych monarchov poriadne vystrašili sa tento proces výrazne utlmil. V Rusku tomu výrazne prispelo aj dekabristické republikánske hnutie z roku 1825.
            [udk] => 
            [order] => 21
            [filepdf_ru] => 87_ru.pdf
            [filepdf_en] => 87_en.pdf
            [download] => 
            [section_ru] => ИСТОРИОГРАФИЯ И МЕТОДОЛОГИЯ
            [section_en] => 
            [authors] => Array
                (
                    [0] => Array
                        (
                            [author_ru] => Мирослав  Даниш
                            [author_en] => Miroslav Danish 
                        )

                )

        )

    [21] => Array
        (
            [id_section] => 8
            [id] => 88
            [id_journal] => 4
            [name_ru] => ОБРАЗ СОСЕДНЕЙ СЛАВЯНСКОЙ СТРАНЫ В УКРАИНСКОМ ВИДЕНИИ (РЕФЛЕКСИИ ПО ПОВОДУ КНИГИ: КРІЛЬ М. ІСТОРІЯ СЛОВАЧЧИНИ)
            [annotation_ru] => Появление едва ли не первого в Украине страноведческого пособия по исто-рии соседней Словакии (Кріль М. Історія Словаччини. Навчальний посібник. Львів: Видавничий центр ЛНУ імені Івана Франка, 2006. 263 с.) следует рассмат-ривать как отрадный факт. Можно было бы сослаться при этом на словакистиче-ский вакуум (что и делает сам автор на с. 7), который лишь частично восполняем разрозненными публикациями в узкоспециальных изданиях, материалах научных конференций, статьями энциклопедического характера да случайно появляющимися на книжном рынке Украины работами словацких и россий-ских историков. На наш взгляд важнее другое. В пособии, предназначенном для широкого круга читателей, как профессионалов, так и любителей, представ-лен образ восприятия соседней славянской страны, во многом схожей с Украи-ной своими историческими судьбами. А создание этого образа имело объектив-ные трудности в том смысле, что история Словакии длительное время не имела самодовлеющего значения и рассматривалась в контексте истории Венгрии, Ав-стро-Венгрии, Чехословакии. Поэтому речь идет об одной из первых в украин-ской историографии попыток апробации научной концепции истории соседней страны и ее народа. Ей предшествовали лишь отдельные главы, посвященные Словакии в общих курсах по истории южных и западных славян В.И. Ярового1.
            [text_ru] => Появление едва ли не первого в Украине страноведческого пособия по исто-рии соседней Словакии (Кріль М. Історія Словаччини. Навчальний посібник. Львів: Видавничий центр ЛНУ імені Івана Франка, 2006. 263 с.) следует рассмат-ривать как отрадный факт. Можно было бы сослаться при этом на словакистиче-ский вакуум (что и делает сам автор на с. 7), который лишь частично восполняем разрозненными публикациями в узкоспециальных изданиях, материалах научных конференций, статьями энциклопедического характера да случайно появляющимися на книжном рынке Украины работами словацких и россий-ских историков. На наш взгляд важнее другое. В пособии, предназначенном для широкого круга читателей, как профессионалов, так и любителей, представ-лен образ восприятия соседней славянской страны, во многом схожей с Украи-ной своими историческими судьбами. А создание этого образа имело объектив-ные трудности в том смысле, что история Словакии длительное время не имела самодовлеющего значения и рассматривалась в контексте истории Венгрии, Ав-стро-Венгрии, Чехословакии. Поэтому речь идет об одной из первых в украин-ской историографии попыток апробации научной концепции истории соседней страны и ее народа. Ей предшествовали лишь отдельные главы, посвященные Словакии в общих курсах по истории южных и западных славян В.И. Ярового1.
В броделевском духе, с главы «Земля и страна», М.М. Криль начал изложе-ние истории Словакии. Природно-географическая характеристика, по его мне-нию, «поможет сформировать пространственное представление о ней как стране», а естественные природные рубежи (орографические, ландшафтные и др.) определяют «мозаичность среды, в которой развивается общественная дея-тельность» (с. 9). Если учесть при этом содержание последующих глав, то автор действительно оказался близок к историко-географической парадигме Ф. Броде-ля, который выражал убеждение в том, что «сами географы уже давно объявили о своей капитуляции: определяющим фактором является для них не земля, при-рода или же «среда», но история и человек… Он наследует и продолжает дела, поступки и свершения, навыки и предания тех, кто до него жил на его земле и формировал ее облик»2.
Именно преемственность поколений народов, населяющих территорию со-временной Словакии и взаимодействующих между собой в различных формах (естественно, с преимущественным вниманием к нынешнему титульному этносу) являлась определяющей в представлении исторических структур и событий в контексте определенных эпох. Дискретность исторического времени имела своим критерием эволюцию государственно-политических форм на территории Словакии, что для вузовского пособия является естественным. История страны прослеживается от древнейшей эпохи до современности.
Мы не станем подробно рассматривать содержание каждой из глав, а остано-вимся на моментах концептуального характера. Работа лишена столь популярной в учебниках последних двух десятилетий, издающихся на постсоциалистическом пространстве, телеологии, демонстрирующей развертывание вневременной тен-денции по созданию национального государства, что составляло, якобы, чаяния народа во все времена3. Генезис словацкой нации представлен как процесс по-степенного и далеко не линейного накопления черт этничности, что нашло свое отображение, прежде всего, в культуре. Отсюда — весьма значительное внима-ние, проявленное автором к соответствующим вопросам. Хочется отметить, что М.М. Криль сумел избежать мало что объясняющего «регистрационного» подхо-да в показе тех или иных достижений в литературе, искусстве, научном знании, образовании и т. д. Налицо — подтвержденная фактами целостная концепция культурного развития страны с оценками влияния привходящих обстоятельств (пребывание в составе иных государств, конфессиональное противостояние ка-толиков и протестантов во времена Реформации, ассимиляционистская политика венгерского правительства на рубеже XIX–XX вв. и т. д.). По его словам, до кон-ца XVIII в. «готовилась почва для национального словацкого Пробуждения» (с. 79). С этого момента речь пошла о культурно-национальном развитии со все-возрастающим ощущением собственного своеобразия, ибо на протяжении пред-шествующего времени «словацкая культура развивалась во взаимодействии с венгерской» (с. 79). К примеру, в самом начале национального Пробуждения Й.И. Байза (1755–1836) писал свои произведения еще «венгерской словачизной», как называлось наречие, на котором стали производиться первые словацкие литературные опыты.
Особое, конечно же, не случайное внимание, проявляемое М.М. Крилем к во-просам кодификации словацкого литературного языка в конце XVIII – 1-ой поло-вине XIX в. вполне соответствует уровню разработки теоретических вопросов, связанных с процессами так называемого национального Пробуждения (или же Возрождения, хотя к условиям Словакии более применим термин «Пробужде-ние», как раз и используемый автором). Польский славист Ю. Хлебовчик совер-шенно верно маркировал эти процессы у безгосударственных народов Централь-но-Восточной Европы следующими вехами: от общего языка к национальной общности и затем — к собственному государству, придавая, таким образом, дис-куссиям по языковому вопросу значение стартового импульса консолидации нации и создания национального государства4. Действительно, именно в конце XVIII в. с момента первых выступлений А. Бернолака и Ю. Фандли, которые утверждали, что самобытность словаков зиждется, прежде всего, на их языке начинается отсчет ритма национального Пробуждения, соответствующего в это время так называемой академической фазе формирования нации по М. Гроху.
Известнейший знаток вопроса, словацкий историк В. Матула, в частности, утверждал, что для словацкого национального движения его «языковой» характер является типичным, обусловленным не только политикой национально-го гнета и насильственной ассимиляцией, проводимой венгерскими господству-ющими классами, но и, прежде всего, задачами и потребностями самого процесса формирования нации и национально-освободительного движения. Общенациональный литературный язык рассматривался лидерами национального Пробуждения как важный «сплачивающий» фактор, способный компенсировать такие объективные недостатки, как отсутствие единого национального городско-го центра (можно даже сказать — своего рода словацкого аналога Пьемонта — С.Г.), географическую разобщенность словацкой этнической территории, эконо-мическую, административно-политическую и культурную изолированность ее отдельных областей из-за слабо развитых коммуникаций и т. д. Наконец, отмеча-ет В. Матула, принятие словацкого языка в качестве общенационального должно было способствовать не только развитию национальной культуры, особенно ли-тературы, но и борьбе за национальное равноправие словаков. Таким образом, резюмирует историк, словацкий литературный язык стал важным идеологиче-ским средством национальной консолидации словацкого народа5. Поэтому, в со-ответствующем разделе рассматриваемой книги страницы (с. 110–114), посвя-щенные вопросу кодификации словацкого литературного языка, насыщенные конкретикой изложения, в частности, показом конкуренции двух предлагаемых вариантов нормативного языка — бернолаковщины, распространенной в католи-ческой среде и библейщины — языка чешской протестантской Библии XVI в., а также попыток их синтеза, предпринятых М. Гамуляком, читаются с особым интересом.
Возвратившись к трехстадиальной модели формирования нации М. Гроха, отметим, кстати, что этот авторитетный теоретик отводил словацкому нацио-нальному Пробуждению хронологический диапазон 1830–1870-х гг., призывая не переоценивать значения первых выступлений в пользу своеобразия словацкого языка как естественной реакции на опасность германизации или же мадьяриза-ции словацкого народа6. В. Матула, анализируя исторические факторы и обстоя-тельства словацкого национального Пробуждения, в свою очередь, делал вывод об общей «неполнокровности» и незавершенности этого процесса, который рас-тянулся на гораздо более длительное время, чем у других народов Центральной Европы и развивался не всегда прямолинейно7.
Поэтому, понимая авторскую логику членения процесса формирования сло-вацкой нации с выделением периода с конца XVIII в. и по 1840-е гг., а также осо-бого акцента на влиянии революции 1848–1849 гг. как следования определенной традиции изложения материала в учебных пособиях (в том числе из методиче-ских соображений), а также учета значения»предмартовского» периода полагаем, что все же мнения М. Гроха и В. Матулы заслуживали того, чтобы быть упомя-нутым. Мотивацией этому является объективно присущая словацкому нацио-нальному Пробуждению специфика, кстати, имеющая многие черты сходства с аналогичными процессами, происходившими в украинских землях, особенно — западных, входивших, как и словацкие территории, в состав империи Габсбургов.
По последнему поводу хочется предложить несколько собственных сообра-жений. Еще в 1980-х годах В. Матула писал о языковой составляющей процесса сло-вацкого национального Пробуждения, как сложном, противоречивом и не имею-щем аналогов в историческом развитии других славянских народов явлении8. Пояснением этому является тот факт, что проблематика украинского националь-ного Пробуждения если и изучалась каким-либо образом в то время, то, по край-ней мере, не являлась приоритетной, ибо могла повлечь за собой обвинения в националистическом уклоне. Лишь диаспорная историография серьезно зани-малась этими вопросами. Ныне же в плане аналогий с процессами национального Пробуждения у иных славянских народов, в частности у словаков, просматрива-ется бóльшая ясность. И у словаков, и у украинцев многое в этом если и не пред-ставляет собой зеркального отражения, то выглядит сходным, конечно же, с уче-том конкретно-исторических обстоятельств времени и места. В обоих случаях имеет место замедленный, неравномерный темп развития этнического самосо-знания, как и национальной общности в целом. Не могло сыграть консолидиру-ющей роли и национальное привилегированное сословие в силу отсутствия тако-вого. Уже на раннем этапе национального движения сословная принадлежность словацкой шляхты к «natio hungarica» привела ее, за редким исключением, в ла-герь мадьяр9. В Украине же, после ликвидации Гетманщины на рубеже XVIII–XIX вв., особенно после распространения на казацкую старшину действия норм Жалованной грамоты дворянству 1785 г. процесс ассимиляции привилегирован-ного сословия был, в основном, успешно осуществлен. Канадский историк укра-инского происхождения З. Когут в своем блестящем исследовании проблемы справедливо отметил, что, несмотря на преобладание в среде украинской шляхты в XVIII и начале XIX вв. двух типов настроений: ассимиляционистов и традици-оналистов (последние еще стремились цепляться за былые права и вольности, унаследованные со времен Речи Посполитой), факторы в пользу интеграции ока-зались более сильными10. В любом случае, распространенные в среде традицио-налистов оппозиционные настроения, как правило, не ставили под сомнение соображения лояльности престолу и империи11. И в словацких, и в западноукра-инских землях исключительную роль на начальном этапе национального Про-буждения сыграли выходцы из духовного сословия. Даже характер проблем, свя-занных с распространением в обороте литературных языков имеет больше черт сходства, чем различия. В частности, в обоих случаях имели место попытки кон-струирования искусственных синтетических языков в виде уже упомянутых опы-тов М. Гамуляка и язычия, получившего распространение в Восточной Галиции и Закарпатье. Опять же, на национальное Пробуждение и в Словакии, и в Укра-ине имели значительное влияние идеи славянской взаимности, если упомянуть деятельность Я. Коллара и Кирилло-Мефодиевского братства. Кстати, колларов-ская концепция «чешско-словацкой ветви славянского народа» имеет удивительную схожесть с концептом «россизма», исходящим из представления о наличии су-пранациональной восточнославянской общности, включающей «южан» (мало-россов), «северян» (великороссов), представителей маргинальных восточносла-вянских групп, в частности, русинов Галицкой и Угорской Руси. Все это отражало недостаточную степень зрелости национального самосознания в рассмат-риваемое время и у украинцев, и у словаков.
Конечно же, мы исходим из права автора использовать, или не использовать указанные аналогии. Однако, по нашему мнению, они могут помочь в создании полнокровного облика соседней страны в мозаике образов национального исто-рико-культурного мировосприятия, могущего отталкиваться, помимо всего про-чего, от объективно существующих и научно обоснованных аналогий. А вот вопрос социальной стратификации национального Пробуждения у словаков в связи с особенностями их общественной структуры требовал более детального анализа. Современное состояние исследований этого периода в истории славян придает учету воздействия этносоциальных процессов на формирование наций, в том числе и на этапе Пробуждения (Возрождения) кардинальное значение12. Однако, в любом случае, читатель получил в свое распоряжение книгу, содержание которой побуждает к вышеизложенным размышлениям.
Еще один момент, на котором хотелось бы остановиться, связан с унифика-торской национальной политикой венгерского правительства в эпоху дуализма. Неизменное игнорирование многонационального характера Транслейтании, ущемление прав народов, ее населяющих, имеющее целью конструирование вен-герской политической нации является общеизвестным. Излагаемые М.М. Крилем факты активного наступления официального Будапешта на любые сколь-нибудь значимые проявления национальной жизни, в частности, у словаков, позициони-рующие в науке и публицистике, как политика мадьяризации (с. 129–131), лишь подтверждают обоснованное предположение, что само существование словаков как самодовлеющей национальной общности к началу ХХ в. было поставлено под вопрос. К слову, опять же синхронно, эта политика совпала во времени с пе-риодом интенсивной борьбы правительства Российской империи с украинским движением, который продолжался, с некоторыми колебаниями и перерывами, более 50 лет, с 1847 по 1905 годы13. Однако, следует обратить внимание на то, что в первые годы дуализма имели место некоторые шаги, которые могли вну-шать надежды на благоприятное разрешение национального вопроса в Транслейтании. Представители национальных движений всё больше стали пони-мать, что Вена преднамеренно сталкивает их друг с другом и начали искать пути к взаимному согласию с венграми. В свою очередь, венгерские политики, вклю-чая революционеров, оказавшихся в вынужденной эмиграции, осознав важность национального вопроса, целесообразность и неизбежность его скорейшего раз-решения, также стремились к примирению с соседними народами. Из их числа особенно выделялись Лайош Кошут (1802–1894) и Йожеф Этвёш (1813–1871), первыми внесшие весомый вклад в решение этой сложной проблемы. В резуль-тате их размышлений усилий и появились различные предложения в интересах достижения межнационального мира14. Результатом этих вполне серьезных намерений стало принятие венгерским парламентом 6 декабря 1868 г. закона о национальностях, где содержались общие гарантии соблюдения прав населяю-щих владения святостефанской короны народов. Такой относительно либераль-ный режим взаимодействия титульной нации и иных национальностей королевства длился до 1875 г., то есть до прихода к власти кабинета графа К. Тисы. В период его правления на протяжении 1875–1890 годов руль национальной политики был резко перело-жен вправо. Уже в самом его начале одними из самых заметных событий внут-риполитической жизни стали первые попытки ограничения закона о националь-ностях 1868 года. В том же 1875 году Словацкая матица была упразднена как организация, имеющая целью подрыв устоев государства. С этого времени национальным меньшинствам было разрешено создавать только литературные и культурные ассоциации15. Иными словами, национальная политика венгер-ских правительств времен дуализма не всегда была лишена черт реалистичнопредставлена с достаточной полнотой, что не исключало, конечно же, рассмотрение кон-фликтных моментов социального развития, к примеру, аграрного перенаселения в конце XIX в., или же эпизодов народных выступлений.
Новейший период в «Истории Словакии» содержит некоторые моменты, на которых следовало бы остановиться особо. Поскольку государственное строи-тельство в Первой Чехословацкой республике не отвечало чаяниям словаков и представлявших их интересы словацких политических партий, то логичным, по мнению М.М. Криля, было развертывание автономистского движения. Это бесспорно. А вот утверждение о наличии секретной клаузулы Мартинской де-кларации от 30 октября 1918 г., согласно которой, якобы, обуславливался лишь 10-летний срок пребывания Словакии в составе Чехословацкой республики мы вынуждены подвергнуть сомнению, вернее — внести необходимые уточнения. Исследовав эту проблему, Н. Крайчовичова пишет о том, что вопрос, являющий-ся предметом так называемого секретного приложения к Мартинской декларации на самом деле не вышел за пределы дискуссии во время ее обсуждения16. Понят-но, что содержание гипотетической клаузулы весьма волновало словацких авто-номистов в 1920-е гг. М.М. Криль пишет о том, что в 1928 г. В. Тука опублико-вал информацию об этом документе, что вызвало резонансный политический скандал и повлекло, вместе с иными обвинениями 15-летнее заключение оного за антигосударственную деятельность (с. 167) с последующим поражением в правах на 3 года. Действительно, В. Тука полагал, что ему при помощи инже-нера Ганзалика, вознагражденного за «услугу» десятью тысячами крон, удалось найти «утраченный» текст секретной клаузулы, из которой должно было следо-вать, что 31 октября 1928 г. наступит vacuum iuris и на время снятый с повестки дня вопрос словацкой автономии (а может быть и более) опять вынырнет на по-верхность политической жизни. И лишь в конце 1928 г. В. Тука узнал, что Ганза-лик активно сотрудничает с проправительственными политическими кругами. Однако было уже слишком поздно что-либо предпринимать, поскольку его ста-тья «В десятилетие Мартинской декларации», опубликованная еще в самом начале года в газете «Slovak», приобрела широкую огласку. Известный политик М. Иванка открыто обвинил В. Туку в стремлении отторгнуть словацкие земли от республики17. Таким образом, речь идет о политической провокации с исполь-зованием фальшивки, устроенной при попустительстве, если не по прямому наущению Пражского Града.
Подтверждением этому стали последующие события, которые во многих по-добных случаях, где используются инструменты заказного политического «пра-восудия» с заблаговременно известным исходом дела, удивительно похожи. Со-гласно документам генерального консульства Германии в Братиславе, которое, как и дипломатическая миссия в Праге, весьма внимательно отслеживало теку-щие политические события в Чехословакии, утренние выпуски официальных пражских газет к 10 часам 5 октября 1929 г. вышли с сообщениями о приговоре по делу В. Туки. В то же время само вынесение судебного приговора состоялось около 13 часов дня. На этом акцентировал внимание парламентариев депутат от Глинковской словацкой народной партии Й. Будай18.
Не исключая необходимости столь детального освещения вопросов, связан-ных с развертыванием движения Сопротивления в годы Второй мировой войны, следует отметить, что хотелось бы видеть более объемной характеристику кол-лаборационистского тисовского режима, во многом копирующего строй фашист-ских государств, но с клерикально-католическим уклоном, запятнавшего себя деятельным участием в холокосте и германской агрессии против Польши (един-ственное из государств оси, кроме самой Германии!) и СССР. К слову, политическая система тисовской Словацкой республики была далеко не однородной. В правя-щей партии национального единства Словакии, правопреемницы Глинковской словацкой народной партии выделялось два крыла. Ее умеренное консервативное крыло, возглавляемое президентом Й. Тисо стремилось к созданию авторитарно-го клерикального государства. Более радикальное крыло, непосредственно свя-занное с Глинковой гвардией — своего рода аналогом германской СА и возглав-ляемое премьер-министром В. Тукой и министром внутренних дел А. Махом, исповедуя принципы национал-социалистской идеологии, настаивало на созда-нии этнически чистого тоталитарного государства, основанного на вождизме, последовательном антисемитизме с намерением целиком очистить страну от че-хов. Однако, такой националистический максимализм навряд ли соответствовал менталитету сколь-нибудь значительного числа словаков. Соответственно, влияние радикального крыла в правящей партии имело ограниченный характер.
В историографии и общественном мнении оценки Словацкого государ-ства 1939–1944 гг. и деятельности «словацкого Квислинга» можно считать устоявшимися. В частности, в научном дискурсе термин «Первая Словацкая республика» используется нечасто, дабы нынешнее словацкое государство, соответственно тогда, как Вторая Словацкая республика не выглядело бы каким-либо образом связанным с первым государственническим опытом, имев-шим место при столь сомнительных исторических обстоятельствах. Избегает его использования и М.М. Криль. Что касается граждан страны, то большая их часть считает период истории Словакии в годы Второй мировой войны, как минимум, не заслуживающим положительного отношения, а то и просто позорным, а 83 % респондентов, по результатам относительно недавних со-циологических опросов гордятся Словацким национальным восстанием 1944 г., как героическим событием времен войны19. То есть, преемственность между Словацким государством Й. Тисо и нынешней независимой Словаки-ей отрицается.
Во введении к «Истории Словакии» автор оговорил те трудности, которые возникли во время транскрибирования на украинский язык словацких и венгер-ских топонимов и антропонимов. Тем не менее, за некоторыми исключениями, эта проблема была разрешена успешно. Лишь в одном, пожалуй, случае, тран-скрипцию топонима «Эстергом» в «Остриґом» мы считаем неудачной, ибо она представляет собой архаичный, славянизированный перевод наименования церковной столицы Венгрии. 
Подытоживая, сделаем вывод о том, что читатель получил в свое распоряже-
ние обобщающее и основательное страноведческое пособие, необходимость
в котором уже давно назрела в силу соседства двух стран — Украины и Словакии
и их устойчивого интереса друг к другу. Изложенные нами рефлексии по поводу
рассмотренной книги, от положений которой мы отталкивались, могут послу-
жить определенным дополнением к, в своей основе, удачной конструкции образа
Словакии в украинском видении.
Примечания
1 См: Яровий В.І. Новітня історія країн Східної Європи. 40-ві – 90-ті роки ХХ ст. Курс лекцій. К.:
Либідь, 1997; Історія західних і південних слов’ян (з давніх часів до ХХ ст.). Курс лекцій. За ред.
проф. В.І. Ярового. К.: Либідь, 2001.
2 Бродель Ф. Что такое Франция? Пространство и история. М.: Издательство имени Сабашниковых,
1994. С. 230.
3 См.: Россия и страны Балтии, Центральной и Восточной Европы, Южного Кавказа, Центральной
Азии: старые и новые образы в современных учебниках истории. Научные доклады и сообщения /
Под ред. Ф. Бомсдорфа, Г. Бордюгова. М.: Фонд Фридриха Науманна, «АИРО-ХХ». 352 с.
4 Chlebowczyk J. Procesy narodotwórcze we wschoniej Europe Środkowej w dobie kapitalizmu (od schyłku
XVIII – do początku XX w.). — Warszawa-Kraków: Państwowe Wydawnictwo Naukowe, 1975. S. 18.
5 Матула В. Характеристика процесса формирования нации у словаков // Формирование наций
в Центральной и Юго-Восточной Европе. Исторический и историко-культурный аспекты. М.: Наука,
1981. С. 88–89.
6 Обушенкова Л.А. Сопоставление процессов формирования польской, венгерской и словацкой
наций // Там же. С. 56.
7 Матула В. Указ. cтатья. С. 90.
8 Там же. С. 89.
9 Там же. С. 86.
10 Когут З. Коріння ідентичності. Студії з ранньомодерної та модерної історії України / Пер. з англ.
Софії Грачової. К.: Критика, 2004. С. 78.
11 Западные окраины Российской империи / Науч. ред. М. Долбилов, А. Миллер. М.: Новое литера-
турное обозрение, 2006 С. 57.
12 Мыльников А.С. К вопросу о формировании национального самосознания в период складывания
наций в Центральной и Юго-Восточной Европе // Формирование наций в Центральной и Юго-
Восточной Европе. Исторический и историко-культурный аспекты. М.: Наука, 1981. С. 237.
13 Вернадский В.И. Украинский вопрос и русское общество. Интернет-ресурс. Режим доступа:
http://www.igrunov.ru/ukr/vchk-ukr-history/vchk-ukr-history-vernad.html
14 Желицки Ч.Б. Поиски решения национального вопроса в Венгрии, 1848–1868 гг.: взгляды Л. Ко-
шута и Й.Этвёша. Автореферат дисс. На соискание степени канд. ист. наук. М., 2000. Интернет-
ресурс. Режим доступа: http://www.dissercat.com/content/poiski-resheniya-natsionalnogo-voprosa-vvengrii-
1849-1868-gg-vzglyady-l-koshuta-i-i-etvesha
15 Контлер Л. История Венгрии. Тысячелетие в центре Европы. М.: Весь мир, 2002. С. 373.
16 Slovensko v Československu 1918–1939. Bratislava: Vydavateľstvo Slovenskej akademie vied, 2004.
S. 62.
17 Ivanka M. Proti tajnej irredente. Bratislava: b.v., b. r. v. S. 18.
18 Manfred A. Proces s Vojtechom Tukom zo spravodajstva nemeckého konzulátu v Bratislave. Časť 2.
Dokumentačné prílohy // Historický časopis. 1992. Čislo 6. S. 724.
19 Коваленко Е. Главная дата Словакии. Словацкое национальное восстание 65 лет спустя // Частный
корреспондент. 2009. 19 сентября. Интернет-ресурс. Режим доступа:
http://www.chaskor.ru/article/glavnaya_data_slovakii_10406
            [name_en] => IMAGE OF THE NEIGHBORING SLAVIC COUNTRY IN THE UKRAINIAN VISION (REFLEXES ON THE BOOK: KRIL M. ISTORIJA SLOVACHCHINI)
            [annotation_en] => The appearance of almost the first in Ukraine country study guide on the history of neighboring Slovakia (Kril M. Іstorija Slovachchini, Navchal’niy posibnik. L’viv: Vidavnichy center LNU imeni Ivana  Franka, 2006,  263 p.) should be considered as a welcome fact. We could  refer to the Slovakian vacuum (what the author himself does on page 7), which is only partially filled with disparate articles in highly specialized publications, materials of scientific conferences, articles of an encyclopedic nature, and accidentally appearing on the book market of Ukraine works of Slovak and Russian historians. In our opinion more important is another. The manual, intended for a wide range of readers, both professionals and amateurs, presents the image of the perception of the neighboring Slavic country, in many ways similar to Ukraine for its historical destinies. And the creation of this image had objective difficulties in the sense that the history of Slovakia for a long time had no self-sufficient value and was considered in the context of the history of Hungary, Austria-Hungary, Czechoslovakia. Therefore, we are talking about one of the first attempts in Ukrainian historiography to test the scientific concept of the history of the neighboring country and its people. It was preceded only by separate chapters devoted to Slovakia in General courses on the history of the southern and western Slavs, by V. I.  Yarovoy1.
            [text_en] => The appearance of almost the first in Ukraine country study guide on the history of neighboring Slovakia (Kril M. Іstorija Slovachchini, Navchal’niy posibnik. L’viv: Vidavnichy center LNU imeni Ivana  Franka, 2006,  263 p.) should be considered as a welcome fact. We could  refer to the Slovakian vacuum (what the author himself does on page 7), which is only partially filled with disparate articles in highly specialized publications, materials of scientific conferences, articles of an encyclopedic nature, and accidentally appearing on the book market of Ukraine works of Slovak and Russian historians. In our opinion more important is another. The manual, intended for a wide range of readers, both professionals and amateurs, presents the image of the perception of the neighboring Slavic country, in many ways similar to Ukraine for its historical destinies. And the creation of this image had objective difficulties in the sense that the history of Slovakia for a long time had no self-sufficient value and was considered in the context of the history of Hungary, Austria-Hungary, Czechoslovakia. Therefore, we are talking about one of the first attempts in Ukrainian historiography to test the scientific concept of the history of the neighboring country and its people. It was preceded only by separate chapters devoted to Slovakia in General courses on the history of the southern and western Slavs, by V. I.  Yarovoy1.
            [udk] => 
            [order] => 22
            [filepdf_ru] => 88_ru.pdf
            [filepdf_en] => 88_en.pdf
            [download] => 
            [section_ru] => КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
            [section_en] => 
            [authors] => Array
                (
                    [0] => Array
                        (
                            [author_ru] => Сергей Алексеевич  Ганус
                            [author_en] => Sergey A. Ganus 
                        )

                )

        )

    [22] => Array
        (
            [id_section] => 8
            [id] => 89
            [id_journal] => 4
            [name_ru] => ГЖЕГОЖ В. КОЛОДКО «МИР В ДВИЖЕНИИ»
            [annotation_ru] => Книга известного ученого и государственного деятеля Польши Гжегожа Ви-тольда Колодко — вице-премьера Польши (1994–1997, 2002–2003 гг.), а ныне профессора варшавской Академии предпринимательства и менеджмента, руко-водителя Центра исследований по трансформации, интеграции и глобализации (TIGER), «Мир в движении» (Пер. с пол. М.: Магистр, 2011. 575 с.) посвящена социально-экономическим проблемам глобализации и прогнозирования будущего. Впервые труд увидел свет в 2008 году, выдержал ряд изданий в США и Англии, обрел статус экономического бестселлера.
Методологической основой освещения базовых закономерностей экономиче-ского развития послужил междисциплинарный подход к изучению обществен-ных процессов, позволяющий глубоко осмыслить многообразные интеграцион-ные связи на фоне прошлого, настоящего и будущего. Эмпирическая картина глобализации, созданная автором, потребовала выхода за пределы содержания книги. Теоретические обобщения иллюстрирует Навигатор — интернет-портал на английском языке, http://www.wedrujacyswiat.pl содержащий разнообразную информацию (в виде таблиц, карт, графиков, ссылок на интернет-ресурсы) по проблемам мироустройства: природной среде, населению, политике, экономи-ке. Портал позволяет постоянно обновлять и дополнять разнообразные факты и статистические данные.
            [text_ru] => Книга известного ученого и государственного деятеля Польши Гжегожа Ви-тольда Колодко — вице-премьера Польши (1994–1997, 2002–2003 гг.), а ныне профессора варшавской Академии предпринимательства и менеджмента, руко-водителя Центра исследований по трансформации, интеграции и глобализации (TIGER), «Мир в движении» (Пер. с пол. М.: Магистр, 2011. 575 с.) посвящена социально-экономическим проблемам глобализации и прогнозирования будущего. Впервые труд увидел свет в 2008 году, выдержал ряд изданий в США и Англии, обрел статус экономического бестселлера.
Методологической основой освещения базовых закономерностей экономиче-ского развития послужил междисциплинарный подход к изучению обществен-ных процессов, позволяющий глубоко осмыслить многообразные интеграцион-ные связи на фоне прошлого, настоящего и будущего. Эмпирическая картина глобализации, созданная автором, потребовала выхода за пределы содержания книги. Теоретические обобщения иллюстрирует Навигатор — интернет-портал на английском языке, http://www.wedrujacyswiat.pl содержащий разнообразную информацию (в виде таблиц, карт, графиков, ссылок на интернет-ресурсы) по проблемам мироустройства: природной среде, населению, политике, экономи-ке. Портал позволяет постоянно обновлять и дополнять разнообразные факты и статистические данные.
Географической точкой отсчета для исследования планетарных процессов послужила Польша. Теоретическая и практическая деятельность автора была связана с преодолением социально-экономического кризиса страны в начале 90-х годов ХХ века. В то время СМИ его называли «архитектором польских ре-форм». Путь постсоциалистической трансформации Польши был связан, как и во всей Восточной Европе, с переходом к рыночной экономике. Но в отличии от мно-гих других постсоциалитстических государстив, в том числе и России, реформы общественной жизни в Польше сочетались с мощной социальной политикой, обеспечившей сохранение и развитие жизненных стандартов граждан страны. Гжегож В. Колодко инициировал исследовательский проект структурных реформ «Стратегия для Польши», осуществление которого позволило добиться быстрого социально-экономического развития страны. Теоретические обобщения, отра-жающие успехи проведения подобной политики, по мнению автора, могут быть актуальны для многих стран Европы, Азии, Африки и Латинской Америки.
Масштабы исследования во времени охватывают новую и новейшую историю, отдельные исторические факты отражают события и явления XVIII–XIX веков, как на Западе, так и на Востоке. Опора на далеко удаленные и современные фак-ты (температура на поверхности планеты в средневековье, население планеты с 1750 года и т. д.) позволяет выявить долговременные тенденции и на научной основе представить читателям возникающие перспективы изменений природной среды, развития общества.
Философской основой исследования является опора на диалектику, истинное знание. Из всех концепций истины, имеющих место в истории философии и современной науке, автор выделяет прагматическую истину «суждение истинно, если подтверждается практическими следствиями» (с. 23). Современная отечественная философия также признает важность этой позиции.
Содержание исследования основано на экономическом анализе глобальных процессов, основанных на либерализации, интеграции и взаимозависимости. Причем, хорошая экономика «служит основой для формулирования и реализации эффективных стратегий долгосрочного развития» (с. 29). Полемическая направ-ленность рецензируемого труда связана с критикой неолиберализма, который «не служит истинной политической демократии, экономической эффективности и социальной рациональности, а лишь эксплуатирует эти высокие идеи ради удо-влетворения потребностей узких элит за счет широких народных масс» (с. 38), «нео-либерализм используется как способ грабежа в гигантских масштабах» (с. 313). Большое внимание уделено проявлениям неолиберальной экономики в виде «шоко-вой терапии», плоской шкале налогообложения, деятельности неолибералов в Рос-сии и пр. Однако в современном мире неолиберальный экономический фунда-ментализм рушится, ибо он не в состоянии приспособиться к потребностям людей XXI века (см. с. 74). Альтернативой существующим экономическим стратегиям должна быть, по мнению автора, «Глобализация с человеческим лицом». Эконо-мический смысл этого лозунга состоит в движении «в направлении сокращения и уничтожения барьеров в международном хозяйственном обмене» (с. 132). По сути, Г.В. Колодко следует общей линии ЕС на хозяйственную интеграцию стран Западной и Центральной Европы, выражает либеральные ценности Всемирной торговой организации (ВТО), Международной организации труда (МОТ) и пр.
Исследование содержит важные элементы новизны на эмпирическом и тео-ретическом уровнях. Так, для современной глобальной экономики характерны двукратный рост оборотов мировой торговли по сравнению с ростом производ-ства; высокая скорость потоков капитала; из под контроля государств выходит миграция; исключительно быстро распространяются новые технологии; активно идут культурные изменения и взаимовлияние культур (см. с. 153). Важным соци-альным последствием этих изменений является ослабление конкурентных начал рабочей силы по сравнению с капиталом. Имущественная дифференциация рас-пространяется повсеместно, — не только внутри стран, но и между государства-ми, регионами. Так, средний доход в США превышает средний доход в Африке более чем в 20 раз. Поэтому инициативу осуществления глобализации берут на себя лидеры капиталистического мира — США, Япония, страны ЕС.
Колодко Г.В. справедливо выделяет новых игроков глобализации в совре-менном мире — КНР и Россию. Успех Китая в области экономики и на междуна-родной арене кроется, по его мнению, в избежании неолиберализма. Страна взяла многое из либеральной экономики и сохранила самые важные элементы социа-листической системы (см. с. 308–309). Китай, вместо допуска иностранного ка-питала к прибыльной розничной торговле, склонил его своей политикой к инве-стированию в производственные линии, — носителей технического прогресса. В России ситуация в 90-е годы ХХ века складывалась иначе. Неолиберальная экономика в России появилась благодаря американским «консультантам», кото-рые часто входили в сговор с российскими «реформаторами», быстро обогаща-лись в ходе «приватизации» российской промышленности, особенно энергетических активов» (см. с. 312–315). В нынешнем десятилетии в России политика си-стемных изменений сочетается с политикой развития. Г.В. Колодко, освещая проблемы рыночной экономики России, приводит польскую народную мудрость: никогда не бывает слишком поздно, чтобы начать изменения к лучшему.
В условиях глобализации государствам и народам необходима модель соци-ально-ориентированного развития, факторами реализации которой должны быть новая техника и технологии, эффективное управление, экономическая политика, состояние природной среды. Основными сферами общественного развития ста-новятся финансы, экономика, экология, социальные институты, политика. Экономи-ческое развитие должно подкрепляться базовыми универсальными ценностями, отражающими необходимость искоренения бедности и голода, обеспечение все-общего начального образования, сокращение детской смертности, равенство полов, обеспечение экологического баланса и т. д.
Теоретическим инструментом обеспечения общественного развития служит теория стечения обстоятельств. На основе сравнения экономик можно находить ключевые факторы, обеспечивающие развитие. Теорию стечения обстоятельств автор свел к ряду мировоззренческих, организационных, теоретических признаков: отказ от догматизма, поиск объективной истины, поиск факторов макроэкономи-ческого роста, применение достижений гуманитарных наук (истории, футуроло-гии, географии и т. д.), использование сравнительного метода экономического анализа, инструментальная гибкость (см. с. 421–422). В предлагаемой системе идей ключевую роль играет стечение (совпадение) факторов, формирование индивидуальных стратегий развития.
Заключительные разделы труда посвящены ближайшему и отдаленному бу-дущему развития человечества. Методологической основой прогнозирования служит взаимодействие бытия и сознания. Не только бытие определяет сознание, но и культурный слой сознания оказывает влияние на осмысление перспектив развития бытия (см. с. 495). Оптимистические прогнозы автор делает относи-тельно России, стран СНГ, Китая, государств Латинской Америки. Динамика экономического развития может сократиться у богатых стран мира, прежде всего США, Японии.
В целом рецензируемый труд является новым словом в деле исследований процессов глобализации. На строго научной основе автор не только подверг осмыслению основные процессы, сопутствующие глобализации, но и предло-жил перспективно важные механизмы регулирования общественного развития на гуманистических началах.
Пожелаем профессору Гжегожу В. Колодко успехов в деле распространения и реализации своих идей на международной арене.
            [name_en] => GRZEGORZ W. KOLODKO "THE WORLD IN MOVEMENT"
            [annotation_en] => The book by the famous scientist and statesman of Poland Grzegorz Witold Kolodko — Deputy Prime Minister of Poland (1994-1997, 2002-2003), and now Professor of the Warsaw Academy of Entrepreneurship and Management, Head of the Center for Research on Transformation, Integration and Globalization (TIGER), "The world in motion" (trans. from pol. M.: Master, 2011, 575 p.) is devoted to socio-economic problems of globalization and forecasting the future. For the first time the work was published in 2008, withstood a number of publications in the US and England, gained the status of an economic bestseller. The methodological basis for the coverage of the basic laws of economic development was an interdisciplinary approach to the study of social processes, allowing us to comprehend the diverse integration links against the background of the past, present and future. The empirical picture of globalization created by the author demanded going beyond the content of the book. Theoretical generalizations are illustrated by the Navigator - the Internet portal in English, http://www.wedrujacyswiat.pl containing various information (in the form of tables, maps, graphs, links to Internet resources) on the problems of the world order: the natural environment, the population, politics, economy. The portal allows to constantly update and supplement a variety of facts and statistics.
            [text_en] => The book by the famous scientist and statesman of Poland Grzegorz Witold Kolodko — Deputy Prime Minister of Poland (1994-1997, 2002-2003), and now Professor of the Warsaw Academy of Entrepreneurship and Management, Head of the Center for Research on Transformation, Integration and Globalization (TIGER), "The world in motion" (trans. from pol. M.: Master, 2011, 575 p.) is devoted to socio-economic problems of globalization and forecasting the future. For the first time the work was published in 2008, withstood a number of publications in the US and England, gained the status of an economic bestseller. The methodological basis for the coverage of the basic laws of economic development was an interdisciplinary approach to the study of social processes, allowing us to comprehend the diverse integration links against the background of the past, present and future. The empirical picture of globalization created by the author demanded going beyond the content of the book. Theoretical generalizations are illustrated by the Navigator - the Internet portal in English, http://www.wedrujacyswiat.pl containing various information (in the form of tables, maps, graphs, links to Internet resources) on the problems of the world order: the natural environment, the population, politics, economy. The portal allows to constantly update and supplement a variety of facts and statistics.
            [udk] => 
            [order] => 23
            [filepdf_ru] => 89_ru.pdf
            [filepdf_en] => 89_en.pdf
            [download] => 
            [section_ru] => КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
            [section_en] => 
            [authors] => Array
                (
                    [0] => Array
                        (
                            [author_ru] => Александр Витальевич  Маслихин
                            [author_en] => Aleksandr V. Maslikhin 
                        )

                )

        )

    [23] => Array
        (
            [id_section] => 11
            [id] => 90
            [id_journal] => 4
            [name_ru] => О ТРЕТЬЕМ ЗАСЕДАНИИ КОМИССИИ ИСТОРИКОВ РОССИИ И СЛОВАКИИ В ОКТЯБРЕ 2010 ГОДА
            [annotation_ru] => Третье заседание Комиссии историков России и Словакии состоялось в Бра-тиславе 5–7 октября 2010 г., в рамках которого прошла конференция на тему: «Россия и Словакия: проблема Восток — Запад». Напомним, что Первое заседа-ние обновленной Комиссии проходило в Братиславе в сентябре 2005 г. (тема конференции: «СССР и Словакия на заключительном этапе Второй мировой войны и в первые послевоенные годы), второе — в Москве, в октябре 2007 г. (тема конференции: «Русские и словаки в ХIХ и ХХ вв.: контакты, взаимодей-ствие, стереотипы»), По материалам обеих конференций были изданы сборники в 2006 и 2007 гг. на словацком и русском языках1.
Торжественное открытие нынешней конференции состоялось 5 октября 2010 г. в Малом зале заседаний Словацкой академии наук при участии Чрезвы-чайного и полномочного посла Российской Федерации в Словакии Павла Мара-товича Кузнецова, первого советника посольства А.И. Вету и первого секретаря посольства К.А. Сапоженкова, секретаря Национального комитета историков CP к.и.н. Эдиты Иваничковой и директора Института истории САН, д.и.н. Славомира Михалека.
            [text_ru] => Третье заседание Комиссии историков России и Словакии состоялось в Бра-тиславе 5–7 октября 2010 г., в рамках которого прошла конференция на тему: «Россия и Словакия: проблема Восток — Запад». Напомним, что Первое заседа-ние обновленной Комиссии проходило в Братиславе в сентябре 2005 г. (тема конференции: «СССР и Словакия на заключительном этапе Второй мировой войны и в первые послевоенные годы), второе — в Москве, в октябре 2007 г. (тема конференции: «Русские и словаки в ХIХ и ХХ вв.: контакты, взаимодей-ствие, стереотипы»), По материалам обеих конференций были изданы сборники в 2006 и 2007 гг. на словацком и русском языках1.
Торжественное открытие нынешней конференции состоялось 5 октября 2010 г. в Малом зале заседаний Словацкой академии наук при участии Чрезвы-чайного и полномочного посла Российской Федерации в Словакии Павла Мара-товича Кузнецова, первого советника посольства А.И. Вету и первого секретаря посольства К.А. Сапоженкова, секретаря Национального комитета историков CP к.и.н. Эдиты Иваничковой и директора Института истории САН, д.и.н. Славомира Михалека.
Открыла заседание и приветствовала присутствующих от имени Националь-ного комитета историков СР и Института истории САН Э. Иваничкова. Она по-желала успешного проведения конференции. С кратким приветственным словом обратился к собравшимся и посол РФ в Словакии П.М. Кузнецов.
Первым от руководства Комиссии взял слово председатель ее Российской части, академик В.А. Тишков, который креативно определил основные направле-ния работы Комиссии. О научных планах Комиссии в связи с задачами предсто-ящей конференции информировала ее участников председатель Словацкой части Комиссии к.и.н. Татьяна Ивантышинова (Институт истории САН).
Первый раздел научной программы конференции несколько претенциозно был назван «Россия и Европа», хотя общеизвестно, что Россия составляет часть Восточной Европы, а «Европу» в докладах представляла только ее Центральная часть — Словакия и отчасти Чехия. Названный раздел открыл доклад к.и.н. Ра-домира Влчека (диpeктopа Брненскoгo филиалa Института истории АН ЧР) «Рус-ско-чешские дискуссии и панславизм в ХIХ в.», в котором автор высказал спорную мысль о том, что политический панславизм сформировался в России в 40-е гг. ХIХ в. и в дальнейшем определял ее внешнюю политику. О сотрудничестве сла-вянских депутатов в австрийском парламенте перед Первой мировой войной го-ворил доцент В. Доубек (Философ. факультет Карлова ун-та в Праге). К.и.н. О.В. Павленко (зам. директора Историко-архивного института при РГГУ, Москва) на основе архивных данных проанализировала отношение политической и военной элиты России к «западной угрозе» накануне Первой мировой войны. Проблеме отношений ЧСР и СССР в период Второй мировой войны посвятил свое выступление к.и.н. Ян Немечек (зам. директора Институтa истории АН ЧР). Об отношениях Восток — Запад в словацкой социал-демократии (восточный и западный дискурс) и о попытках конструктивного решения этого вопроса шла речь в докладе д.и.н. Э.Г. Задорожнюк (Институт славяноведения РАН, Москва). Политический славизм во внешней политике Словацкой республики анализиро-вал в своем реферате магистр Юрай Марушияк (Институт политологии САН). В заключение прозвучал в изменение первоначальной программы реферат проф. С.И. Михальченко (Брянский гос. университет) о впечатлениях русского писателя-эмигранта И.С. Шмелева от пребывания в Словакии в 1937 г.
В конце первого дня заседания собравшиеся приняли участие в торжествен-ном открытии выставки «Петр I в Братиславе», которая была устроена в Рос-сийском центре науки и культуры в Братиславе, как одно из сопутствующих ме-роприятий Комиссии. Ее концепцию и инсталляцию инициировали Словацкая часть комиссии историков Словакии и России и Словацкое общество по изуче-нию истории и культуры Центральной и Bocтoчнoй Европы. Автором оформле-ния является магистр Любош Качирек (Философ. фак-т Университета Коменско-го в Братиславе), который подготовил его совместно со студентами Отделения музеологии и охраны памятников ФФ УК. Выставку торжественно открыл ди-ректор Российского центра науки и культуры А.И. Бушуев, в церемонии открытия принял участие и советник посольства РФ в Словакии Г.И. Аскольдович.
Научный доклад о посещении Петром I Братиславы прочитала доцент Венского университета Искра Шварц.
Второй день работы (6 октября 2010 г.) конференции проходил в помеще-нии Российского центра науки и культуры. Заседание открыл доклад академика РАН В.А. Тишкова (директора Института этнологии и антропологии РАН) о про-блемах евразийства и неоевразийства в российском общественном дискурсе. К его реферату примыкал по тематике доклад д.и.н. Э. Ворачека (Институт исто-рии АН ЧР, Прага) о проблемах евразийства с перспективы Центральной Евро-пы. О феномене Восток — Запад в послевоенной словацкой политике в своем дискуссионном выступлении поделился воспоминаниями влиятельный (в недавнем прошлом) словацкий политический деятель Ян Чарногурский.
Блок докладов, посвященный словацкой проблематике, под названием «Сло-вакия между Востоком и Западом» открыл доклад проф. Г.В. Рокиной (Марий-ский гос. университет) об оценках «словацкой взаимности» в русской либераль-ной и славянофильской историографии. Об отношениях поколения «Всеславии» к России и идеализированном ее восприятии шла речь в реферате магистра Петра Подолaна (ФФ УК, Братислава). Вопрос о месте «славянского мира» и словаков в оппозиции Восток – Запад в представлениях первых университетских слави-стов анализировался в докладе к.и.н. М.Ю. Досталь (Институт славяноведения РАН, Москва). Проблеме критического восприятия русофильства в словацкой культуре и политике был посвящен реферат д-ра Даниэлы Кодайовой (Институт истории САН). Заседание второго дня конференции завершил, основанный на архивных данных доклад проф. И.В. Крючкова (Ставропол. гос. ун-т) об острой реакции русских дипломатов на факты массовой эмиграции словаков в США накануне Первой мировой войны.
Заседание третьего дня конференции (7 октября 2010 г.) состоялось в по-мещении Института истории САН и было посвящено преимущественно пробле-мам рефлексии словацко-русских связей. В начале прозвучал блок докладов по русинско-словацкой тематике. Магистр Петр Шолтес (Институт истории САН) прочитал доклад о взглядах словацких и европейских интеллектуалов на отношения в русинско-словацком этническом пограничье в Восточной Слова-кии в ХIХ в. М.Ю. Дронов (соискатель Института славяноведения РАН, Москва) посвятил свой доклад вопросу об особенностях традиционного русофильства в социально-культурной жизни русинов Восточной Словакии в ХХ в. Проблема-тике периода Первой мировой войны, военнопленных и легионеров были посвя-щены рефераты магистра Юрая Бенко (Институт истории САН) и д.и.н. Е.П. Серапионовой (Институт славяноведения РАН, Москва). Ю. Бенко проана-лизировал механизмы националистической и социалистической пропаганды, ко-торые оказывали влияние на военнопленных, Е.П. Серапионова рассказала при-сутствующим о трагической судьбе словацкого легионера Микулаша Гацека, который дважды был интернирован в России после Первой и Второй мировых войн, много пострадал и от различных политических режимов на родине. О том, как воспринимала словацкая общественность известия о московских политиче-ских процессах 1930-х гг. говорила в своем докладе доцент Любица Гарбулева (директор Инститyтa истоpии философ. факультета Прешовского ун-та). «Сла-вянским» иллюзиям словацкой общественности и политики после 1945 г. посвя-тила свой доклад д.и.н. Дагмар Чиерна-Лантайова (Институт истории САН). Об особенностях первой и последней волн русской эмиграции в Словакии в со-циологическом аспекте рассказал в своем выступлении магистр Давид Костлан (Институт социологии САН), чем дополнил пеструю междисциплинарную па-литру тем конференции. Сверх программы конференции выступил с кратким ре-фератом о современной словацкой историографии гуситского движения к.и.н. А.В. Рандин, предприниматель, выпускник МГУ. Некоторые проблемы «восточ-ной ориентации» словаков и критической оценки деятельности Л. Штура в либе-ральной публицистике были затронуты в последнем докладе конференции к.и.н. Т. Ивантышиновой. Заседание завершило краткое выступление в дискуссии с традиционной всесторонней оценкой личности Л. Штура и его заслуг в сло-вацком национальном возрождении д.и.н. В. Матулы (старейшего сотрудника Института истории САН).
C оценкой прошедшeй конференции выступила, секретарь Российской части Комиссии М.Ю. Досталь, которая констатировала высокий уровень прочитанных докладов и особенно широкую плодотворную дискуссию. От Словацкой части Комиссии заключение о работе конференции сделала ее председатель Т. Иван-тышинова. Главной целью конференции, по ее словам, было повышение интереса словацкой научной общественности к результатам исследований российской ис-ториографии и к словацким разработкам по истории Восточной Европы и по про-блематике связей. Повышению научного уровня конференции способствовало и участие в ней специалистов по истории Восточной Европы из Чехии. Организа-торы строго придерживались проблемно-хронологического принципа построения программы, изменения происходили только по просьбам докладчиков.
В целом можно констатировать, что по данной теме был прочитан ряд серь-езных докладов. Это в полной мере должна продемонстрировать публикация «Восточная дилемма Центральной Европы» (Т. Ивантышинова, Д. Кодайова и коллектив авторов). Она, несомненно, внесет свой вклад в решение проблемы Восток — Запад в российской и словацкой историографии.
Заседание Комиссии из-за недостатка времени и срочного отъезда В.А. Тишкова на другое мероприятие могло состояться только на уровне сове-щания ее руководства (председатели и секретари обеих частей). Обсуждался ряд вопросов, касающихся дальнейшего направления деятельности Комиссии. Пред-седатель Российской части Комиссии, академик В.А. Тишков одобрил предложе-ние Словацкой части Комиссии, которое разработал ее член Магистр Ю. Бенко, а представила ввиду его болезни потенциальный член Комиссии магистр Марина Завадска (Институт истории САН). В проекте предлагалась следующая актуаль-ная тема следующего заседания Комиссии в России: «Социально-культурные последствия военных конфликтов», включающая в себя вопросы социальных, демографических и культурных результатов военных конфликтов, гендерную проблематику, анализ итогов распада полиэтнических государств вследствие войн, проблемы повседневности военного времени, военнопленных и пр.
Проект был предложен Российской части Комиссии на обсуждение. С ре-зультатами переговоров руководства будут ознакомлены члены Словацкой части Комиссии историков Словакии и России. После одобрения проекта с обеих сто-рон Комиссия приступит к подготовке своего следующего заседания. 7 октября обеими сторонами был подписан словацкий и русский тексты протокола.
Заседание Комиссии было тематически продолжено в Москве 13 октября 2010 г. в Словацком культурном центре (Словацком институте при посольстве СР в РФ) на презентации книги «Мифы — стереотипы — образы. Восприятие России в Словакии» (Братислава; Йошкар-Ола, 2010), изданной на русском языке коллективом авторов во главе с Т. Ивантышиновой при содействии Рос-сийской части Комиссии историков России и Словакии. Книга была подарена президенту РФ Д.А. Медведеву при его визите в Словакию в начале апреля 2010 г. После обсуждения книги был показан документальный фильм о словац-ком легионере М. Гацеке, с биографическим комментарием Е.П. Серапионовой.
В заключение хотелось бы особо отметить образцовую организацию всех сторон жизнеобеспечения участников и проведения заседаний Комиссии и госте-приимство словацкой стороны, что, несомненно, способствовало успешному ходу конференции.
Прослушанные доклады и презентация книги позволяют сделать и некоторые наблюдения о современном состоянии словацкой историографии. Они свиде-тельствуют о критическом переосмыслении проблем славянской идеологии и словацко-русских связей на разных их этапах в сторону изоляции России от региона Центральной Европы. Далеко не совсем можно согласиться с точки зрения позиций российской историографии, отчасти преодолевшей нигилистиче-ский период своего развития 1990-х гг. Так, панславизм трактуется как атрибут внешней политики России, начиная с 40-х гг. ХIХ в., тогда как по исследованию российских историков, это маргинальное общественное течение заявило о себе
не ранее 1860-х гг. и никогда не определяло внешнюю политику России. Пре-
имущественно с негативной стороны (как панслависта) оценивается деятельность
лидера словацкого национального движения и кодификатора литературного
языка словаков, романтического приверженца России, Л. Штура, принижается
деятельность видного словацкого писателя и переводчика классической русской
литературы С. Ваянского, определившего русофильские настроения не одного
поколения словацких интеллектуалов. Русско-словацкие связи трактуются в ос-
новном с прагматической стороны и далеко не в пользу России и пр. Полагаем,
что эти тенденции в словацкой историографии диктуются современной полити-
ческой конъюнктурой и настроениями в праволиберальной части общества,
направляющей деятельность СМИ. В результате словацкая молодежь теряет ин-
терес к русскому языку и культуре. Хотелось бы надеяться, что эти точки зрения
будут в дальнейшем пересмотрены в сторону бóльшей всесторонности и объек-
тивности, особенно с улучшением экономической ситуации в России.
Примечания
1 См.: Konec druhej svetovej vojny a problémy cirkevnej politiky v nasledujúcom období / Zost.
M. Barnovský, D. Kodajová. Btatislava, 2006; Русские и словаки в ХIХ и ХХ вв.: контакты, взаимодей-
ствие, стереотипы / Отв. редактор В.А. Тишков. М.; Йошкар-Ола, 2007.
            [name_en] => ON THE THIRD MEETING OF THE COMMISSION OF HISTORIANS OF RUSSIA AND SLOVAKIA IN OCTOBER 2010
            [annotation_en] => The third meeting of the Commission of Historians of Russia and Slovakia was held in Bratislava on October 5-7, 2010, within the framework of which the conference "Russia and Slovakia: East-West Problem" was held. It should be recalled that the first meeting of the renewed Commission was held in Bratislava in September 2005 (the theme of the conference was "The USSR and Slovakia at the final stage of the Second World War and in the first post-war years), the second was held in Moscow, in October 2007 (conference theme was: "Russians and Slovaks in the 19th and 20th centuries: contacts, interaction, stereotypes"). Based on the materials of both conferences, collections were published in 2006 and 2007 in Slovak and Russian. The grand opening of the present conference was held on October 5, 2010 in the Small Hall of the Meetings of the Slovak Academy of Sciences with the participation of the Ambassador Extraordinary and Plenipotentiary of the Russian Federation in Slovakia, Pavel Maratovich Kuznetsov, the first Counselor of  Embassy A. I. Vet and the first  Embassy Secretary K.A. Sapozhenkov, Secretary of the National Committee of Historians of SR Ph. D. (History) Edita Ivanichkova and the director of the Institute of History of SAS, Dr. Sci. (History) Slavomir Mikhalek.
            [text_en] => The third meeting of the Commission of Historians of Russia and Slovakia was held in Bratislava on October 5-7, 2010, within the framework of which the conference "Russia and Slovakia: East-West Problem" was held. It should be recalled that the first meeting of the renewed Commission was held in Bratislava in September 2005 (the theme of the conference was "The USSR and Slovakia at the final stage of the Second World War and in the first post-war years), the second was held in Moscow, in October 2007 (conference theme was: "Russians and Slovaks in the 19th and 20th centuries: contacts, interaction, stereotypes"). Based on the materials of both conferences, collections were published in 2006 and 2007 in Slovak and Russian. The grand opening of the present conference was held on October 5, 2010 in the Small Hall of the Meetings of the Slovak Academy of Sciences with the participation of the Ambassador Extraordinary and Plenipotentiary of the Russian Federation in Slovakia, Pavel Maratovich Kuznetsov, the first Counselor of  Embassy A. I. Vet and the first  Embassy Secretary K.A. Sapozhenkov, Secretary of the National Committee of Historians of SR Ph. D. (History) Edita Ivanichkova and the director of the Institute of History of SAS, Dr. Sci. (History) Slavomir Mikhalek.
            [udk] => 
            [order] => 24
            [filepdf_ru] => 90_ru.pdf
            [filepdf_en] => 90_en.pdf
            [download] => 
            [section_ru] => НАУЧНАЯ ХРОНИКА
            [section_en] => 
            [authors] => Array
                (
                    [0] => Array
                        (
                            [author_ru] => Марина Юрьевна  Досталь
                            [author_en] => Marina Yu. Dostal’ 
                        )

                )

        )

    [24] => Array
        (
            [id_section] => 11
            [id] => 91
            [id_journal] => 4
            [name_ru] => КРУГЛЫЙ СТОЛ «РОССИЙСКОЕ АНГЛОВЕДЕНИЕ В ХIХ – ПЕРВОЙ ЧЕТВЕРТИ ХХ ВВ.». МОСКВА, 14 МАРТА 2011 ГОДА
            [annotation_ru] => 14 марта 2011 года, в Институте всеобщей истории Российской академии
наук состоялось заседание круглого стола «Российское англоведение в Х1Х –
первой четверти ХХ веков.». В заседаниях приняли участие известные ученые,
представляющие институт всеобщей истории РАН, МГУ им. М.В. Ломоносова,
Санкт-Петербургский государственный университет, Волгоградский, Новгород-
ский, Казанский (Приволжский), Рязанский, Смоленский государственные уни-
верситеты, а также Российский государственный педагогический университет,
Ярославский государственный педагогический университет и Белорусский госу-
дарственный педагогический университет. Утреннее заседание началось с откры-
тия круглого стола под председательством А.Б. Давидсона (д.и.н., г.н.с., проф.
ИВИ РАН, Президента Ассоциации британских исследователей), А.Б. Соколова
(д.и.н., проф. Ярославского ГПУ). Открывая утреннее заседание А.Б. Давидсон
отметил, что перед российскими англоведами стоит сложная задача изучения
взаимоотношений России и Британии в прошлом и в настоящем, но в тоже время
историки должны всячески помогать преодолению противоречий между страна-
ми и способствовать укреплению взаимопонимания не только в научном, но и обще-
ственно-политическом отношении. Значительный вклад в решение этой задачи
вносили вносят члены Ассоциации британских исследователей (А.О. Чубарьян,
В.Г. Трухановский, А.Б. Давидсон, А.А. Громыко, С.А. Соловьев, О.В. Дмитрие-
ва, М.А. Липкин, М.П. Айзенштат, Г.С. Остапенко, С.П. Перегудов Л.Ф. Туполе-
ва и многие другие). Отражением работы российских англоведов явилась книга
            [text_ru] => 14 марта 2011 года, в Институте всеобщей истории Российской академии
наук состоялось заседание круглого стола «Российское англоведение в Х1Х –
первой четверти ХХ веков.». В заседаниях приняли участие известные ученые,
представляющие институт всеобщей истории РАН, МГУ им. М.В. Ломоносова,
Санкт-Петербургский государственный университет, Волгоградский, Новгород-
ский, Казанский (Приволжский), Рязанский, Смоленский государственные уни-
верситеты, а также Российский государственный педагогический университет,
Ярославский государственный педагогический университет и Белорусский госу-
дарственный педагогический университет. Утреннее заседание началось с откры-
тия круглого стола под председательством А.Б. Давидсона (д.и.н., г.н.с., проф.
ИВИ РАН, Президента Ассоциации британских исследователей), А.Б. Соколова
(д.и.н., проф. Ярославского ГПУ). Открывая утреннее заседание А.Б. Давидсон
отметил, что перед российскими англоведами стоит сложная задача изучения
взаимоотношений России и Британии в прошлом и в настоящем, но в тоже время
историки должны всячески помогать преодолению противоречий между страна-
ми и способствовать укреплению взаимопонимания не только в научном, но и обще-
ственно-политическом отношении. Значительный вклад в решение этой задачи
вносили вносят члены Ассоциации британских исследователей (А.О. Чубарьян,
В.Г. Трухановский, А.Б. Давидсон, А.А. Громыко, С.А. Соловьев, О.В. Дмитрие-
ва, М.А. Липкин, М.П. Айзенштат, Г.С. Остапенко, С.П. Перегудов Л.Ф. Туполе-
ва и многие другие). Отражением работы российских англоведов явилась книга «Россия и Британия. Выпуск 5. На Путях к взаимопониманию», презентация ко-торой прошла на заседании круглого стола. Представляя пятый выпуск книги «Россия и Британия», А.Б. Давидсон отметил, что этот выпуск посвящен истории политических и культурных связей России и Великобритании, взаимным пред-ставлениям россиян и британцев, книга является продолжением работы членов Ассоциации и британских русистов (с 2003 г. издавались сборники докладов и статей под общим названием «Россия и Британия»). В своем выступлении А.Б. Давидсон обратился к проблеме взаимопонимания и представлений об Ан-глии К.И. Чуковским, к его книге «Заговорили молчавшие: (Англичане и вой-на)», написанной после посещения Англии в 1916 г. и выступлению К.И. Чуков-ского на церемонии присуждения ему почетной степени доктора литературы Оксфордского университета в мае 1962 г. По мнению президента Ассоциации, заслуга К.И. Чуковского, как англоведа, заключается в том, что он не только стремился привлечь внимание к Великобритании, но его книга помогала и помо-гает понять Великобританию, она рассчитана на разную читательскую аудито-рию, по-прежнему подчеркивает актуальность проблемы взаимопонимания рос-сиян и британцев, «снять» расхожие представления об англичанах. Корней Иванович Чуковский сделал очень много для углубления взаимопонимания меж-ду народами в области культуры и обладал мужеством, признаваясь в симпатиях к Британии в период холодной войны.
Проблема становления российского англоведения нашла продолжение в вы-ступлении И.Р. Чикаловой, д.и.н, проф. Белорусского ГПУ. Обозначенная тема «Забытые имена и книги российского англоведения» (из коллекции в Белорус-ской национальной библиотеки) привлекла внимание участников круглого стола, а дискуссия позволила выявить ряд важнейших срезов для последующей работы современных англоведов. Прежде всего, речь шла об одном из этапов развития англоведения в России, о направлении и проблематике их исследований. По мне-нию И.Р. Чикаловой, написанные ими книги в большинстве своем прошли проверку временем и сегодня сохраняют свое научное значение.
Тема «от англомании к англоведению», представленная д.и.н., в.н.с. ИВИ РАН М.П. Айзенштат, огромна и неисчерпаема ни в одной работе, ни в десятке моно-графий. Проблема англомании в России ХIХ в. остается малоизученной и, в частности, содержит побудительные мотивы к англомании. М.П. Айзенштат подчеркивает, что английская литература (в первую очередь художественная), сочинения английских философов, моралистов и экономистов были известны и доступны русскому читателю в английском подлиннике или переводе на фран-цузский, хотя английский язык был распространен довольно слабо. Источниками англомании могли служить посещение страны и проживание там, лекции русских ученых, выходцы из Британии (жены-англичанки) и т. д. Но все же, главным яв-лялось сочетание различных каналов англомании. По мнению М.П. Айзенштат, проявлением англомании являлось устройство быта, однако это касалось доста-точно ограниченного круга представителей русского общества. Думается, что англомания высших аристократических и торгово- промышленных кругов рус-ского общества, становление российского англоведения, его проблематика позволяют говорить о присутствии особого интереса Англии в России и о начале изучения истории Британии.
Д.и.н., г.н.с., проф. ИВИ РАН Е.Ю. Сергеев, выделяет военный аспект изуче-ния Великобритании представителями военных ведомств России (М. Грулева, А. Снесерова, П. Пашина и др.), при этом определяя их как англоведов-аналитиков. В их деятельности, по его мнению, явно прослеживались два момен-та: первый — долгосрочное стратегическое направление, которое предполагало внимательное отслеживание и анализ информации, поступающей в военные ведомства и второй — аналитическая работа текущего характера (например, англо-бурская война). Такие вопросы как внутреннее устройство, сравнительные характеристики менталитета лишь в незначительной степени занимали внимание русских аналитиков-англоведов. Рассматриваемая Е.Ю. Сергеевым одна из сю-жетных линий изучения Великобритании в России позволяет говорить не только о профессиональном интересе к Британии, но и о практической направленности в деятельности англоведов-аналитиков.
Проблема, поднятая д.и.н., проф. Ярославского ГПУ А.Б. Соколовым, ан-глийская история в оценках Н.М. Карамзина, получила продолжение на секционных заседаниях.
Предметом обсуждения на секциях «Отечественные традиции изучения ис-тории Англии ХVI–ХVIII вв.» и «Социально-политическая история Англии ХIХ в. в российской науке» стала, главным образом, проблема личности, человека, а не только профессиональная деятельность англоведов в России. Особое внима-ние привлекли доклады д.и.н., в.н.с. ИВИ РАН М.В. Винокуровой «Александр Николаевич Савин как исследователь английского манора эпохи Тюдоров» и к.и.н., доц. Казанского (Приволжского) ФУ О.В. Бодрова «Английская револю-ция середины ХVII века в трудах историков «русской школы». В докладе М.В. Винокуровой была представлена не только исследовательская деятельность А.Н. Савина-историка, экономиста, но и нашли отражение личностные черты ученого. О.В. Бодров в своем выступлении обратил внимание на различные взгляды, разную манеру изложения, систематизацию материала у историков «русской школы», при том главное внимание он уделил М.М. Ковалевскому, назвав его первым англоведом. Последнее вызвало дискуссию среди участников секции. Казалось бы, знакомые фамилии англоведов, но, вместе с тем, сколько разных сюжетных линий: сфера интересов В.Н. Александренко — дипломатиче-ская история, история британского колониализма, англо-русские отношения (до-клад А.А. Киселева, к.и.н., доц. Рязанского ГУ); социальные аспекты истории Англии, историко-правовые сравнения — область научных интересов И.И. Ян-жула представлена в выступлении к.и.н., доц. Новгородского ГУ И.В. Якубов-ской, английская кооперация и ее изучение в России во второй половине ХIХ – начале ХХ вв. рассматривалась в докладе к.и.н., с.н.с. ИВИ РАН И.Ю. Новичен-ко. Российских англоведов интересовали не только самые разные аспекты исто-рии Британии, но они пытались определить научное и практическое применение знаниям истории Великобритании. Доклад д.и.н., проф. Смоленского ГУ Л.И. Ивониной был посвящен исследовательской деятельности А.Г. Гуревича, по ее мнению его исследовательский диапазон достаточно широк, в частности он рассматривает не только причины происхождения войны за испанское наслед-ство, но и интересы Великобритании, называя ее «коммерческой империей». В связи с этим следует отметить, что можно наблюдать продолжение имеющихся определенных традиций изучения истории Британии исследователями другого поколения, и это вполне объяснимо, так как проблемы империи, колониализма могут привлекать и привлекают отечественных историков в свете изучения со-временных проблем российской ситуации. Безусловно, что в центре внимания современных англоведов находится как богатейшее собрание опубликованных и неопубликованных работ российских англоведов, так и русские издания бри-танских историков ХIХ века. Данной проблеме и было посвящено выступление к.и.н., доц. Нижегородского ГПУ Э.Г. Воденисовой.
Подводя итоги работы круглого стола «Российское англоведение ХIХ – пер-вой четверти ХХ вв.», можно сказать, что в ходе дискуссий, заключавших работу секций и на заключительном пленарном заседании участникам круглого стола удалось определить ряд актуальных проблем, изучаемых и требующих дальней-шего исследования, выявить новые сюжетные линии, рассмотреть различные взгляды, разные манеры изложения истории Великобритании англоведами ХIХ – первой четверти ХХ веков., отметив при этом присутствие особого интереса к истории Англии и ее глубокого изучения представителями разных поколений англоведов. И сейчас можно с полным правом говорить о сформировавшемся направлении в российской историографии.
            [name_en] => ROUND TABLE "RUSSIAN ENGLISH STUDIES IN THE XIX - FIRST QUARTER OF THE XX CENTURIES". MOSCOW, MARCH 14, 2011
            [annotation_en] => On March 14, 2011, the Institute of World History of the Russian Academy of Sciences hosted a round table discussion: "Russian English Studies in the XIX – the first quarter of the XX century". The meetings were attended by well-known scientists representing the Institute of world history of RAS, MSU named after M. V. Lomonosov, St. Petersburg State University, Volgograd, Novgorod, Kazan (Volga region), Ryazan, Smolensk State Universities, as well as the Russian State Pedagogical University, Yaroslavl’ State Pedagogical University and the Belarusian State Pedagogical University. The morning session began with the opening of the round table, chaired by A. B. Davidson (Dr. Sci. (History), researcher, Professor of IVY, RAS,  President of the Association of British researchers) A. B. Sokolov (Dr. Sci. (History), Professor of the Yaroslavl’ SPU). Opening the morning session, A. B. Davidson noted that the Russian Anglists face a difficult task of studying the relations between Russia and Britain in the past and in the present, but at the same time historians should help in every way to overcome the contradictions between the countries and contribute to the strengthening of mutual understanding not only in scientific, but also in political and social terms. A significant contribution to the solution of this problem was made by members of the Association of British Researchers (A. O. Chubar’yan, V. G. Trukhanovskiy, A. B. Davidson, A. A. Gromyko, S. A. Solov'ev, O. V. Dmitrieva, M. A. Lipkin, M. P. Aizenshtat, G. S. Ostapenko, S. P. Peregudov, L. F. Tupolev and many others).
            [text_en] => On March 14, 2011, the Institute of World History of the Russian Academy of Sciences hosted a round table discussion: "Russian English Studies in the XIX – the first quarter of the XX century". The meetings were attended by well-known scientists representing the Institute of world history of RAS, MSU named after M. V. Lomonosov, St. Petersburg State University, Volgograd, Novgorod, Kazan (Volga region), Ryazan, Smolensk State Universities, as well as the Russian State Pedagogical University, Yaroslavl’ State Pedagogical University and the Belarusian State Pedagogical University. The morning session began with the opening of the round table, chaired by A. B. Davidson (Dr. Sci. (History), researcher, Professor of IVY, RAS,  President of the Association of British researchers) A. B. Sokolov (Dr. Sci. (History), Professor of the Yaroslavl’ SPU). Opening the morning session, A. B. Davidson noted that the Russian Anglists face a difficult task of studying the relations between Russia and Britain in the past and in the present, but at the same time historians should help in every way to overcome the contradictions between the countries and contribute to the strengthening of mutual understanding not only in scientific, but also in political and social terms. A significant contribution to the solution of this problem was made by members of the Association of British Researchers (A. O. Chubar’yan, V. G. Trukhanovskiy, A. B. Davidson, A. A. Gromyko, S. A. Solov'ev, O. V. Dmitrieva, M. A. Lipkin, M. P. Aizenshtat, G. S. Ostapenko, S. P. Peregudov, L. F. Tupolev and many others).
            [udk] => 
            [order] => 25
            [filepdf_ru] => 91_ru.pdf
            [filepdf_en] => 91_en.pdf
            [download] => 
            [section_ru] => НАУЧНАЯ ХРОНИКА
            [section_en] => 
            [authors] => Array
                (
                    [0] => Array
                        (
                            [author_ru] => Галина Федоровна  Горбашова
                            [author_en] => Galina F. Gorbashova 
                        )

                )

        )

    [25] => Array
        (
            [id_section] => 11
            [id] => 92
            [id_journal] => 4
            [name_ru] => «МАСТЕРСКАЯ БУДУЩЕГО»: ПУТЬ К ВЗАИМОПОНИМАНИЮ
            [annotation_ru] => «Петербургский диалог» уже более 10 лет является постоянно действующим институтом российско-германского сотрудничества и диалога между граждан-скими обществами по наиболее актуальным вопросам партнёрства от экономики до проблем культурной и духовной жизни. Его значимость подчеркивается па-тронажем президента РФ и Федерального канцлера Германии, вниманием лиде-ров стран к поиску наиболее оптимальных путей и форм сближения народов двух стран, преодоления предрассудков в обоюдном восприятии и недоверия друг к другу, отказа от идеологии и политики разъединяющих людей и стимулирования связей.
В интервью телеканалу АРД на форуме в Дрездене (2006 г.) В.В. Путин под-черкнул, что речь идет о гармонии человека с самим собой, с окружающим ми-ром, о гармонии в обществе. Надо стремиться к политической гармонии, к толе-рантности, к умению вести диалог и умению договариваться между собой1. Решение этих перспективных задач напрямую связано с развитием многообраз-ных контактов между молодым поколением немцев и россиян, которые не обре-менены «грузом проблем прошлых лет», идеологическими стереотипами и иными клише периода «холодной войны».
Данная статья посвящена становлению одной из перспективных форм моло-дежного сотрудничества в рамках «Петербургского диалога»: рабочей группе «Мастерская будущего».
            [text_ru] => «Петербургский диалог» уже более 10 лет является постоянно действующим институтом российско-германского сотрудничества и диалога между граждан-скими обществами по наиболее актуальным вопросам партнёрства от экономики до проблем культурной и духовной жизни. Его значимость подчеркивается па-тронажем президента РФ и Федерального канцлера Германии, вниманием лиде-ров стран к поиску наиболее оптимальных путей и форм сближения народов двух стран, преодоления предрассудков в обоюдном восприятии и недоверия друг к другу, отказа от идеологии и политики разъединяющих людей и стимулирования связей.
В интервью телеканалу АРД на форуме в Дрездене (2006 г.) В.В. Путин под-черкнул, что речь идет о гармонии человека с самим собой, с окружающим ми-ром, о гармонии в обществе. Надо стремиться к политической гармонии, к толе-рантности, к умению вести диалог и умению договариваться между собой1. Решение этих перспективных задач напрямую связано с развитием многообраз-ных контактов между молодым поколением немцев и россиян, которые не обре-менены «грузом проблем прошлых лет», идеологическими стереотипами и иными клише периода «холодной войны».
Данная статья посвящена становлению одной из перспективных форм моло-дежного сотрудничества в рамках «Петербургского диалога»: рабочей группе «Мастерская будущего».
На пути к «Мастерской будущего». Приход новых лидеров в Германии и России, позитивные изменения в характере межгосударственных отношений, опыт, накопленный в проблемные 1990-е годы в области молодежного сотрудничества, явились конструктивной основой для развития всего комплекса германо-российских связей в формате «Петербургского диалога».
Новый уровень сотрудничества стал возможен благодаря нормализации гер-мано-российских отношений и общему стремлению лидеров двух стран В.В Пу-тина и Г. Шредера к интенсификации партнерства, как на официальном, так и неофициальном уровнях. Ответственные германские круги предпочли практи-ческий, а не идеологический подход к политике в отношении России. Участием в петербургском саммите Германия подтвердила, что даже в политически слож-ное время она настроена на контакт и сотрудничество с Россией. В процессе диа-лога, ведущегося на уровне глав государств и правительств, сформировалась правовая база молодежного сотрудничества, основанная на ряде правительствен-ных соглашений. Первым среди них, было двухстороннее межправительственное соглашение, подписанное М.С. Горбачевым и Г. Колем 13 июня 1989 года. Дан-ное соглашение открывало обе страны для молодежных обменов во всех сферах от политики до спорта. Однако оно не распространялось на обмены, связанные с учебой, научной деятельностью, обмены учителями и школьниками2. Поэтому в новых условиях необходимо было продолжить диалог и скорректировать ос-новные параметры молодежного сотрудничества в соответствии с требованиями времени.
Анализ работы первых «Диалогов» в Санкт-Петербурге (2001 и 2003 гг.) и в Веймаре (2002 г.) показал, что существует определенная диспропорция меж-ду динамикой развития германо-российских отношений в экономической, поли-тической, культурной сферах и уровнем развития молодежного сотрудничества, степенью вовлеченности молодых участников «Диалога» в дискуссии и разра-ботку «стратегических документов». Причины диспропорции во многом носили объективный характер: сказывалась новизна решаемых организационных задач, шел поиск сторонами оптимального состава участников, «Диалог» должен был занять свою нишу в развитии германо-российских молодежных контактов. Вме-сте с тем обозначились проблемы, появившиеся уже непосредственно в процессе его деятельности. В частности, не сразу сформировался механизм участия моло-дых людей в заседаниях Форума. Следует отметить, что изначально вводилась специальная представительская квота, в соответствии с которой, наряду с извест-ными общественно-политическими деятелями, в обсуждении проблем предпола-галось участие молодых политиков, ученых и бизнесменов, отбором которых серьезно занимались организаторы «Диалога». По соглашению сторон в работе первого форума планировалось участие 100 человек — по 50 от каждой из сто-рон, причем особо подчеркивалось, что не менее 20 % участников должны со-ставлять люди в возрасте 30–40 лет3. К сожалению, данная квота не всегда в пол-ной мере обеспечивалась сторонами, о чем писали СМИ после первых встреч «Диалога», указывая на недостаточное присутствие здесь различных групп гражданского общества, на сближение интересов которых, собственно, он и был ориентирован4.
Другой проблемой являлась интеграция молодых участников в процесс об-суждения конкретных тем в рабочих группах. В 2001 году таких групп насчиты-валось пять — «Политика», «Экономика», «Наука и образование», «Культура» и «Средства массовой информации». Несомненно, позитивным являлся факт включения молодежной тематики в общие дискуссии, а затем и в итоговые протоколы рабочих групп. Однако молодым участникам сложно было «конкуриро-вать» при принятии решений с опытом, положением и возможностями наиболее авторитетной части аудитории, что в целом не исключало достаточно уважитель-ного отношения старшего поколения к их идеям. Тем не менее, молодое поколение хотело быть не только услышанным, но и стремилось излагать собственное видение проблем и со своих позиций прогнозировать пути их решения.
Определенные подвижки в данном направлении произошли во время диалога в Веймаре (8–10 апреля 2002 г.), посвященном теме «Германия и Россия в меняю-щемся мире». Как отмечалось, «представительная российская делегация прибыла в Германию говорить не о прошлом, а о будущем»5.
В этой связи в рабочих группах и на пленарных заседаниях среди важных тем в центре внимания оказались и вопросы молодежного студенческого обмена, образования и культуры. Как заметил председатель координационного комитета со стороны Германии П. Бёниш: «Сегодняшние студенты — это наши партнеры завтра, поэтому мы так выделяем тему образования и студенческого обмена»6. Излагая позицию российской стороны, М. Горбачев так же подчеркнул, что Форум содействует «контактам между молодыми политиками обеих стран», и в Веймаре предполагается осуществить масштабную инициативу, способную активизировать этот процесс7.
Под влиянием новых акцентов концепция «Диалога» в Веймаре дополнилась несколькими важными элементами. Впервые широко использовались различные формы информационного обеспечения деятельности Форума, ставшие для участ-ников тематическим приоритетом и в последующий период. Рабочая группа, где обсуждались вопросы обменов, получила не только новое название «Молодеж-ные обмены, образование и наука», но и расширила проблематику дискуссий, подчеркнув тем самым актуализацию этого направления в германо-российских контактах. Но самым заметным событием политической жизни стало участие в его работе «Молодежного посольства» из Санкт-Петербурга, что явилось пер-вым опытом выхода российской молодежи «на первый план международных отношений самого высокого уровня». Как отметил председатель посольства Г.С. Андреев, главным результатом стало установление «массы связей и контак-тов», а также создание условий для запуска ряда программ и проектов, имеющих перспективу8.
Вместе с тем, Веймар показал, что «Петербургскому диалогу» необходимы «новые идейные, организационные и финансовые импульсы». Принятые в рабо-чих группах решения, направленные на активизацию молодежного сотрудниче-ства, базировались в основном на традиционных подходах и у этих проектов не очень четко прослеживались перспективы их реализации. Больше шансов имела программа молодежного взаимодействия по изучению немецкого и русского языков, выполнение которой находилось под началом супруг лидеров двух стран — Л. Путиной и Д. Шредер–Кёпф9.
Живое языковое общение рассматривалось в качестве важнейшего элемента преодоления непонимания и как фактор сближения в процессе молодежных об-менов. В тоже время обеими сторонами высказывалась озабоченность по поводу неуклонного сокращения числа школ с изучением русского языка в Германии и немецкого языка в России10. Важно было не только констатировать эти факты, но и следовало разобраться в причинах этого явления, поскольку речь шла о молодом поколении, призванном выстраивать межгосударственные отношения двух стран в будущем.
Необходимость новых подходов обусловливалась и рядом других обстоя-тельств. По мнению известного немецкого политолога А. Рара, «в самом диалоге стали накапливаться барьеры ментального характера», мешала излишняя заорга-низованность его мероприятий и жесткость в подборе участников. Преодоление их виделось в ориентации на будущее, на активизацию сотрудничества молодежи двух стран, что совпадало с точкой зрения Германии, выступавшей за создание германо-российского молодежного движения. С другой стороны, происходящая в странах смена поколений ставила вопрос о подготовке руководителей новой формации, которые, сохраняя преемственность, будут развивать германо-рос-сийское сотрудничество дальше. И в этом плане «Петербургский диалог» являлся той площадкой, где его молодые участники могли налаживать контакты и изла-гать собственные позиции по актуальным вопросам международных и германо-российских отношений11.
Кроме того, принципиально новые возможности для сближения молодых людей Германии и России открывались в связи с развитием информационных технологий в сфере коммуникации и расширением возможностей Интернет — сообщества. Многие ответы на вопросы из непростой истории взаимоотношений между нашими государствами, молодые люди получали, именно, в границах Ин-тернет — сообщества. Поэтому использование открытого неформального моло-дежного взаимодействия в целях преодоления непонимания и формирования по-ложительного образа друг друга, являлось настоятельной потребностью. Такой же потребностью являлось и упрощение визового режима для студентов, деяте-лей культуры и науки. Об этом впервые в 2003 г. говорили во время консульта-ций в Екатеринбурге Г. Шредер и В.В. Путин, а на последних встречах «Петер-бургского диалога» (2010 г.) уже президент РФ Д. Медведев и канцлер ФРГ А. Меркель пообещали серьезно обсудить вопрос об отмене визового режима между странами12.
В итоге, в 2001–2003 гг. серия мероприятий, сопровождавших политические контакты лидеров двух стран, и организованных в рамках рабочих групп «Диало-га», предопределили создание еще одной площадки для развития двустороннего молодежного сотрудничества. Таким образом, появление новой рабочей группы не было случайным. С одной стороны, оно было продиктовано необходимостью преодолеть трудности, которые появились в организации и осуществлении моло-дежного сотрудничества, а с другой стороны сложилось так, что будущее «Петербургского диалога», оказалось во многом связано с активизацией этого сотрудничества.
«Мастерская будущего»: концепция, участники, диалог. Молодежная те-ма была достаточно широко представлена на Форуме в Гамбурге (2004 г.). Здесь же впервые в дискуссии активно участвовала новая рабочая группа «Молодая политика», обсуждавшая тему «Мастерская будущего. Какие шансы видит моло-дое поколение в двусторонних связях?». Начало ее деятельности совпало с под-писанием инициированного «Петербургским диалогом» межправительственного Соглашения о молодежной политике (декабрь, 2004 г.), которое рассматривалось как «новый важный шаг к сближению молодых россиян и немцев — школьников, студентов, предпринимателей, ученых, политиков, рабочих».13
Что же представляла собой новая рабочая группа и чем она отличалась от аналогичных групп, уже действовавших в рамках Форума?
«Мастерская будущего» это совместный с DGAP (Программа Россия / Евра-зия Немецкого общества внешней политики) при поддержке Korber Stiftung (Фонд имени Кёрбера) российско-германский проект по созданию в рамках фо-рума «Петербургский диалог» секции молодых экспертов. Непосредственными ее организаторами явились Германский Совет по внешней политике, руководи-тель А. Рар, и российское Информационное агентство «Росбалт», руководитель Н. Черкесова. По словам координатора программы, А. Рара, «Мастерская буду-щего» могла стать главным «мотором» «Петербургского диалога» и вывести его на высокий уровень гражданского диалога между двумя элитами14.
Концепция новой рабочей группы в сжатом виде была сформулирована в ее первоначальном названии: «Дискутируем о будущем: перспектива отношений России и Германии», т. е. группа имела «свою сферу деятельности», которая включала самые «различные сюжеты, связанные с перспективами развития как двух стран, так и глобального сообщества в целом». Ее приоритетной задачей являлось укрепление взаимопонимания и мира между народами через обмен иде-ями.
Данная группа призвана была выполнить несколько важных функций. Во-первых, преодолеть тупик, в котором оказался диалог, и содействовать восста-новлению ослабевающего интереса молодого поколения немцев к России и русскому языку. Дело в том, что у молодых россиян мотивация к изучению немецкого языка и Германии, выражена намного сильнее и носит более профес-сиональный и устойчивый характер15. Во-вторых, омолодить и «раскрепостить» диалог за счет участия в его работе людей моложе 40 лет. В-третьих, «оживить диалог, избавить его от старых стереотипов вражды», не допускать негативного и неадекватного восприятия друг друга, ориентируя молодое поколение объеди-ненной Германии и России на интеграционные ценности в рамках европейского пространства16. В — четвертых, дать возможность будущим политическим, об-щественным и бизнес лидерам уже сегодня активно взаимодействовать со свои-ми сверстниками, предлагать «самые невероятные» пути решения проблем, определять точки соприкосновения и конструировать развитие отношений между странами через 15–20 лет17. Российская и немецкая стороны в дальнейшем неод-нократно выражали «заинтересованность в формировании будущих лидеров по-литической, экономической и общественной жизни наших стран» и отмечали приоритетность этого направления в сотрудничестве молодежи. По словам пре-зидента Д.А. Медведева, этот «кадровый резерв российско-германского партнёр-ства» является важнейшим «заделом в будущее».18 В-пятых, диалог по всем про-блемам предполагалось вести с точки зрения молодого поколения. Личное общение — важный фактор достижения понимания и доверия, содействующий разрушению любых стереотипов, будь-то конкретный человек или страна. Осно-вой такого диалога, по мнению канцлера Г. Шредера, «является живой обмен — не только о том, что нас объединяет, но и обмен различными мнениями. Всем значимым общественным группам должна быть предоставлена возможность для выражения в этом диалоге своей, специфической точки зрения».
Кто же они, представители молодой элиты, ведущие дискуссию в «Мастер-ской будущего»? Из отдельных штрихов можно составить среднестатистический портрет ее участников. Это перспективные молодые люди: аналитики, эксперты, политики, экономисты, политологи Германии и России, в возрасте от 20 до 40 лет, представляющие практически все сферы гражданского общества. Их цель — «влиться в руководящие элиты России или Германии». Они имеют возможность обсуждать «пути развития двух стран, актуальные политические проблемы Европы и мира», которые могут стать для них реальностью уже в ближайшее время. Многие работают в различных политических, общественных организаци-ях, информационных агентствах, активно участвуют в двусторонних германо-российских программах. Это немцы, профессиональной деятельностью которых является специализация по России, и россияне — специализирующиеся по Гер-мании. С точки зрения Павла Житнюка, заместителя главного редактора инфор-мационного агентства «Росбалт», им должны быть присущи такие качества, как «инициативность, наличие собственного мнения о процессах, происходящих в России и Германии, желание и возможность что-то сделать и на что-то повли-ять». Й. Бурместер, студент из Германии, выделил еще одну важную черту бу-дущего европейского политика: обладание всей полнотой знаний о соседних странах, в том числе и о России, которая, как и США, должна являться страной-партнером19.
Особенность «Мастерской будущего» связана с активным развитием моло-дежного экспертного направления и диалога, постепенно оформившегося в по-стоянный механизм взаимодействия молодых экспертов. «Эти люди свободны от многих стереотипов, они более открыто обсуждают проблемы, которые пока разделяют Германию и Россию» и рабочая группа им предоставляет возможность в полной мере реализовать свой творческий потенциал. Руководитель проекта «Мастерская будущего» Н. Черкесова в этой связи неоднократно выражала свое полное удовлетворение активностью участников, «остротой дискуссий» и при-нимаемыми решениями. В тоже время, опыт, полученный молодыми экспертами, мог стать основой для выбора ими профессии и обеспечить их карьерный рост впоследствии.
Основной инструмент работы «Мастерской будущего» — пленарные и сек-ционные заседания в формате «Петербургского диалога». Традиционно в про-грамме «Диалога» указываются сроки и место его проведения, названия рабочих секций и темы дискуссий, состав участников, формы общения и график общих мероприятий.
Экспертные форумы обычно носят открытый характер. Обсуждение в рабо-чих группах, в том числе и в «Мастерской будущего», по кругу участников или по тематике нередко проходит в закрытом режиме. По результатам дискуссий, участники передают свои предложения лидерам государств и политикам для дальнейшего рассмотрения в виде, так называемых, «стратегических документов, включающих оценку проблем и рисков, прогнозы и рекомендации по анализиру-емым вопросам», которые публикуются в бюллетенях стратегических исследова-ний20. Информирование участников программы ведется также через специально созданный для этого веб-блог и интернет-сайт.
Вместе с тем, рабочие группы осуществляют свою деятельность не только на форуме, но и в перерыве между ними, поскольку достижение понимания, преодоление взаимных страхов, трудностей в общении, процесс, требующий постоянного разъяснения своих позиций партнерам по диалогу.
С опытом работы «Мастерской будущего» можно познакомиться на при-мере проведения ее ХIII-го заседания в декабре 2008 г. в Дрездене. Основная дискуссионная тема «Германия и Россия: общая история — разные воспомина-ния» находилась в центре внимания на протяжении всех трех дней заседаний. Кроме того, ежедневно проводились сессии, включавшие или дискуссию, или целевое мероприятие. Во время первой сессии прошла ролевая игра «Немцы пра-вят Россией — Россияне правят Германией», а во время второй — дискуссия участников «Мастерской будущего» с депутатами ландтага: «Почему понимание истории XX-го века в России, Германии и Восточной Европе различно? Как до-стичь объективной картины истории?». Завершился день экскурсией по Дрездену и вечерней дискуссией с участием М. Дулига, председателя фракции СДПГ в ландтаге Саксонии, «Демократическое обращение с экстремистскими партия-ми». В последний день, в рамках третьей сессии, участники дискутировали по теме «Россия и Германия: совместные действия и доверие во время финансо-вого кризиса», а в заключении рассмотрели вопрос создания новой платформы «Мастерской будущего» в интернете. По итогам заседания были формулированы основные позиции «стратегического документа» рабочей группы21.
С 2004 по март 2011 гг. «Мастерская будущего» собиралась 22 раза в разных городах России (Калининград, Санкт-Петербург, Псков, Москва, Сочи) и Герма-нии (Берлин, Бремен, Дюссельдорф, Гамбург, Висбаден, Мюнхен, Дрезден, Аахен).
Тематика проблем, обсуждаемых с точки зрения молодого поколения, свиде-тельствует о выборе группой серьезных и актуальных вопросов, в числе которых взаимоотношения России и ЕС с точки зрения поиска общего пространства, про-блем и перспектив исторического наследия, развития в условиях перезагрузки отношений Восток-Запад. Германо-российское сотрудничество рассматривалось в плане социально-экономических проблем, вопросов глобализации, положения двух стран в информационном обществе и мире, энергетического сотрудниче-ства, социальных реформ и модернизации экономики, исследования демографи-ческих и миграционных вызовов, вопросов взаимоотношений стран после вы-боров и общей истории, а так же анализа причин и мотивов «многочисленных межкультурных недоразумений и национальных стереотипов».
Естественно, работа «Мастерской будущего» не обходилась без сложностей. Главная проблема, неоднократно отмечавшаяся немецкой стороной — опасность недопонимания, «связанная с незнанием». По замечанию М. Штольпе, члена ко-ординационного комитета «Петербургского диалога», русские лучше немцев осведомлены о происходящем, они способны думать вместе с ними. И это их от-личает в лучшую сторону от большинства немцев в отношении к России. «Нам в Германии, — считает он, — необходимо больше проводить просветительскую работу. Это требование времени»22.
По мнению политолога А. Рара, первые заседания «Мастерской будущего» так же выявили факторы, ослаблявшие конструктивный характер диалога между сверстниками двух стран. В частности, молодые политики, как с российской, так и немецкой стороны, в дискуссиях активно оперировали штампами старшего по-коления; у молодых россиян наблюдалось отсутствие «стремления жить в сво-бодном обществе и руководствоваться либеральными ценностями», а молодые немцы имели явно недостаточное представление о том, что на самом деле происходит в России сегодня. В одном из интервью 24-летний Ян, из Гамбурга заявил:
«Я впервые осознал, что я и мои российские ровесники по-разному смотрим
на мир. Так, для меня слова НАТО и США с детства означали «надежность»,
«мир»«. Для ребят из России эти понятия означают потенциальную угрозу. Это
я впервые осознал здесь, в Петербурге»22. Время от времени появлялись критиче-
ские оценки, касающиеся возможностей «Мастерской будущего» реально влиять
на политику. Такой скептицизм связывался с тем, что иногда обе стороны
прибегали к «игре в политику», подменяли «приглаженными фразами» необхо-
димость конкретных действий, в «штыки воспринимали критику» и предлагали
«фантастические проекты».
Однако, по мере приобретения опыта, рабочая группа сконцентрировала свое
внимание на ряде приоритетов. В их числе: сотрудничество с новыми организа-
циями (политический клуб Калининграда, общественная инициатива «Креатив-
ная дипломатия») и достижение практических результатов (совместные проекты
с Советом Молодежной общественной палаты «по вовлечению молодежи в об-
щественную жизнь, политическую деятельность и социальное творчество»). Важ-
ным элементом стало инициирование собственных программ и проектов с целью
создания новых дискуссионных площадок по обмену идеями (политический фо-
рум «Парламент будущего»), что расширило пространство для взаимодействия
молодых людей в ближайшем будущем23.
Таким образом, одна из главных целей рабочей группы «Мастерская будуще-
го» — вовлечь в диалог представителей молодого поколения — в целом реализу-
ется успешно. Существенным результатом деятельности секции молодых экспертов
можно считать «снижение остаточной предубежденности между Россией и Гер-
манией». Этот вывод означает только одно — диалог, ведущий к взаимопониманию,
должен продолжаться.
Примечания
1 Интервью Президента РФ В.Путина телеканалу АРД (Германия) 10 октября 2006 года // [Элек-
тронный ресур]: URL2:http://www.civilg8.ru/6586.php.
2 Кравченко И. Во благо умов и сердец // Международная жизнь. 2010. № 7. С. 65.
3 Первый российско-германский форум состоится в Петербурге 8–10 апреля. 21.03.2001 //
http://www.fontanka.ru/2001/03/21/33123/.
4 Политика и общество | 10.04.2002 Парадное, декоративное мероприятие? Интервью с участником
«Петербургского диалога» Алексеем Венедиктовым.
5 Логинов М. Петербургский диалог в Веймаре. 10-04-2002 //
http://www.nevskoevremya.spb.ru/gorod/2667/peterburgskij_dialog_v_vejmare/
6 Диалог-2002 // http://www.spbchp.ru/10.04.02/CP24A047.html.
7 15.04.2002 «Петербургский диалог» — содействие взаимопониманию между Россией и Германией //
http://www.gorby.ru/rubrs.asp?art_id=376&rubr_id=22&page=1.
8 Петербургский диалог: раунд Веймаре. //
http://www.po-nemezki.ru/hallo_deutschland/newsletter/3/peterburgskiii_dialog_raund_v_veiimare_226.html;
«Молодежное посольство» в Веймаре http://spbmost.narod.ru/rusian/rus9.htm
9 Ионин Л. Встреча в Веймаре: Диалог гражданских обществ пока не состоялся //
Internationale Politik. «Германо-российские отношения». 2002. сентябрь.
10 Диалог-2002 // http://www.spbchp.ru/10.04.02/CP24A047.html.
11 Насколько стабильна ось Берлин-Москва? («Rheinischer Mercur», Германия) Александр Рар
(Alexander Rahr), 30 марта 2003// Сокращенный перевод: Владимир Синица ИноСМИ.Ru Опублико-
вано на сайте inosmi.ru: 18 апреля 2003. Оригинал публикации: Wie stabil ist die Achse?
12 Российско-германский форум «Петербургский диалог» 15 июля 2010 года, 09:50 Екатеринбург //
http://kremlin.ru/transcripts/8347 http://petersburger-dialog.ru/Home.aspx.
13 М.С. Горбачев на российско-германском Форуме «Петербургский диалог». 15.09.2004 // http://www.gorby.ru/rubrs.asp?art_id=23665&rubr_id=22&page=1.
14 Немецкое общество внешней политики (DGAP) представляет собой национальную сеть, посвя-щенную внешней политике Германии. В качестве независимой, надпартийной и открытой для всех заинтересованных лиц организации, DGAP активно и многогранно освещает общественное мнение. / Немецкое общество внешней политикиhttp:
//www.ukrainanato.ru/index.php?option=com_content&view=article&id=72:2008-11-17-17-59-22&catid=37:2008-11-03-16-41-22&Itemid=12;
Россия | 03.08.2005. Германо-российские контакты окрепнут в «мастерской будущего». // http://www.dw-world.de/dw/article/0,,1666898,00.html.
15 Мастерская будущего // http://petersburger-dialog.ru/info/workgroups/groupinfo/5ff6244d-a3d7-4527-83c1-abfcbe3121fd.aspxhttp://www.deutsch-russisches-orum.de/index.php?id=90).
16 Александр Рар: «Мы не хотим, чтобы Россия чувствовала себя «прижатой к стенке» 26/08/2004 16/35 Беседовал Максим Василенко, ИА «Росбалт» // http://www.globalaffairs.ru/news/2859.html.
17 Мастерская будущего. Диалог молодых экспертов//http://www.rosbalt.ru/future/.
18 IХ российско-германский общественный форум «Петербургский диалог». Олег Родионов. 17 июля 2009 года. www.viperson.ru Дата публикации: 17.07.2009.
19 http://peterburgsky-dialog.org/doklady; Россия | 03.08.2005 Германо-российские контакты окрепнут в «мастерской будущего» http://www.dw-world.de/dw/article/0,,1666898,00.html.
20 Клуб молодых политиков Калининградской области http://pryzhkoff.narod.ru/ypc.html
http://www.kaliningrad.mid.ru/hron_01.html; Направления работы молодежной общественной пала-ты // http://www.molpalata.ru/projects/; Автор комментария: Миодраг Шорич — главный редактор вещания на иностранных языках, НЕМЕЦКАЯ ВОЛНА: Учиться друг у друга // http://www.dw-world.de/dw/article/0,,827691,00.html.
21 Илья Пономарев принял участие в заседании Мастерской будущего по теме «Германия и Россия: общая история — разные воспоминания» 16/12/2008.//
http://www.spravedlivo.ru/news/anews/7768.php.
22 Петербургский диалог» 2007: первый раунд — молодым //
http://euroasia.cass.cn/2006Russia/Russia/speech_Putin/2001/28518.htm.
23 Анастасия Рахманова Россия | 09.10.2008 Российско-германский молодежный парламент: дела или игры? http://www.dw-world.de/dw/article/0,,3702351,00.html
24 Клуб молодых политиков Калининградской области http://pryzhkoff.narod.ru/ypc.html
http://www.kaliningrad.mid.ru/hron_01.html; Направления работы молодежной общественной палаты // http://www.molpalata.ru/projects/; Автор комментария: Миодраг Шорич — главный редактор веща-ния на иностранных языках, НЕМЕЦКАЯ ВОЛНА: Учиться друг у друга //
http://www.dw-world.de/dw/article/0,,827691,00.html.
            [name_en] => "WORKSHOP OF THE FUTURE": THE WAY TO UNDERSTANDING
            [annotation_en] => "Petersburg Dialogue" for more than 10 years is a permanent institution of Russian-German cooperation and dialogue between civil societies on the most pressing issues of partnership from the economy to the problems of cultural and spiritual life. Its importance is emphasized by the patronage of the President of the Russian Federation and of the Federal Chancellor of Germany, the attention of the leaders to the search for the best ways and forms of rapprochement between the peoples of the two countries, overcoming prejudices in mutual perception and distrust of each other, abandoning the ideology and policy of separating people and stimulating ties. In an interview with the ARD television channel in the forum in Dresden (2006), V.V. Putin stressed that it was about the harmony of man with himself, with the surrounding world, about harmony in society. It is necessary to strive for political harmony, for tolerance, for the ability to conduct a dialogue and the ability to negotiate among themselves. The solution to these long-term objectives directly related to the development of multifaceted contacts between the young generation of Germans and Russians, who are not burdened by "the weight of the problems of past years," of ideological stereotypes and other clichés of the period of the Cold War. This article is devoted to the formation of one of the promising forms of youth cooperation within the framework of the "Petersburg dialogue": the working group "Workshop of the future".
            [text_en] => "Petersburg Dialogue" for more than 10 years is a permanent institution of Russian-German cooperation and dialogue between civil societies on the most pressing issues of partnership from the economy to the problems of cultural and spiritual life. Its importance is emphasized by the patronage of the President of the Russian Federation and of the Federal Chancellor of Germany, the attention of the leaders to the search for the best ways and forms of rapprochement between the peoples of the two countries, overcoming prejudices in mutual perception and distrust of each other, abandoning the ideology and policy of separating people and stimulating ties. In an interview with the ARD television channel in the forum in Dresden (2006), V.V. Putin stressed that it was about the harmony of man with himself, with the surrounding world, about harmony in society. It is necessary to strive for political harmony, for tolerance, for the ability to conduct a dialogue and the ability to negotiate among themselves. The solution to these long-term objectives directly related to the development of multifaceted contacts between the young generation of Germans and Russians, who are not burdened by "the weight of the problems of past years," of ideological stereotypes and other clichés of the period of the Cold War. This article is devoted to the formation of one of the promising forms of youth cooperation within the framework of the "Petersburg dialogue": the working group "Workshop of the future".
            [udk] => 
            [order] => 26
            [filepdf_ru] => 92_ru.pdf
            [filepdf_en] => 92_en.pdf
            [download] => 
            [section_ru] => НАУЧНАЯ ХРОНИКА
            [section_en] => 
            [authors] => Array
                (
                    [0] => Array
                        (
                            [author_ru] => Тамара Ивановна  Иванова
                            [author_en] => Tamara I. Ivanova 
                        )

                )

        )

)